Даша обиженно поджала губы и, вскочив, уже из дверей бросила:

— Ну и ладно. Я всё равно рядом буду и всё услышу.

Тимофей Иванович появился так быстро, как будто только и ждал за дверью приглашения. А вместе с ним вошли ещё шестеро обитателей станции и, расположившись вдоль стены, с любопытством поглядывали на Максима.

— Ты что-то хотел сказать? — спросил Тимофей Иванович.

— Да. Есть разговор. Вам уже ответили с Большой земли?

— Экий ты прыткий. Мы только туда радиограмму отправили, а пока её там рассмотрят, да пока она попадёт к кому нужно… Да ещё всё проверить надо, так это, может, и не один день пройдёт. А ты чего хотел-то?

— Я так и думал! — Максим рухнул спиной на кровать, затем вскочил и сел напротив Тимофея Ивановича. — Поймите, я не могу долго ждать. Вы, может, когда-то мне и сможете помочь, но будет поздно. А для моих товарищей каждый час на счету! Да и для вас это небезопасно. Немцы о вас знают. Мой друг у них подслушал, где вы находитесь. Но я знаю, кто может всех нас спасти! В общем, так: мне нужна ваша радиостанция!

— Хе! — засмеялся Тимофей Иванович, а вместе с ним и остальные полярники. — Какой ты шустрый! Мы ещё толком не знаем, кто ты такой, а тебе радиостанцию подавай. Для чего тебе она?

— Это вопрос жизни для моих друзей. Я передам всего одну радиограмму, и нам помогут. Всего одну! Дам координаты вашего места и просто скажу, что это — я! Тяжело мне вам всё объяснить, но поверьте на слово.

— А тяжело, потому что врёшь или не договариваешь. Ты, парень, не темни, а говори всё, как на духу.

Максим грустно вздохнул и откинулся на подушку.

— Не могу я вам всю правду рассказать, а если расскажу, то ещё хуже будет.

— Папа, они на секретной подводной лодке служат, — важно блеснула своей осведомлённостью Даша.

— На лодке? — удивлённо вздёрнул брови Матвей Иванович. — На какой? Кто командир? К какой части приписана? Ты не думай, мы здесь тоже не лаптем щи хлебаем, кое-что о флоте знаем. А чего не знаем, так запрос дадим. Там быстро разберутся.

— Да поймите же, не в лодке дело. Вернее, как раз в ней и дело, но ситуация так запутана, что если я всё расскажу, вы не поверите, и тем более мне доверять перестанете.

— А ты попробуй.

— Попробовать? — Максим задумчивым взглядом обвёл окруживших его полярников. — Ну что ж, можно и попробовать. Раз уж сами захотели, тогда слушайте… Только для начала представьте, что сейчас не сорок второй год, а две тысячи десятый! Представили? — Тимофей Иванович удивлённо переглянулся с Феликсом. — А я предупреждал! А теперь представьте, что в море выходит подводная лодка. Не ровня вашим! Подводный крейсер! Красавец! Тяжело? Закипают мозги? Ну, так вы сами напросились!

И выдержав, собираясь с мыслями, огромную паузу, Максим начал рассказывать. Глядя, как постепенно вытягиваются лица его слушателей, он сам ловил себя на мысли, что его повествование напоминает скорее бред перебравшего пивных дрожжей Буцефала, чем хоть что-то отдалённо похожее на правду. Но стараясь не смущаться и не сбиваться, он продолжал рассказывать. Его прервали лишь дважды. Когда он дошёл до немецкой базы на Земле Александры, стоявший у двери старый полярник в валенках и тельняшке навыпуск не сдержался:

— Я про это что-то слышал! — но споткнувшись о возмущённые взгляды товарищей, оправдываясь, добавил: — Ребята рассказывали.

А когда Максим описывал в красках, как его на немецкой лодке бомбил английский эсминец, не сдержалась Даша:

— Бедненький, — она жалобно всхлипнула.

— Дашка, помолчи! — прикрикнул на неё Тимофей Иванович.

— Так жалко ведь! Сколько ему досталось.

— Это ещё не досталось! — театрально вздохнул Максим. — То, что можно назвать «досталось», ещё впереди.

Через час он закончил.

— Вот так я оказался у вас. Сейчас только бы отправить радиограмму на моего «Дмитрия» — и всё! Он где-то рядом, в Баренцевом море! Он меня услышит и поможет!

Воцарилось молчание. Максим заметил, как Феликс переглянулся с кем-то из присутствующих и спрятал улыбку в бороду. Остальные, не осмеливаясь поднять взгляд, усиленно рассматривали пол. Первым не выдержал Тимофей Иванович:

— Да… Чудная история.

— Так что? Дадите радиостанцию?

— То, что немцам о нас известно, мы и без тебя знали. Полгода назад возле Колгуева сбили немецкого разведчика, так у него на карте уже тогда наша станция обозначена была.

— Тимофей Иванович, где та приставка, что я спаял?

— Если я такое на Большую землю отправлю… — Тимофей Иванович хмыкнул и мотнул головой. — Невероятная история… Я тебе, Максим, так скажу: ты здесь не пленник. Кровать мы тебе уже выделили, располагайся. Обедать скоро будем, так ты со всеми за стол садись. От станции только далеко не отходи — опасно. А там, может, и помощь от тебя какая будет. А вот к радиостанции я тебя не подпущу! — Тимофей Иванович хлопнул себя по коленям и встал. — Давай дождёмся, что с Большой земли ответят, а там уже будем решать.

Он вышел, а за ним потянулись и остальные. Осталась лишь Даша. Максим чувствовал себя уничтоженным и совершенно раздавленным.

— Ты мне тоже не веришь? — он тяжело поднял голову и посмотрел ей в лицо.

— Почему? Когда ты про Мурманск рассказывал, я сразу то место узнала. Я была в Мурманске и почти весь его знаю.

— А то, что я из будущего?

— Максим… — Даша замялась и, пожав плечами, виновато улыбнулась: — Ну так же не бывает!

— Наверное, ты права. Иногда мне самому кажется, что я просто болен, — в его голосе прозвучала такая обречённость, что она вздрогнула. — Что-то происходит у меня с головой. Может, на самом деле я сейчас лежу в нашем госпитале, связанный по рукам и ногам в психиатрическом отделении, а мой больной мозг живёт собственной жизнью и придумывает для меня все эти страшные истории? Ладно, забудем…

— Максим, не расстраивайся ты так. Всё образуется.

— Теперь вы хотя бы не будете смотреть на меня как на провокатора, а всего лишь как на душевнобольного. А Толик и Артём пусть погибают. Они ведь только плод моего больного мозга.

Он встал и направился к двери.

— Я выйти хочу! На свежий воздух!

— Я с тобой!

— Сам выход найду.

— Нет, нет! Мне ещё чистый снег на воду нужно собрать, да и на солнце тоже хочется. Я тебе нашу станцию покажу! Максим! — Даша проскочила впереди него и услужливо распахнула дверь. — Ты не обижайся на моего папу! Он добрый! Но на нём, как на начальнике станции, ответственность огромная лежит. Нельзя ему ошибаться. Бери вёдра, поможешь!

Максим замер, схватившись за перила крыльца. Солнце ярко ударило в глаза, и он, покачнувшись, едва не упал. Он явно переоценил своё состояние, и слабость в теле тут же об этом напомнила. Распухшие пальцы уже пожелтели и держаться за перила было больно. Кожа местами потрескалась и превратилась в лохмотья. Максим, щурясь, оглянулся. Свисавшие сосульки нагрелись от чёрной крыши и по-весеннему капали на руки, сидевшая на дымовой трубе чайка, испугано сорвавшись вниз, метнулась в сторону берега, снег сверкал застывшим зеркалом, красный флаг висел над крыльцом не шелохнувшись, и было во всём этом такое умиротворение и тишина, что всё это и вправду казалось нереальным и сказочным. Ни дать, ни взять — фантазии больного мозга!

Добавить отзыв
ВСЕ ОТЗЫВЫ О КНИГЕ В ИЗБРАННОЕ

0

Вы можете отметить интересные вам фрагменты текста, которые будут доступны по уникальной ссылке в адресной строке браузера.

Отметить Добавить цитату