Маргарита не упустила ни слова из того, что говорил Шовелен. Каждый нерв ее был в напряжении; она старалась собраться с мыслями, чтобы полностью осознать ситуацию и задать работу своим мозгам, которые столь часто называли острейшими в Европе, поскольку вся надежда оставалась теперь лишь на их помощь.
Вообще-то ситуация была достаточно безнадежной. Небольшая группа ничего не подозревающих людей, спокойно ожидающих своего предводителя, который также ничего не знает о расставленной ловушке. Тенета же выглядели настолько страшными, что казалось, будто мертвая петля очерчена на уединенном ночном берегу вокруг горстки совершенно беззащитных людей, обманутых, ничего не подозревающих. Один из них – ее муж, которого она боготворит, другой – ее брат, которого любит безумно. Она догадывалась, кто были остальные, ожидающие Сапожка Принцессы, в то время как смерть караулила их за каждым камнем на берегу.
Но пока, кроме как следовать за шовеленовскими солдатами, Маргарита ничего сделать не могла. Можно было попробовать обогнать их, чтобы предупредить беглецов и их храброго избавителя, но она боялась, что не найдет дороги.
На мгновение у нее мелькнула мысль пронзительно закричать, поскольку Шовелен боялся этого как возможного предупреждения Сапожку и его друзьям; быть может, тогда они успеют уйти и спастись. Но она не знала, насколько близко находится к краю скал, и не могла быть уверена, что ее крики достигнут ушей обреченных. Попытка могла оказаться преждевременной и бесплодной, а другой уже не представится. Ей хорошенько заткнут рот, как этому несчастному еврею, и она станет беспомощным пленником в руках Шовелена и его людей.
Как привидение, пробиралась Маргарита за изгородью. Она сняла туфли, чулки свалились с ее ног. Но она не чувствовала ни боли, ни усталости. Непреодолимое желание добраться до мужа, несмотря на враждебно настроенную судьбу и ловкого врага, убило в ней всякую восприимчивость к боли и вдвойне обострило животные инстинкты. Она слышала лишь мягкие равномерные шаги врагов впереди себя. Она видела мысленным взором лишь ту деревянную хибару, в которой ее мужа ждет гибель.
Но вдруг она остановилась и спряталась за плетнем. Луна, до сих пор дружелюбно скрывавшаяся за облаками, неожиданно выплыла во всем своем величавом блеске и мгновенно затопила пустынный и зачарованный пейзаж потоками бриллиантового света.
Впереди, менее чем в двухстах метрах, был край скал, за которым спокойно плескалось море, растворяясь где-то у берегов далекой счастливой Англии, навевая умиротворение и покой. Взгляд Маргариты застыл на этих серебристых волнах, окаменевшее от переживаний и боли сердце смягчилось, глаза наполнились горячими слезами – впереди с белыми поднятыми парусами стояла шхуна.
Маргарита скорее не узнала, а угадала ее. Это был «Полуденный сон» – любимая яхта Перси, со стариком Бриггсом, королем шкиперов на борту и британской командой; мерцающие в лунном свете белые паруса, казалось, шлют Маргарите радостную весть о надежде, которую она уже потеряла… Она ждет здесь, в море, ждет своего хозяина, готовая взлететь, подобно белой прекрасной птице, а ему уже никогда не дано вернуться, ступить на ее чистую гладкую палубу, увидеть еще раз белые скалы Англии, страны свободы и надежд.
Вид шхуны вселил в Маргариту сверхчеловеческую, отчаянную силу. Вон там, за краем скал, где-то внизу должна стоять хижина, где ее муж вот-вот столкнется со смертью. Но теперь луна уже вышла, и Маргарита сможет найти дорогу; она увидит хижину издали, побежит к ней предупредить их, чтобы они могли хотя бы подороже продать свои жизни, а не быть схваченными, подобно попавшим в яму крысам.
Пригнувшись к низкорослой сочной траве во рву около изгороди, она бежала, по-видимому, достаточно быстро, потому что, достигнув края скалы, услышала шаги Шовелена и его людей где-то сзади. Однако они были всего лишь в нескольких ярдах, а ее фигура будет ясно видна на фоне серебристого моря.
Впрочем, всего на мгновение, затем она скроется, подобно свернувшейся внутрь улитке. Она заглянула вниз с высоких острых скал: спуск не будет трудным, поскольку препятствий нет, а большие торчащие валуны послужат отличными ступенями. Оглядевшись, Маргарита вдруг увидела слева от себя на полпути спуска со скалы деревянную постройку, через дыры в стенах которой поблескивал крошечный красный огонек, мерцающий будто маяк. Сердце ее замерло, радость была так сильна, что она почувствовала что-то вроде острой боли.
Она не раздумывала более, далеко или близко хижина. Забыв о врагах, идущих следом, о солдатах, занимавших свои позиции за камнями в ожидании высокого англичанина, она начала спускаться; она лезла вниз, уже не думая ни о чем, бежала и спотыкалась, разбивая в кровь ноги, почти ничего вокруг не видя: вперед, вперед, только вперед… Как вдруг что-то, камень или кусок скалы, что-то скользкое уронило ее. Но она снова вскочила и снова побежала вперед, стремясь как можно скорее предупредить беглецов, хотя бы на мгновение раньше, чтобы уговорить их исчезнуть; сказать ему, чтобы он держался подальше от этой ловушки, подальше от этого обреченного места. Вдруг она почувствовала, что кто-то бежит быстрее, кто-то сзади. И в следующий миг чья-то рука дернула ее за плащ… Маргарита упала на колени и почувствовала, что ей затыкают рот, совершенно лишая возможности даже крикнуть.
Сбитая с толку, почти взбешенная от неудачи, она беспомощно оглянулась – кто-то упал вплотную с ней. Как сквозь сгустившийся вдруг туман, она увидела два проницательных глаза, которые своим неестественным блеском показались ее взбудораженному воображению колдовскими.
Лежа в тени огромного валуна, в следующий момент она ощутила на своем лице холодные тонкие пальцы.
– Женщина! – раздался шепот. – Клянусь всеми святыми… Мы не должны упустить ее, – бормотал кто- то себе под нос, – это точно. Я догадываюсь теперь… – Вдруг он замолчал и через несколько мгновений мучительной тишины раздался низкий короткий смешок, после которого Маргарита снова с содроганием почувствовала на своем лице тонкие пальцы.
– Дорогая моя, дорогая моя, вот это сюрприз, какой очаровательный сюрприз, – шептал он, и Маргарита почувствовала, как ее безжизненную руку подносят к губам.
Ситуация была воистину фантастической, несмотря на весь трагизм положения. Бедная измученная женщина, разбитая духом, почти взбешенная от неудач, ощутила на своих коленях самые тривиальные ласки. Чувства покидали ее. Почти задушенная повязкой, она даже не имела сил ни двинуться, ни крикнуть. Возбуждение, которым поддерживалось последнее время слабое тело, вдруг покинуло ее, а ощущение полного отчаяния совершенно парализовало нервы и ум.
Далее она уже ничего не слышала. Она только почувствовала, что ее поднимают с земли, затягивают повязку еще туже, после чего крепкие руки несут ее к тому маленькому красному огоньку впереди, который казался ей маяком, последним проблеском светлой надежды.
ГЛАВА XXIX
