известно о ее американских корнях, стал бы он говорить по-другому? Вероятно, нет. И как он не прав по отношению к Джонатану. Джонатан может ему преподать урок любви к женщине…
— Я вышла за Джонатана, потому что люблю его, а он любит меня. Потому что с ним я первая!
Поскольку Джино Форенци был умным человеком, он сразу понял, к чему клонит Андрианна, и почти холодно произнес:
— Надеюсь, у тебя никогда не появится причина думать по-другому, Энн, и мистер Вест не станет устанавливать, кто или что занимает первое место… Особенно если ты выйдешь из ремиссии. Я не хотел бы, чтобы ты его расстраивала.
«Нет, я не позволю Джино сделать это со мной сегодня! Не буду думать, что сделает Джонатан, если я выйду из ремиссии. Из ремиссии, о существовании которой он даже не подозревает! Не позволю!»
— О, Джино! Как ты можешь? Говорить со мной о выходе из ремиссии, когда я так счастлива. Ты меня огорчаешь.
Джино не был грубым, бесцеремонным, потому он попросил у Андрианны прощения. И еще Джино не был бессердечным, поэтому его глаза наполнились слезами.
— О, Энни, Энни, я люблю тебя! Ты должна знать, я люблю тебя. Я желаю тебе только хорошего. Я постоянно думаю о тебе и волнуюсь… о твоем счастье, о твоем здоровье!
Андрианна тоже едва не расплакалась, но взяла себя в руки и улыбнулась. Любовь такого рода была недостаточной, однако сейчас Андрианна простила Джино за это.
— О, дорогой, я знаю, что ты меня любишь. Вот почему я хочу, чтобы ты знал, какого прекрасного человека люблю я и как он сильно любит меня. Он любит меня так сильно, что полностью мне доверяет… даже не задает вопросов. Ему достаточно того, что я есть. Пожелай мне счастья и удачи без каких-либо сомнений. Ты можешь сделать это, Джино?
— О, Энни, Энни, малютка Энни, конечно, могу!
Он замер в центре танцевальной площадки, обняв Андрианну, и прижал ее к себе так крепко, что никакая сила в мире не могла их разделить.
Джонатан танцевал с Николь и, пока его партнерша с тревогой наблюдала за возникшей перед ней картиной, с улыбкой пробормотал:
— Похоже, мы сорвем вечер…
Андрианна стала искать место, чтобы побыть несколько минут наедине с Джонатаном, объяснить ему, почему Джино Форенци так крепко обнимал ее, — старые друзья, итальянская эмоциональность, простое выражение теплого отношения, но как только они присели за один из накрытых розовыми скатертями столиков, их рассмешил Коул Хопкинс, появившийся с целой тарелкой ребрышек.
— Пенни сказала, что все должны отдохнуть от иностранной пищи, что люди ждали этого, но в мире нет ничего вкуснее техасских ребрышек. Я прав или нет, мистер Вест?
— Думаю, правы, мистер Хопкинс.
Джонатан ел креветки, поэтому находился в более менее нейтральном положении. А на тарелке Андрианны лежала как раз «иностранная пища» — тефтели из телятины. Значит, она уже пошла на компромисс и сейчас смогла только пробормотать:
— Попробуйте тефтели, мистер Хопкинс. Настоящий деликатес.
— Только для вас. А вообще — хотел бы воздержаться. Не жалую все эти зарубежные блюда. Если хотите знать, я и иностранцев не очень-то жалую. Даже тех прелестных итальянцев…
«О Господи, опять», — подумала Андрианна, обеспокоенная тем, как много выпил сегодня Коул Хопкинс.
— Между нами говоря, Вест, никак не могу понять, какого черта моя дочь захотела выйти замуж за итальянца. И нельзя сказать, будто вокруг нее крутилось мало американцев нормального качества, если вы понимаете, о чем я говорю.
— Я уверен, Гай Форенци тоже нормального качества, — торопливо и дипломатично ответил Джонатан, а Андрианна поспешила добавить:
— О да, мистер Хопкинс. Гай прекрасный человек.
— Если так, милашка, почему же ты не вышла за него?
— Я? — Андрианна замерла почти в шоковом состоянии.
— Ага, ты, Энни. Вы с Форенци крепко дружили, верно? Но ты оказалась мудрой и не стала долго держать парня на крючке. Я вижу, за кого ты вышла замуж, и твой супруг мне очень нравится. Возьми ребрышко, сынок, и зови меня Коул.
— Спасибо, Коул, не беспокойтесь обо мне.
Джонатан положил себе на тарелку одно ребрышко, начал его обгладывать и затем с полным ртом пробормотал Андрианне:
— М-м-м… Очень вкусно. Ты должна попробовать, дорогая.
«Он действительно чересчур сговорчивый», — подумала она.
— Кто знает? Может, еще попробую.
— Видишь? — указал на нее ребрышком Коул. — Я же говорил, что она мудрая женщина. Достаточно умная, чтобы распознать по-настоящему хорошие вещи. И не думай, будто я не слышал о тебе, сынок. У тебя репутация парня, имеющего голову на плечах. Один мой приятель из Далласа — он сегодня здесь — считает тебя очень умным малым. Говорят, твое фото поместили на обложку «Таймс» и ты, как никто другой, знаешь обстановку в Калифорнии.
Джонатан скромно пожал плечами:
— Я стараюсь…
— Послушай, сынок, у тебя есть репутация, и я не верю парням, скрывающим свои достижения. Если ты не будешь дуть в свой горн, то кто тогда?
— Вы правы, Коул. Но как я слышал, вы отлично знакомы с обстановкой в Калифорнии сами. В городе говорят, будто вы собираетесь купить этот отель. Правда? — Джонатан пытался говорить почтительно и остроумно.
Коул Хопкинс рассмеялся:
— Вижу, разговоры о тебе имеют под собою почву, парень. Ты умен. Новость о продаже отеля вызвала у тебя обильное слюноотделение, верно? Не говори мне «нет». Ты хитрая молодая лисица, а я — старая, и это дает нам возможность понять друг друга. Никому не позволю намылить себя. Я уже поговорил с этой Каролиной, сделал ей черт знает какие предложения, но они не прошли. Она не заинтересована в продаже, мой мальчик.
Андрианна заметила, как быстро и легко Коул стал звать Джонатана сначала «сынком», а теперь уже «мальчиком». Но ее муж уже приспособился к такому обращению.
— Это правда, мистер Хопкинс? Очень плохо. Но вы ошиблись насчет моих намерений в отношении отеля «Бель-Эйр». Даже если бы я намеревался совершить покупку, то не стал бы вставать у друга на дороге. Именно так я теперь отношусь к вам, поскольку являюсь гостем на свадьбе вашей дочери, а моя жена — ее подружка.
— Конечно, тебе не стоило бы вмешиваться, даже если тебе очень понравился бы отель и ты решил бы, будто у тебя есть шанс его получить, — недоверчиво засмеялся Коул. — Ну, ты вышла замуж за настоящего американского победителя, Энни, поэтому отныне я тебя буду считать такой же.
После того как Коул Хопкинс ушел к другим гостям, Джонатан покачал головой:
— Знаешь, мне совсем не нравится, как Хопкинс постоянно называет тебя Энни, когда имя Андрианна подходит тебе гораздо больше.
Она благодарно пожала руку мужа, потому что это была рука… ее Джонатана.
Когда Николь с тарелкой в руке и с Эдвардом на буксире села за их столик, Джонатан встал, чтобы пойти выпить еще шампанского, и почти силой утащил за собой Эдварда.
— Мне хотелось бы услышать от вас новости насчет дефицита в торговле, Эд. Вы же знаете этих ребят из Вашингтона. Что они на самом деле думают…
Андрианна заметила, что на тарелке Николь лежит совсем немного салата, главным ингредиентом которого являлся мусс из авокадо.
