по миллиметру изучая ее кожу, уделяя особое внимание шрамам, родинкам и татуировкам…
В теории Александр знал методику допроса Святой инквизиции, но наблюдал такое впервые. Вот обоих охотников Курии заинтересовало какое-то родимое пятнышко внизу живота пленницы. Фра Доминик вытащил откуда-то лупу, а фра Винченцо — маленький пузырек и обычную пипетку. Инквизитор наклонился с лупой пониже, блестящая капелька сорвалась с пипетки, упала точно в центр пятна…
Девушка не пошевелилась. Еще капля, еще… Безрезультатно. Фра Доминик выпрямился, но лупу убирать не стал, и оба монаха возобновили свое обследование тела негритянки. Должно быть, они подобрались к какому-то неприятному для нее месту, потому что пленница вдруг начала проявлять признаки беспокойства. Внезапно она перевела взгляд на Сашку, неподвижно стоящего в стороне. Попыталась поймать его взгляд, затем выгнулась, насколько позволяли путы, выставляя вперед маленькую крепкую грудь, призывно провела языком по губам, часто задышала…
Александр вдруг ощутил сильнейшее желание обладать этим юным, податливым чернокожим телом. В конце концов допрос можно и отложить на пару часов. Ничего не изменится. А если еще учесть, что «There are no secrets in the bed»[19] — допрос может и не понадобиться…
Он был уже готов остановить инквизиторов, когда острая боль обожгла левую сторону груди. Прямо напротив сердца… Перед глазами тут же всплыл Храм Покрова на Нерли, а в ушах колоколом прозвучало: «Мы заклеймили не тело твое, но твою душу, ибо никогда отныне не изгладится знак из нее, и никогда не забудешь ты сего дня! Ступай, воин! Иди и ищи врагов, что поносят Имя Господне и слепо тщатся на дело рук его!..»[20] И тут же желание отступило, ушло куда-то. А монахи уже нашли какое-то новое заинтересовавшее их место на теле пленницы, и брат Доминик снова взялся за лупу, а Винченцо — за пузырек и пипетку. Упала капля…
Истошный визг взорвал тишину подвала. Девушка билась, отчаянно пытаясь освободиться, а с того места, куда упала капелька — под правой грудью, — поднимался тонкий голубоватый дымок…
— Знак Сатаны? — спросил Сашка внезапно севшим голосом.
Оба инквизитора молча кивнули. Затем фра Доминик отложил лупу и вынул из сумки катушку пластыря и какую-то тоненькую книжечку, оказавшуюся пачкой серебряной фольги, переплетенной на манер блокнота. Он ловко оторвал один листочек, накрыл им еще дымящуюся родинку и приклеил пластырем. Затем оба охотника Курии продолжили свои поиски…
Минут через пятнадцать, после того как подвал еще трижды оглашался отчаянным визгом, а на теле девушки появились еще три серебряные нашлепки, инквизиторы закончили осмотр. Фра Винченцо отошел к вещам и завозился в одном из чемоданов, чем-то позвякивая и постукивая. Фра Доминик убрал лупу и взял серебряное распятие:
— Nomine Domini nostri paenitet. Pro anima sua immortali… — произнес он и перевел: — Именем господа нашего, покайся. Ради спасения души своей бессмертной…
С этими словами он поднес крест к губам девушки. Негритянка закрутилась, завертела головой, но брат Доминик ловко прижал ее и приложил крест к ее губам.
Девица снова взвизгнула, но на этот раз значительно тише. Сашка увидел, что, когда монах отнял крест, на пухлых фиолетовых губах проступили два волдыря, словно от ожога. А инквизитор меж тем продолжил:
— Ты, дочь моя, попала в тенета лукавого, прельстившись на его ложь. Но подумай: разве стоят мимолетные сиюминутные блага, коими он одарил тебя отнюдь не щедрой рукой, вечной погибели и адского пламени? Подумай и отвечай.
Девушка молчала. Фра Доминик повторил свой вопрос-просьбу, но опять безрезультатно. Он вздохнул и негромко, но отчетливо произнес:
— Utrum referre, Dominus Alexander, ovem hanc errantem in manus Dei iustitiam?
— Date, — произнес Сашка.
— Etiam fieri!..[21]
…Допрос был не напрасным. Теперь они знали месторасположение логова Зандора, знали, что он собирается подмять под себя очередной городок, знали, что он уже собрал вокруг себя изрядные силы: два десятка оборотней и почти десяток оборотней наоборот. Это не считая тех, кого Сашка и Вауыгрр успели обезвредить…
Инквизиторы молчали, ожидая Сашкиного решения. А тот все никак не мог решить, что именно нужно предпринять в первую очередь: вычислить приспешников Зандора в городе и для начала уничтожить их или, не медля, предпринять атаку на самого Зандора в его логове, оставив заботы о зачистке местности от мелких, хотя и многочисленных его прихлебателей на совести местных защитников.
«О чем задумался, брат?»
«Понимаешь, если бы здесь был Тень…»
«Если бы здесь был Вожак — думал бы он! А сейчас вожак — ты! Решай сам!»
«Как ты считаешь: эта пара в драке сможет заменить нам… ну-у-у, хотя бы кусочек Тени?»
«Кусочек? Что ты имеешь в виду? И какая нам будет польза, скажем, от задницы Вожака?»
«А ну тебя!»
— Вот что, братья. Я считаю, что если мы чувствуем в себе силы, то надо, чем скорее, тем лучше, уничтожить Зандора в его логове. Каждый день добавит ему новых сил и новых сторонников.
Фра Винченцо и фра Доминик продолжали молчать, однако было видно, что они согласны с Сашкой и уверены в своих силах…
— Тогда вот мое решение: завтра с утра мы выдвигаемся к логову Зандора и его симбиота. Действуем решительно, но в соответствии с обстановкой. — Охотник подумал немного и добавил: — Может ли отец Иаков предоставить в наше распоряжение носильщиков?
— Я немедленно узнаю, — отозвался Винченцо и вышел из подвала.
