одном жалел, у мента оказалась хорошая реакция. И удар получился не таким, как ожидал Шнырь. А ведь мог бы свалить опера.
– Брось нож! – потребовал Федор. Повторять не пришлось.
Шнырь бросил нож, настороженно уставился на ствол в руке Федора. Если бы не пистолет, на куски располосовал мента. А теперь чувствовал себя унизительно, но еще пытался подражать браткам.
– Шустрый ты больно, как я погляжу. Научился ножом махать.
– А что мне еще оставалось делать? Дожидаться, пока ты меня за хибот возьмешь, как Аську? Все равно прикончишь, – Шнырь хотел показать, что не боится смерти. Но Федор заметил, как испуганно бегают его глазенки. И совсем не похож он на крутого мафиози.
– Ублюдок! Ты хочешь жить?
Шнырь не ответил. Только съежился больше перед дулом пистолета.
– Разве ты имеешь право на жизнь? И Нельсон с Зубком? Твари! За что вы убили девушку? Она не сделала вам ничего плохого.
Услышав про Нельсона с Зубком, Шнырь нервно дернулся. Мент про них знает, но откуда? Страшная догадка о судьбе Аськи пришла к нему. И он вдруг ощутил себя ничем не защищенным перед лицом смерти. Все это геройство братков, ничто иное, как игра. Только вот умирают они по-настоящему.
– Я не убивал твою девушку. Слово даю, – подавленно произнес Шнырь и признался: – Это, Аська бармен. Зубок велел. А убили, между прочим, ее из-за тебя. Зубок сказал, ты знаешь, где дискета. Отдал бы, и никто ее не стал бы убивать.
Федор пристально взглянул в глаза парню. «Бредет, что ли? Дискета, какая-то?» За разъяснениями обратился к Шнырю:
– Постой, какая дискета? О чем ты?
Шнырь посчитал, что Федор с ним не искренен.
– О том, – сказал он и сплюнул под ноги. – Зубок сказал, перед тем как сдохнуть инвалид что-то сказал тебе. Наверное, про дискету, – последнюю фразу Шнырь произнес не слишком уверенно и опять сослался на Зубка. Это все он говорил. А Шнырь только ушами водил.
– Что сказал? Про какую дискету? – в голосе Федора появилась отдаленная растерянность. Хорошенькое открытие для него сделал этот Шнырь. Оказывается, он про него знает больше, чем сам Федор.
– Подожди. Объясни толком, какой инвалид? И что он мне должен сказать про эту чертову дискету? Слышишь?
Парень прикусил губу. Может не стоило ему говорить все это менту. Может, не в курсах он. Тогда, получается, зря на него наехали? Зубку бы сообщить. Делать выводы, по его части. А Шнырь – человек маленький. И он тут же пожалел, что ввязался не свое дело. Еще когда увидел этого мента вместе с Верзилой в кафе, сердцем почувствовал, что добром это не кончится. Непростой, этот мент, а из уголовки. И под прицелом опер этот сейчас не Зубка держит и не Ленчика пузатого, а его, Саньку Шныря.
– Зубок и Нельсон … Кто они такие?
Шнырь, опять съежился, как только Федор упомянул про них. Видно боялся он их больше чем Федора. И говорить про них ничего не захотел. Сказал отрывисто:
– Не знаю я про них. Понял? И зря давишь на меня, – он помолчал немного, потом добавил тихонько: – От Мономаха они. Понял?
Федор левой рукой держался за раненый бок, чтобы кровь не так текла. Этот засранец, Шнырь зацепил его прилично. Хорошо еще, что лезвие прошло вскользь. А ведь мог и вогнать тесак по самую рукоять. Тогда бы Туманову конец.
– Ключи от машины дай? – потребовал Федор.
Шнырь с неохотой достал из кармана спортивной куртки брелок с ключами и кинул Федору. Расчет был на то, что, прижимая рукой рану, мент не сумеет быстро среагировать и поймать ключи. Он наклонится, поднять их … Саньке достаточно нескольких секунд, чтобы добежать до подъезда. Там в квартире у любовницы, лежит его «ТТ» с полной обоймой патронов. Жаль не прихватил его сразу.
Федор промахнулся, не поймал ключи. Наклонился, взять их, а когда поднял голову, Шнырь уже был возле подъезда. Не ожидал Туманов от пацана такой прыти. Но отпускать его живым не собирался.
– Напрасно ты так, – Он вскинул пистолет, для верности держа его двумя руками. В голову Шныря целить не стал. Тот бежал неровно, а стало быть можно промахнуться. Прицелился в спину, и разом за разом выстрелил. Увидел, как сразу бросило Шныря вперед, будто сзади кто-то сильно толкнул, и он глухо стукнулся головой о ступеньки.
– Вот так, парень. Получил ты то, что заслуживаешь, – без сожаления сказал Федор, убирая пистолет в карман.
А на втором этаже в окне мелькнула женская фигурка и тут же спряталась за штору. И Федор понял, что сейчас, немедленно, должен исчезнуть отсюда. Наверняка, любовница Шныря сообщит кому надо.
Он быстро открыл дверь машины, сел за руль, вставил ключ в замок зажигания. Легкий поворот, и мотор взревел. Рванув с места, Туманов полетел к Садовому кольцу, Всегда испытывал кайф от сумасшедшей езды.
Рана была не такой уж глубокой, но кровь из нее текла не переставая. Нужна помощь, но, разумеется, в больницу ехать он не собирался. Для себя он уже решил, куда поедет. Только там, у бомжей, можно отлежаться два, три дня пока мало-мальски подживет бок.
На «девятке» взятой у Шныря, он доехал то того перехода, возле которого в прошлую ночь вступился за старика бомжа. Дальше на машине ехать было нельзя. Если любовница Шныря не дура и позвонила браткам, то уже скоро те кинутся искать его. И если машину оставить рядом с обиталищем бомжей, бандюки могут наведаться туда.
Немного успокаивало одно, вряд ли эта чувиха разглядела его в темноте. А Шнырь уже не поделится своими воспоминаниями о менте. По крайней мере, на этом свете.
Федор свернул к обочине и остановился возле перехода. Мотор заглушил, но ключ из замка зажигания вынимать не стал. Возможно, кто-то захочет воспользоваться «тачкой». А Федор не жадный, тем более, что и самому Шнырю эта машина больше не понадобится.
Но прежде, чем вылезти, он достал с задней панели аптечку. Ее надо взять с собой. Йод, бинты, наверняка в ней есть. И не придется топать в аптеку за необходимыми лекарствами.
На заднем сиденье лежала кожаная куртка. Федор взял ее. Сразу определил, немного не по размеру, ведь Шнырь меньше ростом, и куртку возил скорее всего для того, чтобы не испачкать сиденье, когда занимался любовью в машине. Но Федор не побрезговал. Его пиджак с левого бока весь залит кровью, и щеголять в нем по улице уже не будешь. Любой постовой обратит внимание. Да и перед людьми стыдно.
Оставив машину, он побрел по улице, припоминая все те закоулки, через которые его вел старик. Бомжи его уважительно называли по отчеству – Дмитричем. Теперь Федору понадобится его помощь.
Отыскав старый дом и поднявшись на четвертый этаж, Федор постучал в дверь. Шесть раз, как тогда Дмитрич. Услышал осторожные, крадущиеся шаги, а потом голос самого старика Дмитрича.
– Кто? – хрипловатым голосом, спросонок спросил Дмитрич.
Федор догадался, что поднял старика с лежанки. Ночь, и тот спал.
– Открой, Дмитрич. Это я, – сказал Федор, чувствуя слабость в ногах.
Старик узнал его по голосу, отодвинул тяжелый засов от двери. А только Федор вошел, заорал в полумрак квартиры:
– Скорее ко мне.
Федор закрыл глаза. И падая на пол, слышал топот ног по дощатому полу. Потом почувствовал, как его подняли и понесли в комнату, положили на старый промятый диван, на котором он спал в тот раз.
И тут же незнакомый грубоватый голос произнес:
– Посвети сюда. На рану.
– Мать твою ети, – изумился кто-то рядом. – Да он весь в крови. Куда ж вы его на постель-то? Обмыть бы сначала надо. Перепачкает все.
– А ну, тащите мне ведро с водой, – приказал кому-то Дмитрич.
Федор слышал голоса, но глаза открывать не хотел. Вместе с болью чувствовал адскую усталость.
