американскими сверстниками. Отличие было лишь в меньшем числе чернокожих, да еще здесь не было такого количества ребят и девушек с лишним весом. Выходившие оживленно переговаривались, смеялись, прощались целуясь. Кто-то уезжал на машине или скутере, большинство направлялось в сторону метро.
Неподалеку расположилась группа парней на больших мотоциклах. Одетые в черную кожу, кто с длинными волосами, кто с бритой головой, они привлекали взгляды девушек, которые, перешептываясь и посмеиваясь, посматривали на них. Но ребята, видимо, кого-то ждали и не обращали на девчонок внимания.
Что-то блеснуло на солнце так, что Джордан на секунду зажмурился. Обернувшись, он увидел на крыльце университетского корпуса худенькую девушку лет двадцати пяти-двадцати семи в черной футболке, джинсах и кедах. У нее было очень красивое, немного недовольное лицо, слегка вьющиеся багрово-красные волосы, косо состриженные на одну сторону, и массивные серьги. Надетые на левую руку широкие, чуть ли не до локтя, металлические браслеты сверкали на солнце при каждом движении, как вспышка фотоаппарата. Джордан был уверен, что никогда раньше ее не видел, но, тем не менее, в ней было что-то странно знакомое. Нервно вздернув руку с сигаретой вверх, девушка энергично жестикулировала, о чем-то споря с женщиной лет пятидесяти типично профессорской внешности – строгий серый костюм, аккуратно зачесанные назад волосы, большие очки.
– Уже ослепила? – хохотнул Валерий. – Я ж тебе говорил. Вот это и есть наш консультант.
Он помахал рукой, привлекая внимание девушки. Та, заметив его, кивнула головой, но продолжила разговор. Вторая женщина, которую Джордан назвал про себя «ученой дамой», тоже посмотрела на них. Ее холодный взгляд нельзя было назвать безразличным – в нем была какая-то отстраненная заинтересованность сродни той, с которой хозяйка рассматривает на рынке мясо, выбирая кусок к обеду.
Наконец спорщицы расстались, неожиданно тепло обнявшись на прощанье, и девушка с красными волосами направилась, было, к мужчинам, но тут ее окликнул один из мотоциклистов. Девушка развела руками, как бы извиняясь, и подошла к байкерам. Ситуация повторилась, только вместо «ученой дамы» оппонентом теперь выступил пузатый бритоголовый верзила с бородой, обладатель крутого «Харлея».
– У нее разнообразные знакомства, – заметил Джордан, не сводя с девушки глаз.
– Придется подождать, – хмыкнул Валерий. – Кадр очень ценный. Только предупреждаю: речь у нее своеобразная. Тебя, наверное, такому русскому языку не учили.
Искоса поглядывая на девушку, Джордан впервые за много дней вдруг подумал о Лил, и под сердцем опять заныло, как при воспоминании о безвозвратной потере. Та, с которой ему предстояло познакомиться, не была похожа на его бывшую подругу, но в ней была такая же свобода и раскованность, сквозившая в каждом жесте, повороте головы, в ироничной улыбке, то и дело трогавшей ее красивые, будто нарисованные, губы.
Еще через пару минут парни в коже и заклепках киношно запрыгнули на свои байки и умчались, оставляя за собой клубы вонючего дыма. Девушка подошла к поднявшимся со скамьи молодым людям и довольно формально извинилась за задержку.
– Позвольте вас представить, – церемонно начал Валерий, но девушка перебила его, протянув Джордану руку.
– Вера Лунина, – без улыбки назвала она себя. Голос у нее был низкий, чуть хрипловатый, как у многих курильщиков.
– Джордан Славски, – представился в ответ американец, пожимая протянутую руку. Пожатие Веры было по-мужски твердым.
– У вас интересная фамилия – польская, русская? – отрывисто спросила она без всяких интонаций, как автоответчик.
– Русская. Вообще-то, фамилия моего деда была Ярославский, но когда он перебрался из Европы в Штаты перед Второй Мировой, он решил, что для Америки это слишком сложно, и сократил ее.
– Ну, что, может быть, посидим где-нибудь и обсудим наши проблемы? – сделал вторую попытку завладеть инициативой Валерий.
– Да, здесь рядом есть кафе с отдельными как бы кабинетами, – согласилась девушка, – там нам будет удобно разговаривать.
Кафе представляло собой что-то вроде читального зала с музыкой и обеденными столиками. Джордан с любопытством оглядывался по сторонам. На полках вдоль стен стояли книги и журналы по искусству, причем было видно, что это не куплено в соседнем киоске, а собиралось долго и со знанием дела. В углу на столике стоял проигрыватель, на котором крутились виниловые пластинки с музыкой 60-х. Посетители брали книжку, просматривали и меняли диски, а заодно заказывали еду. Официантки тоже соответствовали заведению и скорее напоминали продавцов книжной лавки.
Разместившись втроем на мягком угловом диванчике за перегородкой и заказав сок, они приступили к переговорам.
– Сразу скажу, – с ходу начала Вера, – Валерий-то знает, и вам тоже следует знать: я не информатор и не агент. Все, что я смогу – это определить группу, в которую входил интересующий вас человек, если он вообще входил в какую-то группу. Согласится кто-то из них с вами встретиться – пообщаетесь на условиях анонимности, нет – значит, нет.
– Почему вы так уверены, что найдете эту группу? – Джордана немного раздражала самоуверенность новоприобретенной коллеги.
– У вас есть такие возможности, каких нет у ФСБ?
– Да мне по барабану, что есть у ФСБ, – повысила голос Вера. – Я сама прошла через все это дерьмо, от антиглобалистов до скинхедов. Разбивала, как дура, по всей Европе «Макдональдсы», потом билась за расовую чистоту эту долбаную. Мне помогли подняться над этим, теперь я помогаю таким же. Радикалы ведь всегда будут бунтовать, лишь бы до резни не доходило. Поэтому ребята мне как бы доверяют и говорят то, чего другим не скажут.
– Расскажи лучше про свою научную работу, – решил немного снизить градус дискуссии Валерий, до этого мирно покачивавшийся под Poison Ivy в исполнении The Coasters. – Как, движется помаленьку?
– Да, спасибо, – улыбнулась, наконец, Вера. – Конечно, мама очень помогает. Вы не представляете, как это интересно. – Она повернулась к Джордану. – Я изучаю радикальные молодежные движения, их идеи, теории. Сначала речь шла только о наших, российских. Оказалось, они идеологически связаны с европейскими группами, а те, в свою очередь, с ближневосточными. Так что тема расширилась, а защита отсрочилась. – Вера пододвинула к себе стакан с соком. Когда она улыбалась, холодная колкость в ее зеленых глазах уходила ненадолго куда-то вглубь, и взгляд становился открытым и доверчивым.
– Вы так молоды, а уже заканчиваете научную работу, – тонко заметил Джордан.
Вера взглянула ему в глаза, как бы пытаясь проникнуть в ход его мыслей, но тут же опустила взгляд.
– Если бы не собственная глупость, давно бы закончила. Я начала писать еще студенткой, ездила везде, собирала материал. Ну и на занятия не ходила. Раз пришла в универ, а Марковская, эта задница старая с кафедры философии, встречает меня в коридоре и говорит: «Что же вы, милочка, так много пропускаете моих лекций?». – Вера довольно смешно изобразила скрипучий голос задницы. – Ну, я тоже, не будь дурой, возьми и ляпни: «А вы что – можете меня чему-то научить?». Хорошо, хоть не послала. Та к декану, уперлась и не допустила до госов. Так вот год и потеряла. Правда, материала набрала, на докторскую хватит.
Джордан, хоть и понимал далеко не все из сказанного, понимающе кивал головой. Валерий же удивленно спросил:
– А что, мама с папой не могли вопрос решить?
– Мои-то? Хрен там. Они мне сразу сказали – сама вляпалась, сама и вылезай, мы позориться не будем. Правы они, конечно, но это я сейчас понимаю. А тогда… Полгода с отцом не разговаривала. Ну, ладно, хватит обо мне. Давайте, что там у вас за документы?
Джордан достал ноутбук и раскрыл файл, который, ему казалось, он уже знал наизусть. Полистав немного, девушка задумалась. Выпятив щедро накрашенные ярко-рыжей помадой красивые губы, она подняла глаза к потолку.
