даже слушать.
Морпехи продолжали перестрелку с десантниками. Повстанческий пулемет затих. Джип тронулся с места и покатил в сторону, отдаляясь от эпицентра перестрелки. Он ехал прямо туда, где старший группы заметил движение людей в штатском.
– Вадя, их джип направился к укрытию дипломатов. Наверное, просекли, – сказал Батяня, связавшись по рации с напарником.
– На джипе, кстати, парни, не очень похожие на американцев. Я успел заметить, – ответил старлей, не прекращая стрельбу.
– Сейчас гляну в бинокль... Так. Сдается мне, что это настоящие повстанцы. Ничего не понимаю. Эх, сейчас наши дипломаты натворят глупостей... Я срочно выдвигаюсь к ним.
– Хорошо. Я тоже скоро буду.
Лавров прервал сеанс связи, выпустил по американцам еще несколько очередей и спешно подался назад. Под прикрытием немногочисленных возвышений среди руин он устремился к дипломатам. Аналогично поступил и Сиводедов.
Трайпл на прекращение стрельбы русскими отреагировал болезненно. То ли шестым чувством, то ли пятой точкой он учуял неладное. Никаких признаков того, что русские мертвы, не было. Затихшие автоматы десантников означали лишь одно – перебазирование. В его голове мелькнула шальная мысль использовать остаток боекомплекта самонаводящегося миномета амфибии, чтобы уничтожить и русских, и повстанческий джип. В том, что повстанцы заметили беглецов, он ничуть не сомневался. Впрочем, использовать миномет на таких близких расстояниях было очень опасно. Осознание этого обстоятельства останавливало командира морпехов от принятия опрометчивого решения. Он занял выжидательную позицию, надеясь, что ливийцы не узнают правды.
Тем временем старший повстанческой группы обратился через громкоговоритель к тем, кто скрывался среди руин: «Внимание! Говорит представитель сил свободной Ливии! Если в этом поселке есть хоть один выживший, просим не скрываться. Мы гарантируем вам личную безопасность». Антон, Ирина, Игорь и Виктор слышали это обращение. Но у дипломатов, слышавших это обращение, не было никакого желания выходить из укрытия. Прозвучавшие обещания могли быть просто уловкой, трюком, чтобы раскрыть их присутствие и уничтожить, не тратя лишние усилия на поиски.
Из тревожных размышлений дипломатов вывел Батяня. Появившись внезапно, он сразу заявил:
– Кто эти на джипе, мы не знаем, но вроде не американцы. В любом случае нам лучше не показываться им на глаза.
– А если они действительно сумеют нам помочь? – спросил Антон.
– Я бы не стал рисковать. Не забывайте, что за джипом три машины морских пехотинцев США. А у морпехов на уме лишь одно – убить и вас, и нас. Кстати, это наши с вами знакомые по утренней перестрелке на дороге.
Слушая повторяющееся раз за разом обращение к уцелевшим, Алан терял терпение. С каждой секундой его становилось все меньше и меньше, ведь дело в любой момент могло принять весьма неприятный для американцев оборот. Не желая больше уповать на удачу, Трайпл подозвал к себе одного из морпехов и отдал приказ взять так и не использованную базуку и взорвать джип повстанцев. Остальные должны были начать обстрел, не давая возможности никому из ливийцев выбраться из пекла. Боец поднял базуку и отвернулся к амфибии, чтобы у повстанцев, сидевших в джипе, не возникло подозрений насчет намерений американца. И действительно, со стороны все это выглядело так, будто морпех просто решил позаботиться об оружии: не пропадать же добру. Быстро проделав все необходимое для приведения базуки в боевую готовность, морской пехотинец вскинул ее и собрался нажать на спусковой крючок, но не тут-то было. Сиводедов, бежавший к укрытию дипломатов, засек странное поведение американца, остановился и выстрелил по морпеху, пытавшемуся взорвать джип. Пуля угодила бойцу в подбородок. Он подался назад и рухнул возле амфибии, успев все-таки нажать на курок. Граната полетела вверх.
Трайпл мгновенно принял решение. Он приказал срочно отвести амфибию и пикапы на безопасное расстояние. Морпехи засуетились. Запас времени был небольшой, через несколько секунд граната должна была вернуться, чтобы взорваться и уничтожить все вокруг себя на многие метры. Все, кто не был задействован в отводе транспортных средств, последовали за своим командиром в сторону повстанческого джипа. Сами повстанцы туго соображали, что происходит, и не понимали, почему американцы вдруг сменили свое местонахождение. Однако мощный взрыв вернувшейся гранаты несколько прояснил ситуацию. Впрочем, никто из ливийцев не догадывался, что изначально граната предназначалась для них.
– Видите, как с этими русскими? Настоящие звери! – заметил Алан, спеша перевести разговор в нужное ему русло.
– Вижу, – странно ухмыльнулся командир повстанцев и тут же добавил: – Вот только не могу понять, что с этими русскими наемниками делают гражданские лица?..
– Какие гражданские лица? – изобразил недоумение Трайпл.
– Которые прячутся в руинах. Среди них, между прочим, женщина. Они тоже наемники? – в голосе ливийца слышалось возрастающее недоверие. Его явно стали одолевать подозрения насчет того, не втянули ли их американцы в какую-то грязную аферу? Лейтенант мгновенно это уловил и попытался выкрутиться.
– Я не знаю, кто эти гражданские, – сказал он. – Если они действительно там есть, то, скорее всего, это заложники.
– Как-то все это странно, – отстраненно произнес ливиец и поднял громкоговоритель: – Внимание! Мы знаем, что среди вас есть русские военные и гражданские лица неустановленного гражданства. Мы не собираемся возобновлять огонь. Просим и вас прекратить стрельбу. Мы хотим вступить с вами в переговоры для выяснения ситуации и освобождения заложников, если таковыми являются гражданские лица, находящиеся здесь, – вещал он, надеясь, что к нему наконец прислушаются.
Батяня был готов вывести соотечественников. Как раз подоспел и Вадим. Можно было воспользоваться тем, что противник приостановил огонь, и попытаться покинуть разрушенный поселок. Все к этому было готово. Однако в последний момент не выдержал Серебряков-старший. В ответ на призывы, звучавшие из громкоговорителя, он прокричал по арабски: «Мы – русские дипломаты! Нас никто не брал в заложники! Наоборот, нас пытаются спасти, в то время как вы стремитесь уничтожить нас и наших спасителей!»
Трайпл, услышав это, потянулся за пистолетом, чтобы лично пристрелить ливийского командира. Своих бойцов он предупредил жестом. Однако, увидев пистолет в руках американца, повстанцы направили на морпехов пулемет, а следом и все остальное оружие.
– Как это понимать? – суровым тоном спросил командир повстанцев.
– Они врут. Это провокация, – стал отпираться Алан, все еще надеясь улучить момент и пустить собеседнику в лоб пулю.
Морские пехотинцы, находившиеся в амфибии, оценили положение по-своему. Они открыли стрельбу из пулемета по повстанческому джипу. Его водитель тут же надавил на газ и рванул с места. Повстанцы, находившиеся в его кузове, на несколько секунд потеряли равновесие. Алан и часть его бойцов, находившихся с ним рядом, встрепенулись и попытались обстрелять джип. Однако огонь, который велся с амфибии, был таким плотным, что заставил американцев лечь на землю.
«Куда ты палишь, недоносок?! – крикнул лейтенант своему пулеметчику по рации. – Хочешь нас всех угробить?» В ответ послышались невнятные оправдания и извинения. Командир морпехов немедленно открыл огонь по джипу, бойцы последовали его примеру. Повстанцы ответили тем же. Водителю удалось отвести джип за полуразрушенную стену какого-то здания. С амфибии и пикапов не прекращали стрелять, все внимание американцев было направлено именно на джип.
Русские десантники быстро поняли, что произошло. Сиводедов заметил, что автомат в руках Антона оснащен подствольным гранатометом. Не колеблясь ни секунды, он перехватил это оружие, вынырнул из укрытия, прицелился в один из пикапов и выпустил по нему гранату. Она ударилась в переднее колесо и взорвалась, подбросив и перевернув машину. Морпехи едва успели выскочить из нее. Двоих насмерть посекло осколками.
Командир повстанцев принял решение покинуть джип со всеми своими людьми, кроме пулеметчика.
