преступника.
Об аресте К. Раджапова на четвертый день узнали в управлении. Его подчиненные обратились с жалобой к Генеральному прокурору СССР, которая, как и многие другие, «растворилась» в каракозовской канцелярии.
Для Раджапова К. не было более мучительных и унизительных минут, чем когда работники бухгалтерии ему за решетку привозили на подпись финансовые, банковские документы. Когда Гдлян беззастенчиво предлагал плюнуть на совесть, честь и дать ложные показания. Не приведи судьба каждому испытать все это.
По делу Пирцхалавы работал следователь В. Н. Сабуров, человек опытный, прекрасный юрист. За его плечами более двух десятков лет службы в прокуратуре и четыре года работы членом Пензенского областного суда. Я хорошо знал его профессиональные качества, его порядочность, и объективность, и я не ошибся. В. Н. Сабуров провел следствие на высоком уровне. Опыт позволил ему досконально разобраться в ситуации, определить главное в предмете и пределах доказывания. Как бывший судья, он правильно рассчитал, что именно потребуется в суде для определения виновности К. Пирцхалавы. В. Н. Сабуров, кроме этого, выгодно отличался от других следователей своей собранностью. Его не надо было подталкивать. Он быстро выезжал в сложные командировки в Узбекистан. И за короткое время успевал выполнить большой объем работы.
Кроме незаконного лишения свободы К. Ю. Раджапова В. Н. Сабуров установил и другие преступные факты.
14 ноября 1990 года он предъявил Пирцхалаве окончательное обвинение. Оно заключалось в следующем.
К. А. Пирцхалава, являясь должностным лицом — следователем следственной группы прокуратуры СССР, которой руководил следователь по особо важным делам при Генеральном прокуроре Т. X. Гдлян, при выполнении следственных действий по уголовному делу о взяточничестве в Узбекистане, вопреки интересам службы, умышленно из корыстных и иных низменных побуждений (карьеристских) совершил действия, явно выходящие за пределы предоставленных ему законом прав и полномочий, причинившие существенный вред государственным интересам и законным правам и интересам граждан — превышение власти и служебных полномочий.
К. Пирцхалава, не располагая доказательствами виновности свидетеля К… Раджапова, 26 ноября 1987 года без санкции прокурора на арест и составления протокола о задержании, при отсутствии оснований для этого, предусмотренных ст. 405 УПК УзССР, по указанию Гдляна, насильно поместил Раджапова в одну из свободных квартир дома работников следственного изолятора УВД Хорезмского облисполкома, где содержал его до 4 декабря 1987 года под охраной работников следственного изолятора, закрывая в ночное и дневное время дверь на ключ, лишив его тем самым свободы на протяжении девяти суток. Указанные действия Пирцхалава К. совершил с целью принуждения Раджапова К. Ю. к даче показаний.
На просьбы арестованного отпустить его домой к оставшимся без присмотра детям Пирцхалава К., заведомо зная, что Раджапов К. не виновен и является лишь свидетелем, отвечал отказом.
3 декабря 1987 года, примерно в 9 часов из г. Бируни ККАССР для допроса в качестве свидетеля в прокуратуру Хорезмской области Пирцхалавой К. был доставлен Раджапов Зарипбай. Он без перерыва на обед по подозрению в укрывательстве ценностей, добытых преступным путем, допрашивался Пирцхалавой до 23 часов 10 минут. При этом К. Пирцхалава применил к Раджапову 3. физическое насилие, множественные удары ногой и кулаками по лицу и телу, причинив легкие телесные повреждения.
После допроса свидетеля Раджапова 3., превышая власть и служебные полномочия, с грубым нарушением ст. 405 УПК УзССР, примерно в час ночи 4 декабря 1987 года без составления протокола о задержании и санкции на арест доставил Зарипбая в квартиру дома работников следственного изолятора, где в то время находился под замком его брат Раджапов К.
4 декабря 1987 года с целью принуждения к даче показаний Пирцхалава К. в отсутствии каких-либо оснований, с грубым отступлением от требований ст. 405 УПК УзССР, задержал свидетеля Кадырова К. Б., которого трое суток содержал незаконно под стражей в следственном изоляторе г. Ургенча.
5 декабря 1987 года он с той же целью принуждения к даче показаний незаконно задержал и поместил под стражу на трое суток в следственный изолятор свидетеля Артыкова 3.
В период с 4 по 7 декабря 1987 года Пирцхалава, используя задержание как метод физического давления, требовал от Кадырова и Артыкова нужных для него показании, угрожал длительным содержанием под стражей.
Сухим процессуальным языком составлено постановление о привлечении Пирцхалавы К. в качестве обвиняемого. Но за протокольными строками боль и страдания ни в чем неповинных людей, измордованных Пирцхалавой К. и Гдляном Т. За ними переживание и самого Пирцхалавы К. Ведь по предъявленному обвинению ему грозило наказание до 10 лет лишения свободы. Таковы санкции статей уголовного кодекса, предусматривающие наказание за превышение служебных полномочий, за принуждение с насилием к даче показаний. И законодатель не разделяет какие это показания: правдивые или ложные. Сам факт принуждения уже наказуем.
К. Пирцхалава действительно переживал вызовы на допрос, лебезил, заискивал передо мной, когда я с ним беседовал, рассчитывал на какое-то снисхождение, а может быть и прощение. Рассуждал, что «свои люди, из одной конторы и позор будет на всех, если все это будет «стираться» прилюдно». Он понимал, как следователь, что против него собрано достаточно доказательств. Поэтому на вопрос, признает ли он себя виновным, ответил: «Виновным я себя признаю по предъявленному обвинению частично».
Пирцхалаве К. трудно было отрицать фактический арест свидетелей, помещение их под замок в свободной квартире на несколько суток. Уж слишком многими показаниями мы располагали не только задержанных Кадырова, Артыкова, Раджаповых, но и других свидетелей. Не отрицали этого и работники следственного изолятора, в присутствии которых иногда помещали людей в квартиру. Им трудно было отрицать, особенно после опознания их Раджаповыми, выполненного Сабуровым. Опознание он провел элементарно просто. По договоренности с начальником изолятора весь личный его состав был построен и Раджаповы в присутствии понятых прямо указали на тех, кто был очевидцем их ареста. Более того, при проверках показаний они и другие задержанные твердо указали на одну и ту же квартиру. В ней они по воле следователей коротали ночи, бывало что и дни. Отыскал Сабуров и престарелую узбечку, которая из жалости к задержанным приносила им лепешки. Она жила в том же доме.
В этой ситуации Пирцхалава К., не думая долго, признал, что по указанию Гдляна он доставлял свидетелей в эту квартиру, где они сутками содержались под замком или под стражей. На одном из допросов он рассказал: «К вечеру я доложил Гдляну, что результаты допроса Раджапова отрицательные. Составлял я протокол допроса или нет — сейчас забыл. Гдлян в ответ на мое сообщение сказал, чтобы Раджапова поместили куда-нибудь и сказал: работайте с ним, не отпускайте, обеспечьте охрану; работайте до тех пор, пока не будут результаты».
Пирцхалава К. хорошо понимал, что допускает грубейшее беззаконие, насилие над личностью, но, как он утверждал, совершал их не по своей инициативе. «Все следователи, даже старше меня, выполняли все указания Гдляна. Все рвались к славе. Я, глядя на старших по возрасту и работе, тоже хотел славы, может, и мнимой. В то время беззаконие было как-то в порядке вещей. Все рвались к показателям. Я был молодой и тоже рвался за другими». В этом Пирцхалава К. абсолютно прав и в своих суждениях не одинок.
Истину, объективность Гдлян и его близкие соратники к 1987 году уже давно принесли в жертву личным, конъюнктурным, а потом групповым и политическим страстям и интересам. И вызревало все это по мере потребностей, по мере развития общественно-политической ситуации в стране и в ее политическом руководстве. Сами же зерна беззакония рождались в голове Гдляна и Иванова. И исполнителями произвола были они, или, по их указанию, послушные следователи — «колуны» и «пианисты».
Поэтому мне понятно возмущение Пирцхалавы тем «…что руководители группы к ответственности не привлечены, а мы, исполнители, стали «козлами отпущения». Гдлян и Иванов не хотят даже явиться на следствие и как-то заступиться за нас, взять часть вины на себя, как в действительности и было».
И это тоже правда. Гдлян и Иванов, прикрывшись неправедной броней депутатской неприкосновенности, ни разу так и не пришли на допрос. Не попытались своими показаниями внести ясность, как-то смягчить участь бывших своих подчиненных. Они отвергли этот единственный законный путь к установлению истины, путь цивилизованный, путь справедливый, который, как правило,
