Не правда ли?.. Ну, правда это? – проговорил он, хватая Джульетту за руку так, что девушка чуть не вскрикнула от боли.
– Да, – решительно сказала она.
– А известно ли вам, что гражданина депутата Деруледе нельзя послать на гильотину по одному только подозрению? А? Знали вы это, когда писали свой донос на него?
– Нет, не знала.
– А знали, что он невиновен?
– Да, знала.
– Почему же вы сожгли свои любовные письма?
– Я боялась, что их найдут и покажут гражданину Деруледе.
– Прекрасная комбинация! – обратился Мерлен к двум женщинам, которые, бледные и растерянные, сидели в углу комнаты, ничего не понимая из этого страшного допроса.
– Ну, а знаете ли вы, прелестная аристократка, что весьма неблагоразумно с вашей стороны смеяться над Комитетом общественной безопасности или без основания доносить на одного из народных представителей?
– Знаю, что вам необходимо выместить на ком-нибудь свой неудачный день, – спокойно ответила Джульетта, – и для этой цели вы избрали меня…
– Довольно! – грубо прервал ее Мерлен. – Мне некогда терять с вами время. Извольте следовать за мной.
– Я готова, но могу ли я сказать несколько слов друзьям?
– Нет!
Джульетта надеялась перед разлукой смягчить сердца матери Деруледе и Анны Ми Она не знала, верят ли они той лжи, которую она выдумала для ответов Мерлену, но догадывалась, что они все еще считают ее предательницей.
Она спокойно направилась к двери, у которой стояли два солдата. В ее лице было что-то трогательное, и Анна Ми почувствовала горькое раскаяние. Эта прекрасная девушка сейчас пройдет мимо нее, оставив гостеприимный кров, чтобы вынести жестокую муку революционного суда… Сердце Анны Ми переполнилось безграничной жалостью. Прежде чем Мерлен успел остановить ее, она бросилась к виконтессе и нежно поцеловала ее холодную руку.
Джульетта словно пробудилась от сна. С надеждой, почти с радостью взглянула она на горбунью и прошептала:
– Это была клятва. Я поклялась отцу и убитому брату. Скажите ему…
Слезы душили Анну Ми. Она смогла только утвердительно кивнуть головой. В дверях Джульетта оглянулась.
– Позаботьтесь о Петронелле, – проговорила она и твердым шагом вышла из комнаты.
ГЛАВА XI
ЛЮКСЕМБУРГСКАЯ ТЮРЬМА
Когда Джульетту под конвоем солдат и Мерлена вели по улицам, чернь осыпала ее всевозможными оскорблениями. В нее бросали грязью. Одна женщина даже попыталась ударить ее по лицу. Но та, казалось, не слышала ни оскорблений, ни насмешек. Она шла, погруженная в свои думы. Она была счастлива; ей удалось спасти любимого человека от страшных последствий ее собственного преступления, и она теперь была готова отдать за его спасение жизнь. Сейчас он, конечно, считает ее предательницей, но, может быть, впоследствии узнает, что клочки уцелевшей от огня бумаги и разорванный портфель ей самой стоили позора и смерти, которую она добровольно приняла ради него.
Ее вели к Люксембургской тюрьме, бывшему дворцу Медичи, где царил в дни великого короля гордый Monsieur.[13] Теперь же это была грязная, переполненная заключенными тюрьма. В то время в Париже было двенадцать тюрем, а во всей Франции – сорок тысяч, и все они были полны. Отдельных камер не существовало, не было самых элементарных удобств. Мужчины, женщины, дети – все сидели вместе.
Около шести часов вечера Джульетту передали смотрителю, коренастому человеку в красном колпаке с трехцветной кокардой сбоку.
– Опасная? – спросил он Мерлена, окинув Джульетту с ног до головы быстрым взглядом.
– Да, – последовал ответ, – за эту заключенную вам придется отвечать перед Комитетом общественной безопасности.
– Посетителей допускать?
– Нет. Лишь с особого разрешения.
Джульетта слышала этот короткий разговор. К чему ей посетители? Ей страшно было встретиться с Деруледе и прочесть в его глазах историю угасшей любви.
Между тем гражданин депутат Деруледе был неофициально допрошен Комитетом общественной безопасности, после чего временно отпущен на свободу.
Однако Деруледе отлично понимал цену такой свободы; так как он все еще остается под подозрением, то за ним будут следить до того благоприятного момента, который даст возможность окончательно погубить его. Между тем необходимо было воспользоваться временем и вывезти из Франции мать, Анну Ми и… ее. Мысль о ней заставила его сердце заныть от боли. Кроме мести за смерть брата, он ничем не мог объяснить поступок Джульетты. О, как он любил ее, как любил! Теперь эта любовь в прошлом – его «Мадонна» упала с пьедестала.
В дверях своего дома он встретился с Анной Ми, которая со слезами рассказала ему о том, что
