ее на время себе, а потом уехал в другой город, не вернул). Глубоко верующая, родом из крымских болгар, глядела Акулина на пустой угол, сокрушалась: не хорошо в доме без иконы. Это было время хрущевских гонений на веру, неподалеку взорвали церковь. Но вот однажды мать принесла в дом икону. Она нашла ее в каком-то сарае, это был образ из взорванного храма, почерневший, закопченный. На нем ровным счетом ничего не было видно, но бабушку это не смутило. Она перекрестилась, осторожно провела по иконе рукой, поцеловала ее, прижала к груди... И вот что было дальше.
«В тот же день напротив бабушкиной кровати, наверху в углу, отец вбил гвозди и повесил икону. Дольше обычного молилась баба Кина в тот вечер. Вообще с появлением неизвестного образа бабушка словно воспряла духом. Все чаще и чаще напевала она теперь разные народные болгарские песни. Знала их моя бабушка множество и пела смолоду очень хорошо. Даже очень хорошо. И не случайно многие родственники вспоминали, как она в выходные дни и в церковные праздники на площади перед храмом в крымской деревне первой вела „хоро“, а „хоро“ – это болгарский национальный хоровод, когда берутся за руки, встают в круг все: и стар и млад. Поют и пляшут весело и азартно.
Я представлял себе, как наша бабушка еще молодая, в национальной одежде, шла во главе „хоро“ и ее высокий, чистый и сильный голос выводил веселую мелодию, которую затем подхватывали остальные. Так они жили когда-то, в начале нашего века, так отмечали праздники, веселились, умея работать не покладая рук и в поле, и на винограднике, и дома. Привычно ходили в храм на службы, молились дома, зажигая лампадки перед образами. Вот и у нас в доме на излете 50-х годов забился живой огонек в малом граненом стаканчике, который служил лампадкой. Изо дня в день этот „живой“ огонек освещал темную закопченную икону, которую я, пионер-активист, упорно называл „доской“, иногда предлагая бабушке:
– Давай я тебе на этой иконе нарисую что-нибудь и молись! Будешь хоть что-то видеть.
– Глупый ты внучек, глупый! Не понимаешь ничего! Если будет хорошо иконе у нас в доме – она очистится!
После подобных слов бабы Кины я смеялся еще больше:
– Да кто же ее очистит, сам Бог, что ли? Ведь Его нет!
– Замолчи, кощунник, замолчи! Иди уроки лучше делай, – это мне в ответ, а повернувшись к образу, перекрестится и произнесет: „Господи, прости его, неразумного. Всех нас прости и помилуй!“
Права ведь оказалась бабушка. Действительно, неожиданно в один из зимних дней стала икона очищаться. Очищаться с самого верха. Сначала показались вдруг первые неяркие краски. Обозначился зримо ободок иконы, а позже наметились и облака. Слабо обозначился лик в центре.
– Здесь, наверное, будет Господь! – размышляла бабушка, внимательно вглядываясь каждый день и в другие места иконы, нет ли еще где наметок на обновление. Нет, икона обретала свои лики строго сверху вниз. Первым действительно появился Господь. Он сидел прямо на облаках, держа в ладони левой руки „державу“, а другой благословлял. Слева и справа и чуть ниже облаков позднее наметились два светлых нимба.
– Э-э-э! Тут, наверное, будут святые! Интересно, кто же они будут? – задавала сама себе вопрос бабушка, часто обтирая икону чистой тряпицей, которую очень берегла, стирала, оберегала, как и все другое, что касалось образа: лампадное масло, нитки для фитилька, бутылочку со святой водой.
Шло время. Помню, когда рельефнее обозначились лики двух святых, наша бабушка заболела, а позже и слегла. Бабу Кину, а ей было уже за восемьдесят, сильно мучили боли в ногах, распухших и посиневших в икрах и ступнях. Она терпела эти боли. Молилась и иногда говорила при этом:
– Господи, возьми меня к Себе. Возьми, но прежде дай сил и терпения дожить до того дня, когда я узнаю, какие святые изображены вместе с Тобой на иконе. Господи, услыши меня, грешную!
Внял молитвам и мольбам рабы своей Акулины Господь. Бабушка умерла весной, в тот год, когда Юрий Гагарин полетел в космос, и по этому поводу – торжеству человеческого разума – ликовал весь мир. За несколько дней до бабушкиной смерти я заметил на иконе слабо проступившие надписи рядом с ликами двух святых. Сказал бабушке и маме об этом и, встав по их просьбе на табурет, прочел вслух:
– Справа написано – „св. мч. Флор“, а слева – „св. мч. Лавр“. Вот и все!
– А-а-а! Так вот, значит, кто они. Святой мученик Флор и святой мученик Лавр! – слабо повторила бабушка, перекрестилась, возблагодарив Бога за все.
Уже после смерти бабы Кины икона наша обновилась полностью, и мы увидели, что святые мученики Флор и Лавр изображены на ней в полный рост. Первый держал в руке крест, а второй – лавровую ветвь. С течением времени краски на иконе обрели такой цвет, что она, особенно вечерами, на закате солнца в отблеске лучей, смотрелась как новая, недавно написанная».[28]
Просто, очень просто верила баба Кина. Не сомневалась, что икона явит чудо, «если понравится ей в доме». И не обманулась она в бесхитростной своей вере...
«Утоли моя печали»
В книге «Святые, коим Господь даровал особую благодать исцелять болезни и подавать помощь в других нуждах» дается совет – молиться перед иконой «Утоли моя печали» в любой скорби:
«В жизни, полной невзгод, каждый испытал скорби телесные и в особенности душевные. В такие минуты временной земной жизни мы мысленно обращаемся туда, откуда ждем помощи, – духовный взор устремляется к небу, к Пресвятой Деве Марии, шепча мольбу: „Утоли моя печали, сокрушающие сердце мое, ибо Ты – скорая Утешительница“. И Царица Небесная прислушивается к слезам и умиленным молитвам всех верующих, прибегающих к Ней в своих нуждах, скорбях и печалях».
В имени образа стоят последние слова из кондака, посвященного Богородице: «Радуйся, радосте наша! Избави нас от всякого зла и утоли наша печали». Эти слова служат также припевом акафиста.
Судьба чудотворного образа
Икона Божией Матери «Утоли моя печали» прибыла в Москву в 1640 году, во времена царствования Алексея Михайловича. Ее принесли казаки. Откуда – неизвестно.
Прославился образ во второй половине XVII века. Одна знатная дама, жившая далеко от Москвы, много лет страдала страшным расслаблением всего организма. Помощь врачей была безуспешной. Силы ее таяли, и постепенно она дошла до предсмертного томления. Однажды в сонном видении ей явился образ Божией Матери, от которого она услышала голос: «Вели везти себя в Москву; там, на Пупышеве, в церкви Святителя Николая, есть образ Божией Матери „Утоли моя печали“; молись перед ним – и получишь исцеление». Больная, все время бывшая без сознания, очнулась и, почувствовав в себе новую жизнь, рассказала домашним о своем видении и велела везти себя в Москву. Добравшись до Москвы, она наконец была внесена в церковь Николая Чудотворца. Осмотрев все иконы, женщина не нашла той, которая являлась ей в видении. Сопровождавшие рассказали обо всем священнику, и тот велел принести с колокольни все находившиеся там иконы Богородицы. Когда внесли икону «Утоли моя печали», то она оказалась до того пыльной, что с трудом можно было разглядеть лик Богородицы, однако больная, давно уже от слабости не говорившая и не владевшая ни руками, ни ногами, вдруг воскликнула: «Она! Она!» – и перекрестилась. Приложившись к иконе, женщина почувствовала в себе столько силы, что встала на ноги и без всякой помощи вышла из церкви. Домой она вернулась совершенно здоровой. Это чудо совершилось 25 января, и с того времени в этот день (7 февраля по н. ст.) совершается празднество иконы Божией Матери «Утоли моя печали».
После первого исцеления последовали другие чудеса. Была заведена особая рукописная книга, где фиксировались случаи проявлений от иконы благодатной силы. Множество людей приходило поклониться чудотворной иконе в церковь на Пупышах. Впоследствии святой образ был перенесен в церковь Святителя Николая в Кузнецкой слободе.
Николо-Кузнецкий храм
Каменный храм по благословению Патриарха Иоакима был построен в 1683 году. В 1805 году на средства прихожан построен новый храм в стиле ампир. В 1847 году сооружена трапезная с трехъярусной колокольней. Храм в советское время не закрывался, сохранил древние облачения и колокола. Сюда были перенесены многие святыни из закрывавшихся московских церквей. В настоящее время в храме помимо чудотворной иконы «Утоли моя печали» находятся чтимая икона Божией Матери «Взыскание погибших», Иверская икона из храма Великомученика Георгия на Всполье на Б. Ордынке, храмовая икона
