как настоящая хозяйка – не прошло и нескольких минут, как перед девушкой уже стояли тарелки с едой. Чувствовалось, что он души во внучке не чает. С любовью глядя, как она ест, Петрович начал рассказывать ей о цели приезда Русанова.
– Помочь человеку надо, Машуня. Кто ж лучше тебя знает, что там у вас происходит.
– Фирма «Самоцветы»? – переспросила Маша, отставляя от себя тарелку и давая деду понять, что наелась. – Нет. По документам такая фирма у нас точно не проходит. Последние два года действительно несколько фирм с московскими адресами закупали партии изумрудов. Вот, например, месяца полтора назад ушла в Москву достаточно большая партия… Но… – Чувствовалось, что Маша пытается подобрать точные слова.
– Но что? – не выдержал Русанов.
– Все эти фирмы – наши старые партнеры. Они понемногу заказывали нам камни и пять, и десять лет назад. Но возникло за это время и несколько новых покупателей. Это, конечно, все отражено во всех документах, с отчетностью тут все в порядке, но если честно, у меня лично сомнений не вызывает только одна из этих фирм, потому что у меня на глазах приезжал к нам полгода назад молодой человек, официально вел переговоры, закупил партию камней, тут же оплатил все по безналичному расчету, словом, все, как положено…
– А почему только он не вызвал у вас сомнений, Маша? – заинтересовался Русанов.
– Так он не к директору пришел. То есть к директору, конечно, но как бы это сказать… он приехал просто как в фирму…
Она посмотрела на Русанова.
– Понимаете, это вообще редкость… Правда, у этого молодого человека заказ был единичный. Какая-то там ювелирная фирма… А остальные ездят только напрямую к директору, как они там с ним расплачиваются – только он знает. Понимаете? – снова пытливо посмотрела она на гостя. – По документам одно, а на самом деле совсем другое. Такое у меня подозрение, что вся наша бухгалтерия, только чтобы в случае ревизии оправдаться: мол, рудник наш слабый, загибается, продаем понемногу, а особенного нет ничего. А камни уходят.
– А что на самом деле, есть что-то особенное?
– Понимаете, – тихо ответила Маша, – через меня это особенное не проходит. Через меня идут рядовые камни, мелочь. Не зря же тех денег, которые официально по сделкам проходят, еле хватает на то, чтобы рудник содержать да людям зарплату платить. Но вот что бы вы подумали, если б узнали, что приехал человек, заключил плохонькую сделку для своей фирмы, а потом, когда уже все оформлено, заглянул зачем-то к директору. А на следующий день обнаруживается, что директор от этого человека неплохую сумму получил. За что получил, почему – об этом, естественно, никто не говорит. Но ведь все же видят. Поселок-то у нас маленький.
– То есть вы хотите сказать, часть неучтенных камней идет непосредственно директору, который их и продает, так сказать, на свой карман? – уточнил Русанов.
Маша замялась.
– Да ты говори, не бойся. Парень верный, не подведет. Глядишь, еще поможет чем, – подбодрил ее дед.
– Подруга у меня есть, Галя, – неуверенно, словно все еще сомневаясь, стоит ли, продолжила девушка. – Сменный мастер она. Это как приемщица – камни оценивает, учитывает. Так он ее один раз знаете как подставил! Директор я имею в виду. Прихлебатель у него есть, Мишка. Он ей камни подбросил, а директор перехватил ее и говорит: у тебя камни неучтенные, ты украсть хотела. И могла бы ведь доказать, что ее подставили, но побоялась, говорит, он ее сдал бы как воровку. Он с нашей милицией на вась-вась. Ну вот, а теперь он заставляет ее самые крупные камни откладывать и ему отдавать. Без расписки, без всего – просто как неучтенные.
– Маша, – Русанов достал из кармана пиджака сложенный лист бумаги, – здесь список дочерних предприятий фирмы «Самоцветы». Посмотрите, не встречалась ли вам какая-то из этих фирм по документации?
Маша развернула бумагу, внимательно изучила список, сказала:
– Первые три – наши постоянные клиенты. Закупают продукцию по очереди, регулярно, раз в три месяца, но небольшими партиями. Потом, если не ошибаюсь, вот эта. – Она показала Русанову название. – Но она встречалась только один раз.
– А они, вот эти фирмы, с директором наличными расплачиваются?
– Да. Под расписку. Расписки у него в кабинете хранятся. Я случайно разговор подслушала, потом неделю боялась, думала, если меня кто заметил – плохо мое дело. Вроде, слава богу, не заметили.
– Надо же! А мне ничего не сказала, – встревоженно подал голос Петрович. – Смотри, Машка!
– Де не хотела я тебя понапрасну волновать, дед!
– Ничего себе понапрасну! А если бы с тобой случилось что?
Русанов неожиданно принял решение.
– Допустим, я сейчас вернусь в Москву, выбью через столицу санкцию прокурора на обыск кабинета вашего директора. Если в процессе обыска вскроются неучтенные камни, кого директор заподозрит первым? – спросил он.
– Галю! – испуганно всплеснула руками Маша.
– Пожалуй, – сказал Русанов. – А если потом еще вскроется история с «Самоцветами» и их подставными фирмами… Ведь понятно, что названия фирм партнеров могут на руднике знать только три человека: директор, его заместитель и бухгалтер.
– Что ты имеешь в виду? – нахохлился старик.
– Ты хочешь, чтобы гад получил по заслугам, Петрович? Так вот, я готов забрать в Москву и Машу, и Галю, лишь бы они дали показания. Я готов найти им работу, квартиру, все, что хотите, если Маша и ее подруга согласятся. Да даже если не согласятся. Если они останутся здесь, при дальнейшем развитии этого
