—
Пошли, — сказал он «Медику», — За последним поворотом свяжешься с Зиновием. Старайся говорить отчетливо и громко. Охранники тебя узнают и подпустят. Дальше мое дело.
Глаза уже привыкли к темноте, и Климов с «Медиком» ускорили шаги. Друзья- приятели, если взглянуть со стороны, а если вдуматься… Никогда еще в жизни Климов так не рисковал. Клал голову на плаху.
«Оскорбление действием действительно оскорбление», — вспомнилась глупая фраза, услышанная неизвестно когда и неизвестно по какому поводу, и Климов укоряюще подумал, что умные стараются не рисковать, что умные…
—
Последний поворот, — шепнул «Медик» и протянул руку за телефоном. Пальцы его дрожали.
Климов протянул ему рацию и фонарик.
—
Постарайся ослепить хотя бы одного.
—
Там очень узко.
—
Вот и хорошо.
«Медик» был крупнее Климова, шире в плечах и выше почти на голову. Шел он, понятно, скованно, едва передвигая ноги, но и торопить его было нельзя: он тоже рисковал — собственной шкурой.
Как только свернули за угол, послышался суровый оклик: «На пол!» и одновременно с этой командой вспыхнул в руках «Медика» фонарь. Включился телефон:
—
Гюрза! Я «Цмос»! «Зиновий»! Слышишь?
Краем глаза Климов уловил стоявших впереди охранников и моментально выпалил из двух стволов в их силуэты. Стрелял в головы. Навскидку. Словно в тире. Громкий стон заставил пальнуть снова.
—
Гюрза!
«Медик» присел и оглушенно замотал башкой. Фонарь он выронил, и тот сразу потух.
—
Я «Медик»…
—
Хватит! — крикнул Климов и рванул вперед, стреляя на бегу по-македонски: сразу из обоих пистолетов.
Ответа он не слышал.
Получилось.
Для верности Климов в упор добил живучего охранника, схватившегося вдруг за автомат.
Выдернув из его пальцев мощный фонарь, Климов включил его и осветил убитых. Он был убежден, что сразу подстрелил обоих, но убежденность не мешала сомневаться.
У одного глаза остекленели и уперлись в потолок. Другой лежал ничком — тянулся к автомату.
Две лужи крови подтекли под ноги Климова и медленно соединились. Можно было проходить в восьмую штольню.
Поджидая приближавшегося «Медика», он перезарядил пистолеты, вставил в обоймы новые патроны, сунул
«
Мака
ров» под мышку, в кобуру, перекинул «люгер» в левую руку и забрал у подошедшего «Медика» молчавший телефон.
—
Он слышал выстрелы? — спросил о Зиновии Климов и услышал:
—
Конечно.
—
Что ты сказал?
—
Сказал, что «Чистый» крутит мельницу: расстреливает мародеров.
—
А он?
«Медик» пожал плечами.
—
Ему что? Трупом больше, трупом меньше… не имеет, собственно, значения. Наоборот, благодарил. Сказал, что наша доля гонорара будет больше.
—
Выходит, ультиматум принят? Ваши требования удовлетворят?
—
Посмотрим, — уклончиво ответил «Медик». — Еще крутят.
—
Ладно, — сказал Климов и, отобрав телефон, снял с пояса лежавшего ничком охранника наручники. — Давай свою культю.
Приковав себя к «Медику», он с постным лицом скромника и недотепы потянул того к решетке входа в штольню. Луч фонаря направил в подлые глаза.
—
Код не забыл? Какая там последняя цифирь?
«Медик» зажмурился и отвернул лицо.
—
Тридцать восемь.
—
То-то, — удовлетворенно произнес Климов и, нашарив в одном из карманов убитых связку ключей, стал подбирать нужный к замку. Теперь он действовал спокойно и уверенно.
Отворив решетку, Климов потянул «Медика» дальше и вскоре они оказались перед входом в бомбоубежище, о чем гласила соответствующая надпись. К этому же входу вел еще один туннель, только намного шире, с узкоколейной рельсовой дорогой, уводящей в темень. Туда, где был центральный вход в рудник, где шел неравный бой Петра с охраной. С той стороны все время доносились выстрелы.
«Найду взрыватель и пойду ему на помощь», — решил Климов и потянул на себя дверь бомбоубежища.
Спертый воздух и гул голосов в кромешной темноте напомнили об участи заложников. Кое-где, в глубине штольни, чадили слабенькие огоньки. Никто не догадался взять с собою фонари или же свечи.
Войдя в бомбоубежище, Климов уже знал, что будет делать.
—
Федор Дерюгин, на выход! — как можно спокойнее и, вместе с тем, довольно громко крикнул Климов, и тотчас эхом его зова покатилась волна окликов: — Дерюгина! На выход! Федора… Зовут. Ау, Дерюгин!
Климов осветил дверь седьмой штольни, показывая этим самым, куда должен подойти Дерюгин, и сразу отошел в сторонку, выключив фонарь. Еще нельзя было стоять на одном месте.
—
Вот это кукрыниксы! — раздался громкий голос Федора, и Климов вновь включил фонарь, направил на себя. — Двигай сюда.
Кратко объяснив ему, в чем дело, он отдал ему свой автомат, сказал, где можно взять еще, и попросил лишь об одном:
—
Ни звука. Никому. Начнется паника и все взлетят на воздух. Понял?
—
Всесторонне.
—
Тогда, вперед. Налево и на выход. Помоги Петру, а я тут похимичу. Только знай: он в «камуфляже», как и я.
—
Нештяк. Прорвемся.
—
Сперва узнай, потом стреляй. Да плащ мой скинь. Он светлый.
—
Ну, якорная щель! — беззлобно возмутился Федор. — Это ясно.
—
Тогда, с Богом!
Было видно, что он умеет оценивать момент, быстро разобрался в ситуации. К тому же, несмотря на крупное телосложение и видимую безалаберность, двигался он мягко, точно и неслышно.
«Медик» стоял молча, делал вид, что его нет.
Держался у стены.
—
Теперь в восьмую, — шепнул Климов и, осветив себе дорогу, скользнув по
Вы читаете Мертвый угол
