Точно так же, как в первые дни после демобилизации из армии он долго не мог привыкнуть к новой жизни, так и теперь, оторвавшись от Людмилы, он был не в состоянии слушать голос здравого смысла о том, что тоска эта — временная, что утром от нее не останется и следа, что пройдет несколько недель — и Станислав привыкнет к своему новому положению. Но где же те счастливые времена, когда ему все, абсолютно все казалось легко достижимым? Куда ушли те беззаботные дни, когда Станислав Вахтомин верил, что сумеет построить свою жизнь именно так, как он этого захочет? Думал ли он еще пять лет тому назад, что очутится в Учкенте — городе металлургов и рудокопов?
Думая об Оле, Станислав вспомнил о письме Софьи Николаевны. Интересно было бы посмотреть на лицо Веньки, если бы тот вдруг узнал сейчас об этом письме… Но Венька никогда ничего не узнает.
Утром друг спросил:
— Как спалось?
— Как у Христа за пазухой.
— Да? Молодец… — Вениамин вздохнул: — А я очень плохо сплю на новом месте…
Весь этот день Станислав посвятил знакомству с Учкентом. Он побывал на Желтом руднике, на медной обогатительной фабрике, на медеплавильном заводе. Станислав побывал в городском парке, в кинотеатре, построенном со вкусом и из современных материалов. В конце дня Станислав смотрел на небольшом, но уютном местном стадионе футбольную встречу местного «Металлурга» с ташкентским «Стартом», и болел за спортсменов Учкента. Ему понравилось, что местные футболисты не только не дрогнули перед более грозным соперником, но в иные моменты игры даже превосходили их. Особенно это было заметно во втором тайме, когда в ворота ташкентцев был забит первый и единственный в этой игре гол.
В хорошем настроении Станислав вернулся домой. Вениамин встретил друга вопросом:
— Где шлялся?
— Футбол смотрел.
— Понятно. Вспомнил молодость.
— Вспомнил…
— Клавдий Сергеевич, твой отец, как-то пожаловался на тебя твоему мастеру, что ты, мол, по- прежнему гоняешь мяч, вместо того, чтобы взяться за ум…
— Было, — неохотно бросил Станислав, снимая туфли. — Кажется, был момент, когда я мечтал стать футболистом.
— И кто выиграл?
— «Металлург».
— У «Старта»?
— Никогда не подозревал, что ты болельщик.
— Я здесь им стал. Все-таки родная команда. Наша. Комбинатская. Только и слышишь «Металлург» да «Металлург» Надо, мол, поддержать. Три года всего, как организовалась… И я «заболел». — Вениамин открыл створки кухонного стола. — У меня вот здесь даже турнирная таблица есть…
— Я только не понял, в каком чемпионате «Металлург» играет.
— Чемпионат Узбекистана. Победители выходят в класс «Б».
— Заманчиво…
— Еще бы! Но «Металлургу» пока не светит.
Станислав понимал, что в воздухе витает недоговоренность. Обмен фразами о футболе в эту минуту не был обязателен. Что-то другое держал в уме Вениамин, и Станислав заметил, что Вениамин не решается начать серьезный разговор, который — они оба это знали — давно назрел.
Серьезный разговор состоялся после ужина.
— По-моему, Веня, ты от меня чего-то ждешь, — сказал Станислав.
— Честно признаться, да.
— Ты ждешь, когда я заговорю о работе.
— Угадал. Что ты решил?
— Я решил, что у вас на руднике мне делать нечего.
— Почему?
— Потому что мне не пятнадцать лет, Веня, чтобы переквалифицироваться. К черту, не хочу.
— Это же ерунда! При твоих способностях… Сколько тебе сейчас? Двадцать пять? Да через два года ты забудешь о том, что стеснялся когда-то идти в ученики.
— Не в этом дело. Я не стесняюсь.
— В чем же? Может быть, ты не хочешь быть помощником у меня? Пожалуйста, я устрою тебя к другому бригадиру.
— Я понаблюдал сегодня за вашей работой. — Станислав чайной ложкой чертил на клеенке невидимые узоры, — и мне, честно признаться, не очень-то все это понравилось… Машины хорошие, молчу, но весь этот грохот, пыль, эта суета…
— Ты смотришь со стороны, поэтому тебе и кажется черт знает что, — не очень вежливо сказал Вениамин; слова друга задели его за живое. — Ты завтра придешь и посидишь у меня в кабине, у тебя появятся другие ощущения, даю слово.
— Конечно, появятся, — согласился Станислав и замолчал, не желая больше рассказывать другу о причинах, которые отвратили его от рудника.
— Может, в деревообработке нет грохота? — не унимался Вениамин, заглядывая Станиславу в лицо. — Я не помню, что ли? И визг, и пыль, и опилки…
— Сравнил!
— Сравнил, да! Впрочем, как хочешь. Я не имею права тебя уговаривать.
— Если ты не обидишься, я тебе скажу, на кого ты похож со своим экскаватором.
— Да? — Вениамин навалился грудью на стол. — На кого же? Говори, я не обижусь.
— На грузчика. Целый день только и знаете, что кидать породу на машины…
— Хм… — Вениамин усмехнулся. — Зато у нас хорошо платят. Даже — очень.
— Не обижайся.
— Я — нет, с чего ты взял? Я хотел сделать, как лучше, когда затащил тебя сюда… Был бы у нас, с тобой экипаж… знаешь, такая маленькая семья, как говорят — земели, ты и я…
— Я из окна автобуса видел, что у вас есть здесь ремонтный завод…
— Само собой. Такой огромный комбинат — и без ремонтной службы?
— Туда я и пойду.
— Как хочешь… Но там тоже не фонтан, я думаю. Не знаю, впрочем, как хочешь, Стас. Жаль…
Станислав устроился токарем на ремонтно-механический завод. Разумеется, ему не сразу присвоили квалификационный разряд, надо было многому подучиться.
На трудоустройство ушла почти вся неделя, и в ближайшую же субботу Станислав помчался домой — к Людмиле. Пока ехал в автобусе — двенадцать часов — мысленно рассказывал жене о том, каким приятным оказался Учкент, хоть и окружен рудниками и промышленными предприятиями; Станислав расскажет Людмиле и о том, какие замечательные квартиры строят в этом городке: новая, современная планировка, просторные комнаты, кухни, лоджии, высокие потолки, и — горячая вода в любое время суток; в городе — своя ТЭЦ, и поэтому нет здесь котельных и мрачных коптящих труб; Станислав расскажет Людмиле о парке и об аттракционах в нем (он представил себе радость Оли).
По мере того, как автобус приближался к месту назначения, нетерпение Станислава росло. В городе он поймал такси. В микрорайоне Станислав быстрым шагом поднялся на второй этаж своего дома и позвонил. И через минуту услышал голос Оленьки:
— Кто там?
— Это я, Оля, — волнуясь, ответил Станислав. — Это я, папа. Открой, Оленька!
Девочка молчала.
— Оленька, открой, это я! — повторил Станислав, подергивая ручку двери.
— Папа дома, он спит, — услышал Станислав вовсе уже непонятные слова.
Но в то же время он услышал и звук открываемого замка.
— Здравствуй, Оленька! — Станислав шагнул в квартиру. Наклонившись, он поцеловал девочку. — Ты
