Мертвый угол

выход к жизни, для меня и для тебя, когда ты скажешь код, а там, — он чуточку отвел ствол пистолета, — крышка гроба. Еще секунда и я сам пойду к газгольдерам. Решай. — Ствол «люгера» уткнулся в ухо «Медика». — Секунда.

Сведенное судорогой страха бледное лицо «Медика» мелко задергалось.

—

Шестнадцать… Сорок… Сорок восемь… Двадцать… Тридцать…

—

Девять, — сказал Климов.

—

…три, — закончил «Медик».

«Значит, восемь», — понял Климов. Губы «Медика» сначала складывались в трубку, образовывали «во…».

—

Если код не наберется, я тебя приткну.

Осмотрительность и недоверие давно наложили отпечаток

на его характер.

Когда вошли в туннель, Климову захотелось стать тенью, полностью раствориться во тьме.

Глава двадцать девятая

—

Ты сам сунулся в петлю, — предупреждающе сказал «Медик», когда они вошли в бетонный переход. — Люди Зиновия — гэбисты. Бывшие, но это их не портит.

—

Даже украшает, — шагая следом, сказал Климов и засунул полевой телефон во внутренний карман десантного комбинезона.

—

Тебе смешно, а я серьезно.

Климов не ответил. Он взял

в

левую руку свой

«Макаров»,

а правой вынул из-за пояса крупнокалиберный «люгер». Подержал на весу, несколько раз резко бросил руки в стороны, как будто отбиваясь от невидимых врагов, быстро присел, пошел гусиным шагом, вновь пружинисто поднялся во весь рост и выбросил руки вперед, поймав в прицелы контур «Медика».

«Осечки бы не вышло», — озабоченно подумал он о механизме «люгера» и вернул за пояс оба пистолета.

—

Идти долго?

—

Минут десять, — сказал «Медик» и споткнулся в темноте. Климов успел схватить его и поддержать. — Все время прямо?

—

Нет. Еще два поворота.

—

От последнего до входа в штольню сколько метров?

—

Я всего два раза был. Не помню.

—

Приблизительно.

—

Тогда свет был, а в темноте… — «Медик» помедлил, — думаю, не больше двадцати… при свете.

—

Хорошо, — ответил Климов, хотя, в общем-то, не видел ничего хорошего. — Связь с Зиновием у них прямая?

— Да.

—

Они тебе не подчиняются?

—

Нисколько.

—

Пароль тебе известен?

—

Нет.

—

А как же ты хотел взорвать газгольдеры?

—

Я этого хотел? — в тоне звучало удивление. — Не помню.

—

Да ты многого не помнишь, — сказал Климов и спросил, как часто должен «Медик» говорить с Зиновием по телефону?

—

В принципе, все время. Связь прерываться не должна.

—

А если телефон забарахлит?

—

Такого быть не может.

—

Ну, а все же. Мало ли чего: бежал, споткнулся, разбил корпус.

—

Он же полевой, военный. Ничего с ним не случится.

—

Ас тобой?

«Медик» подумал, помолчал, потом ответил.

—

Если бы со мною что произошло, на связи был бы «Чистый».

—

Позывной Зиновия какой?

—

Гюрза.

—

А твой?

—

Мой: цмос.

—

Цель оправдывает средства? — спросил Климов, хотя и так уже понял расшифровку позывного.

—

Да, оправдывает, — вяло сказал «Медик» и внезапно перешел на шепот. — Климов, слушай, — он замедлил шаг, — если мы пройдем к газгольдерам и ты найдешь взрыватель, сможешь отпустить меня? Совсем? Я уйду в горы.

—

Нет, — прямо ответил Климов. — Пока нет.

—

А если я тебя отсюда поведу к Зиновию? За Ястребиный Коготь? По туннелю?

«Все собаки знают, — удивился Климов. — Подготовились отлично».

Сообщение о том, что бетонный переход из бункера в восьмую штольню имеет тайный выход к «каменному стволу», к вертолетной площадке, и что этот путь уже испробован, говорило о том, что механизм террора запущен опытной рукой.

—

А что, такой туннель имеется?

—

Конечно.

—

И Зиновий о нем знает?

«Медик» горделиво хмыкнул.

—

Нет.

«Возможно, туннель заминирован, — подумал Климов, — вполне вероятно. Но и выбора у меня нет. Если взрыватель будет у меня, а дистанционное управление им в руках Зиновия, я так и так превращаюсь в ходячую мину. Почувствовав неладное, Зиновий нажмет кнопку и я…», — что будет с ним после того, как произойдет взрыв, представилось так явственно, анатомически-кроваво, что Климов не решился даже мысленно заканчивать оборванную фразу.

—

Если выведешь меня наверх и я увижу вертолет Зиновия, — помедлив, сказал Климов, — гуляй на все четыре.

Ему даже показалось, что в его тоне прозвучало сомнение в своих возможностях решить этот вопрос самостоятельно, и он еще раз резко произнес:

— Увижу вертолет и отпущу.

—

Честное слово? — в голосе «Медика» просквозили недоверие и ликование одновременно. — Увидишь и отпустишь?

—

Слово офицера.

—

Тогда, дай телефон, — заговорщицким тоном потребовал «Медик», — я свяжусь с Зиновием, скажу, что все о'кей.

Согласные всегда ликуют, а недовольные ропщут.

Трудно сказать почему, но Климов достал телефон.