Хотелось забыть про все и заснуть.
Бомжи воспользовались принесенной аптечкой и после того, как смыли кровь с раны, оказали Федору необходимую помощь.
Старик Дмитрич проявил недюжинные способности медработника, и умело наложил Федору повязку, прикрепив ее к телу пластырем.
– Ничего. Дня через четыре подживет, – со знанием дела сказал старик, и никто из присутствующих бомжей не решился с ним спорить. – Рана пустяковая. А он молодой, здоровый, – заключил он.
На этот раз в квартире оказалось двенадцать бомжей и среди них три женщины. В отличие от мужиков, они страдали бессонницей. Сидели в кухне, плотно занавесив окно, чтобы их не обнаружили с улицы, пили водку и о чем-то разговаривали.
Открыв глаза, Федор слышал их негромкие голоса. Но прислушиваться к смыслу разговора не стал. Не его это дело. Своих проблем выше крыши. А женщинам да под водочку, всегда есть, о чем поболтать.
Вошел Дмитрич, сначала наклонился над Федором, посмотрел, убедившись, что тот не спит, сел рядом. Чтобы не будить спящих бомжей, прошептал:
– Не спится?
– Так, сначала вырубился, а теперь проснулся, и заснуть не могу, – ответил также шепотом Федор. Теперь, после оказанной помощи, боли почти не чувствовалось. Лишь незначительное жжение. Скорее всего, от йода. Но его терпеть можно. Да к тому же, в качестве обезболивающего, ему поднесли целый стакан водки. И лекарство помогло.
Старик явно что-то хотел сообщить. Федор догадался и спросил:
– Что-то случилось?
Дмитрич махнул рукой, что, мол, тут может случиться. Не вытерпел и предложил Федору:
– Не хотите послушать, что рассказывает наша Тамарка? Приинтереснейший случай. Уверяю, вас он заинтересует. – Настаивал старик.
Федора за их короткое знакомство удивляла манера Дмитрича культурно выражаться и без мата, что заметно отличало его от остальных бомжей. Казалось, он как и Федор, был среди этого непромытого, рычащего друг на друга и гудящего месива, случайным человеком. Хотя считался у бомжей за главного. И его слово, считалось тут законом.
– Тамарка вчера удрала из больницы. Знаете, что она рассказывает?
Федор покачал головой.
– Откуда же мне знать. Не знаю.
– А вы вот послушайте, – сказал старик уже громче и не стал дожидаться, что ответит Федор, позвал женщину: – Тамара! Иди сюда.
Прихрамывая на левую ногу, в комнату вошла женщина лет сорока, в брюках и темной кофточке, небрежно одетой на голое тело. В широкий, растянутый вырез, были видны ее обвисшие груди. Но это нисколько не смущало женщину. Она сначала поглядела на лежащего, на диване Федора, и взгляд ее сделался кокетливым. Потом глянула на сидящего рядом старика Дмитрича. Уж не стриптиз ли тут задумал старый? Случалось с Дмитричем и такое, когда переберет лишнего. Хочется полюбоваться на обнаженное женское тело. Много старику не надо. Посмотреть, погладить.
– Чего хотел-то, Дмитрич? – спросила женщина, готовая сию минуту сбросить кофту. И блудливый ее взгляд опять уперся в Федора. Понравился ей мужик. Только не похож он на бомжа. Надо будет расспросить у Дмитрича, кто он и откуда взялся.
– Присядь, Тамара, – сказал ласково старик и чуть подвинулся, уступая женщине место поближе к Федору.
«Неужели минет заказал новенький?» – обрадовалась бомжиха и села. Уважит его Тамарка за небольшую плату. Может и за стакан.
– Тамара, расскажи, из-за чего ты удрала из больницы? – попросил Дмитрич, уставившись на свою любовницу.
У Тамары сразу пропало все настроение. Неужели, только за этим звал, старый козел? Вот дурила. Бабы там водку допивают.
– Да чего сто раз повторять одно и тоже? Язык скоро отвалится, – запротивилась женщина. Но Дмитрич настойчиво повторил:
– Расскажи. Человеку интересно знать. А язык твой не отвалится. Не такое выдерживает. Рассказывай, говорю. Не заставляй меня злится, – произнес старик уже без намека на шутку.
– Ладно. Только ты не ори на меня, – огрызнулась женщина на старика и повернулась к Федору. – На Ярославском мне Трошка ножом ударил прямо в ляжку. Пристал, скотина. А я возьми и отошли его куда подальше. Так он ножом …
Федор улыбнулся, а Дмитрич строго заметил:
– Тамара, это можешь пропустить. Расскажи, что в больнице было.
Женщине не понравилось, что старик вздумал ее перебивать, и она осмелилась повысить на него голос:
– Ты лучше не наезжай, старый! А то и вовсе ни слова не услышишь. Понял? Просил рассказать? Так я по порядку все. Чтоб понятней.
Дмитрич хмыкнул и многозначительно поглядел на Федора, как бы говоря, ну, что ты будешь делать с этой бабой. А Тамара и вовсе отвернулась от него. Рассказывала только Федору:
– Ну, отвезли меня в больницу. Положили в хорошую палату. Четыре бабы нас там было. Мне понравилось. Житье неплохое. Зря говорить не буду. Постель чистенькая. И жрачка, что надо. Правда, водки нету. Но это ладно. Без этого я перетопчусь. Главное, ногу мне заштопали хорошо. Быстро так подживает. Только я притворяюсь. Болит, говорю, проклятая. А куда мне торопиться-то? К этому старому обормоту, – чуть покосилась она на Дмитрича и продолжила: – И что ты думаешь? Заходит в палату врач и два санитара. Рожи откормили, аж кожа на щеках лоснится. Берут меня вместе с кроватью и выкатывают в коридор. А на мое место кладут какую-то цацу. Блатная видать. Врачи возле нее так и бегают. Мамаша, мымра, видно денег врачам отвалила. У этой цацы видишь ли ранение. Какой-то мудак ей из пистолета в грудь пальнул. Мы еще с бабами смеялись. Титьки у нее вот такие, – поднесла женщина руки к своей плоской груди, – каждая с трехлитровую банку. Такую сиську и пуля не пробьет. Да и повезло ей. Кулон был на груди. И пуля прямо в него попала. Жалко, – вздохнула женщина, замолчав. Видела с каким вниманием ее слушает новенький.
А Дмитрич не понял и спросил:
– Чего тебе жалко?
– Кулон. Золотой он. А теперь с дыркой носить не будешь. Не красиво. Сама-то она, как картинка. Красавица. А кулон, с дыркой.
Федор чуть приподнялся с дивана. Сердце бешено заколотилось от волнения. «Неужели?…» – он боялся, что ошибается. Поэтому оборвал мысль. Спросил:
– А вы не знаете, как ее зовут?
Женщина фыркнула.
– А чего тут знать. Мать ее Дашуткой называла. Ну и имечко. Тьфу ты! Прости Господи. Какая графиня. Дарья! Мы тоже не хуже, а, Дмитрич? – она обернулась и подмигнула старику. – Тоже умеем угодить мужику не хуже всяких графинь. Правда, Дмитрич?
Старик укоризненно покачал головой.
– Тамарка, накажу, – пригрозил он. – Язык не по делу распускаешь.
Видишь, человек интересуется той девушкой.
– А чего интересоваться-то? – обиделась Тамарка. – Лежит она в хорошей палате, на моем месте. Поправляется. Жопу наедает.
– Подождите. Дашутка. Даша? А фамилию ее вы не знаете? – спросил Федор, плохо веря во все, что рассказывала бомжиха. В голове не укладывалось, как такое может быть. Ведь он ее уже похоронил. А
