Она пристально смотрела на него.
— Я не помню тебя. Я ничего не помню!
— Но я тебя помню, — сказал Гриффин. — И я расскажу тебе все, что ты захочешь узнать. Если ты полетишь со мной.
— Куда?
— К Древу.
Вдруг он заметил других летучих мышей, которые висели на соседних ветках и злобно смотрели на него.
— Вон отсюда! — гневно закричала Корона, кружась вокруг Гриффина. — Ты заражаешь нашу колонию!
— Распространяешь лживые слухи! — подал голос кто-то еще. Затем все взлетели и принялись кричать на него.
— Отвратительный, как пилигримы!
— Мы не потерпим этой лжи!
— Прочь! Прочь!
— Гоните его!
— Эй! — закричала Луна. — Мы просто разговариваем!
Гриффин, оцепенев, крепко впился когтями в ветку. Они казались такими злобными, их было так много, что он сомневался, сможет ли прорваться сквозь эту толпу. А они напали на него, молотя крыльями.
— Убирайся отсюда!
— Обманщики!
— Пытаетесь уничтожить нас! Сначала Гриффин пытался защищаться, но их было слишком много, и они были безжалостны. Сжавшись в комочек, он укрылся крыльями от ударов, которые сыпались градом.
— Что вы делаете? — сквозь шум услышал он крик Луны.
Теперь они навалились на него, теснили со всех сторон, стараясь оторвать его от ветки. Он чувствовал их холодные тела, странно легкие, но все-таки сильные. Могут ли они убить его?
— Стойте! — закричал он. — Остановитесь! Его ноги заскользили по коре, и Гриффин упал, увлекая за собой дюжины летучих мышей, облепивших его спину и грудь. Он тяжело приземлился на другую ветку, и они снова набросились на него.
— Отпустите! — снова услышал он, будто издалека, голос Луны. — Слезьте с него! Вы его задавите!
Они вцеплялись ему в горло, топтали грудь, ему было трудно дышать. Он попытался вдохнуть и не смог. Нет воздуха, нет воздуха, пожалуйста, отпустите!
И тогда он увидел это.
Он светился. Свет исходил от его тела, словно завитки золотистого тумана. Гриффин смотрел, как туман поднимается в воздух и… звенит. Да, звенит. Свет издавал звук, не похожий ни на что из того, что он слышал прежде. Это напоминало песню. Напоминало пронзительный вопль. Одна-единствен-ная нота, чистая и завораживающая, но при этом настойчивая и мучительная. Зрелище одновременно прекрасное и пугающее.
Другие мыши, должно быть, тоже услышали и увидели это, потому что с криками бросились прочь.
Наконец Грифин почувствовал, что странная тяжесть исчезла, и закашлялся, жадно вдыхая воздух помятой грудью.
Он увидел, как вместе с воздухом свет тоже входит в его тело, соединяясь с ним. Странный звук затихал и наконец умолк. Свет тоже исчез. Больше он не видел свечения. Гриффин растерянно заморгал, решив, что это, наверное, ему привиделось. Но тогда почему мертвые в ужасе разлетелись? Как бы то ни было, свет и звук существовали. Он чувствовал, что они необходимы ему не меньше, чем кровь или дыхание, и сжал грудные мускулы, боясь, что свет снова начнет вытекать из него.
Вдруг кто-то опустился рядом с ним на ветку, и он вздрогнул. Это была Луна.
— Как ты?
— Ты была права, — прошептал он. — Я свечусь.
— Мне не верится, что они сделали это, — сердито сказала она. — Я и подумать не могла, что они такие злые, Гриффин!
— Ты не виновата, — пробормотал он и вдруг с изумлением уставился на нее. — Эй! Ты назвала меня Гриффином!
Она в замешательстве смотрела на него.
— Ведь это твое имя.
— Да, но я тебе его не называл! — возбужденно воскликнул он.
— Ты, наверное…
— Нет, я не говорил. Но ты каким-то образом узнала его.
— И что это доказывает?
— Что ты помнишь меня с тех пор, когда была жива! — сказал он, радостно улыбаясь. — Значит, то, что я говорю, правда!
— То есть я мертва? Он перестал улыбаться.
— Да.
— Гриффин, — сказала Луна, пристально глядя на него. Ему показалось, что в ее глазах он увидел отблеск прошлого. Потом ее мордочка помрачнела. — Умерла я или нет, но я все-таки не помню тебя.
Он прижался щекой к ее холодной шерстке.
— Ты вспомнишь. Но тебе надо полететь со мной. Она вздохнула, оглядывая лес.
— Не могу поверить, что они так поступили с тобой. Они просто сумасшедшие. Думаешь, пилигримы правы и нам стоит отправиться к Древу?
Он горячо кивнул.
— И ты расскажешь мне все, что я захочу узнать? Ты расскажешь мне все обо мне?
— Обещаю.
— Тогда я лечу с тобой, — сказала она.
Мрак
— Вы пилигримы.
Морда вампира была напряженной от усталости, бока вздымались, словно после долгого перелета. Он выглянул наружу и беспокойно обшарил локатором небо, затем снова стал разглядывать пещеру; в глазах его прыгали искорки страха.
Шейд не понимал, чего он так боится. Уж конечно не их. Правда, каннибал был один, и он в два раза меньше Явы, но Шейд знал наверняка, что лисокрылу не справиться с вампиром. Когти и зубы, приспособленные для питания фруктами, делали ее плохо подготовленной для боя со свирепым хищником. Шейд задумался, сколько сил остается у мертвых, но потом вспомнил, как крепко обхватила его крылом Ява. Достаточно сил, чтобы сражаться. А чтобы убить? Конечно, мертвого нельзя убить еще раз. А как насчет живого? Он посмотрел на Йорика и Немо, которые застыли, онемев от потрясения. В тесной пещере им некуда было спрятаться, некуда бежать. Было непонятно, что вампир собирается делать, но Шейд не хотел давать ему времени. Он глубоко вдохнул и приготовился спеть звуковую иллюзию — эхо-изображение грифа или совы — кого-нибудь страшного, что могло бы заставить каннибала обратиться в бегство.
— Возьмите меня к Древу, — сказал каннибал.
Эти удивительные слова были произнесены таким умоляющим тоном, что Шейд заколебался. Он посмотрел на остальных.
