— Гм… Ну, могу сказать, обычно ты выглядишь чем-то средним между Робертом Редфордом и Джоном Кеннеди, но…
— Черт, а я думал, ты хочешь сказать Шварценеггером.
— Как я говорила до того, как ты бесцеремонно перебил меня, поскольку ты сравнил меня со Скарлетт из «Унесенных ветром», и свадьба, похоже, получится старомодной, мне нужно сравнить тебя с Эшли Уилкинсом…
— Эшли Уилкинс? Мне нравится! Всего за несколько секунд я превратился из Боба Редфорда, Джона Кеннеди или Арнольда в этого слабака! Чем же я такое заслужил?
— Посмотри на себя, Джонатан. Тебя трудно назвать Ретом Батлером…
Андрианна сидела перед туалетным столиком, делая последние штрихи макияжа и размышляя, какие надеть украшения. Проблема заключалась не в выборе, а в том, что ее драгоценности лежали во встроенном в стену сейфе в их спальне. Андрианна убрала туда шкатулку в тот день, когда они переехали в новый дом, и с тех пор не прикасалась к ней, а Джонатан не задавал вопросов по поводу ее содержимого или, по крайней мере, делал вид, что это его не касается. Андрианна так и не решила, что является правдой — первое или второе. И если ей сейчас требовались украшения, нужно было достать шкатулку из сейфа на глазах у Джонатана.
Но удобный ли сейчас момент открывать ящик Пандоры перед супругом? Не лучше ли оставить пока все так, как есть? Не рисковать…
Андрианна решила, что ее платье достаточно нарядно, но тут откуда-то сзади появился Джонатан, не говоря ни слова, взял ее руку и надел на палец кольцо. Это был самый большой камень из всех, какие ей приходилось видеть в жизни, даже больше, чем изумруд, подаренный ей много лет назад Джино.
— Джонни! Что это? — почти вскрикнула она.
Он рассмеялся, довольный реакцией жены.
— По-моему, вполне очевидная вещь. Кольцо с бриллиантом.
— Да, полагаю, я могу узнать бриллиант, но…
— То, что я не предусмотрел с самого начала. Твое обручальное кольцо.
— Но мы уже женаты. Я не нуждаюсь…
— «Нуждаюсь»? Что это за слово? На самом деле никто не нуждается ни в чем, кроме корки хлеба, стакана воды и чего-нибудь, пригодного в качестве крыши над головой.
— И любви?
— Конечно, любви! Господи, ну как ты себе все представляешь? Мог я пойти на свадьбу твоей подруги, где все эти техасские дамы будут в обручальных кольцах размерами с Тадж-Махал, и позволить тебе выглядеть, как маленькая сирота? Андрианна де Арте Вест… Подумай о своем имидже, девочка!
Она смущенно улыбнулась. Что он подразумевал под своей шуткой? Любовь или имидж? И если имидж, то чей? Его или ее?
Потом, чтобы успокоить смешавшуюся супругу, Джонатан сказал:
— И все-таки ты еще выглядишь нагой.
Он достал обшитую бархатом коробочку от Ван Клифа и Арнелса на Родео-драйв, открыл ее и достал ожерелье с топазами и бриллиантами, сверкнувшее так ярко, словно оно загорелось по-настоящему.
Пока Джонатан надевал на нее украшение и возился с застежкой, Андрианна потеряла дар речи.
— Топазы гармонируют с камнями в твоем обручальном кольце и почти гармонируют с твоими глазами, — произнес он и поцеловал жену.
— О, Джонатан, оно прелестно! Но почему два подарка в один день?
— Кольцо к свадьбе, на которую у нас не оказалось времени, а ожерелье — свадебный подарок.
— Но я же говорила, дом — мой свадебный подарок. А машину, которую ты купил мне совсем недавно?
— Дом не в счет, потому что он для нас обоих. А машина — это всего лишь машина… Транспортное средство, а не подарок. Кроме того, как я уже сказал, топазы почти гармонируют с твоими глазами.
И Джонатан снова поцеловал жену.
Джонатан велел Фредди подогнать лимузин, но Андрианна уговорила мужа поехать на свадьбу в ее новой машине.
— Но «роллс» уже выведен из гаража. Предупреждаю тебя: практически все приедут на лимузинах. В «Бель-Эйре» так принято. После стоянки возле отеля они покрываются царапинами. Ты на самом деле хочешь показаться друзьям за рулем обыкновенной старомодной машины?
— Мне наплевать, кто на чем приезжает. Я хочу показать Пенни, Николь и всем, кого пригласила Пенни, что жена Джонатана Веста — настоящая калифорнийская девчонка, способная лихачить на поворотах и оставлять соперников с носом.
— Хорошо, калифорнийская девчонка, как пожелаешь!
Джонатан велел Фредди увезти обратно «роллс» и выкатить из гаража «линкольн».
Перед тем как купить ей автомобиль, он предложил на выбор «роллс», «мерседес», «ягуар», «ламборджини», даже «форенци», но Андрианна остановилась на чисто американской марке.
— Где ты делаешь деньги, Джонни? Здесь или там?
— Здесь.
— Тогда разве не имеет финансового смысла тратить их на американские изделия?
Сначала Джонатан покачал головой, а потом поцеловал жену.
— Моя супруга — финансовый гений. Скажи, есть что-нибудь еще, что я должен знать о тебе, но пока не знаю?
Но это была лишь шутка, несерьезный вопрос.
Андрианна пристегнула ремень безопасности и заставила сделать то же самое мужа.
— Мы окажемся там раньше, чем ты досчитаешь до десяти.
— Прекрасно. Поехали.
— Одну минуту. Мы еще не готовы.
Волна внутренней дрожи прошла по телу Андрианны.
— Нет?
— Гм… Думаю, перед тем как поехать, есть вещи, которые должны быть сказаны.
«О Боже, нет! Не теперь!»
— Сейчас? Мы опаздываем. Это не может подождать?
— Нет, не может. Я откладывал, но больше не могу. Если между двумя людьми нет честности, значит, нет ничего. Согласна?
Она была не согласна, но и возразить не могла.
— Хорошо. Если ты считаешь, что не можешь больше это откладывать, лучше тогда сказать, — сдалась Андрианна.
И потом она стала слушать, как Джонатан облегчал свою душу. Он решил разобраться в ее прошлом до того… как открыл нечто большее, чем ее имя, и что она выступала на лондонской сцене. Потом он следил за ней в Нью-Йорке, чтобы узнать… Что? Что Андрианна зарегистрировалась в «Плаце» как Анна де ля Роза, остановилась в номере Гея Форенци и обедала со своей подругой Пенни в «Русской чайной», после чего они посетили Трамп-Тауэр.
— Николь, — тихо произнесла Андрианна. — Мы пошли повидаться с Николь и остались на ночь.
— И я знаю, что на следующий день ты отправилась повидаться с подругой в городской медицинский центр, а потом полетела на самолете в Калифорнию…
— И все? — с трепетом спросила Андрианна. — Это все, что ты хотел мне сказать?
— Да, но я должен был прояснить ситуацию. То, что я сделал — даже мысль о расследовании, о преследовании тебя, — это неправильно. И я… Я не хотел, чтобы между нами что-то стояло. Надеюсь, ты простишь меня. Простишь?
Андрианна кивнула, не в силах посмотреть ему в глаза, не желая, чтобы он видел ее слезы — слезы
