это закончилось. Той же ночью мы прилетели домой, увидели Aurora Borealis, другие замысловатые цвета и скопления облаков, казалось, что мы были с миссией на Марсе.
Когда мы вернулись в Лос-А., я отправился “на Марс” со своей личной миссией, в чумовые загулы, которые поглотят следующие несколько месяцев. Я срывался на неделю, и хотя идея употребления становилась для меня невыносимой и я хотел остановиться, я не мог, что является книжным определением зависимости. Все это дерьмо случилось бы со мной за время моих ходок. Во время одного из кутежей, у меня закончились наркотики в 4:30 утра. В то время я не пользовался банкоматом; когда мне нужны были деньги, я шел в банк и снимал большую сумму с кредитки или заходил в офис American Express, где я мог снять 10 000 долларов за раз. Но в тот момент у меня не было ни денег, ни порошка, и мне ужасно хотелось принять.
Что у меня в действительности было, так это прекрасный белый Стратокайстер c автографами Rolling Stones. Томми Моттола подарил мне его, когда я пытался заключить контракт с Sony/Epic. Я рассудил, что в центре за эту гитару я смогу получить, по крайней мере, дозу на пару сотен. Итак, я отправился на тускло освещенные аллеи, где люди продают свой товар, но я застал только одного парня, работающего в такое позднее время.
“Что я могу получить за это?” спросил я, предлагая гитару.
Он пожал плечами “Ничего!”
“Нет, нет, ты не понимаешь!” настаивал я “Эта гитара с автографами Rolling Stones”.
“Деньги, сеньор, деньги (исп.)” повторял он. Он был новичком из-за границы, и очевидно он не мог говорить по-английски и ничего не смыслил в Rolling Stones.
“Но она ценная” протестовал я.
Наконец, он предложил мне самую жалкую дозу героина, которую я когда-либо видел.
“Нет, больше” умолял я, но он дал понять, что или это, или ничего. Я был таким разбитым, что обменял подписанную гитару на наркотики, которые доставят удовольствие только на 10 минут.
Во время таких заходов меня поддерживал Боб Тиммонс, который постоянно пытался уговорить меня снова лечь в Exodus. Также я чувствовал любовь от моей новой подруги, от этой беловолосой коммунистки- хиппи по имени Глория Скот. Впервые я увидел Глорию, когда она произносила речь на собрании в Голливуде, во время моей первой попытки трезвости в 80-х. Тогда она сказала, что всю свою жизнь была ковбойшей-наркоманкой, ворующей таблетки и обманывающей. Также она рассказывала о 60-х и Алене Гинсберге.
К тому времени она была “чиста” уже почти 10 лет. Я думал “Эта дамочка лучшая из всех, кого я встречал. Она вульгарна и не пытается быть слащавой, говоря ”Да пошел ты, если тебе не нравится то, что я говорю, ублюдок, потому что я была там“. Она говорила, что ее высшей силой был Руйл Янг. Впоследствии она говорила ”Я живу в однокомнатном доме в пригороде Венеции с 1967. Я имела дело с Джимом Моррисоном еще до того, как ты начал гадить в свои ползунки. Единственное, что есть у меня в доме, так это постеры Чегивары, Нейла Янга и постер Red Hot Chili Peppes с носками на членах.' После собрания я подошел к ней и сказал, что для меня честь находиться на ее стене рядом с Нейлом. Мы стали хорошими друзьями, как гарольд и Моуди, без любовной истории.
Когда я начал сдавать позиции, отчаялся и попытался изолироваться, я перестал отвечать на звонки. Время от времени я проверял почту и находил там открытку с изображением индейца-воина. На обратной стороне Глория писала “Никогда не сдавайся. Ты боец и ты победишь то, против чего восстал. Я верю в тебя. Я никогда тебя не забуду, но и ты не забывай себя.” Я прочитал это, сидя на кухне, и подумал “Есть человек, который верит, что я выиграю эту битву”.
Приблизительно в это же время мне приснилось, что я еду в 4:30 утра, в этот мрачный час, когда солнце еще и не думает показываться. Утро было пасмурным и дождливым, а я проезжал перекресток Мелроуз и Сан Винсент. Улицы были пусты, я ехал очень быстро, скрепя тормозами на поворотах, очевидно спеша куда-то с неистовым рвением. Должно быть, я хотел принять дозу, потому что я несся так, как будто моя жизнь зависела от этого. Было очень жутко, темно и дождливо, и я был в машине один, я все ехал и ехал, но внезапно из ниоткуда появилась рука, оп!, схватила за руль и начала драться со мной за управление машиной. Я пытался рассмотреть, что за человек сидит рядом, но он сидел сгорбившись, а шляпа скрывала его лицо, поэтому я не смог узнать дьявольского человека. Мы продолжали двигаться, и мне стало страшно оттого, что я увидел. Когда мы проезжали фонарь, свет прояснил лицо незваного гостя. И это был я. Пугливая ухмылка появилась на моем лице, я держал руль, повторяя “Я сделаю тебя. Я сделаю тебя. Я сделаю тебя.”
Ближе к концу октября я лег в Exodus снова, на этот раз смирившись с этим. В тот день мне позвонил Боб Форест.
“Как дела?” спросил он.
Я чувствовал себя как гангстер в одной из этих “копы-и-воры” погонь. Я собираюсь убраться из этого места' пошутил я. Я дразнил его, будучи по характеру человеком, который играет вне сцены, пытается относиться несерьезно к трудностям и игнорирует то положение, в котором оказался.
Боб сказал “О, правда? Это звучит бредово. Ты уверен, что все в порядке?”
“Да, я собираюсь остаться здесь и посмотреть, что получится”
В ту ночь я остался. На следующее утро я проснулся и получил позыв. Он просил выйти и снова ширнуться. Поэтому я схватил все мои вещи и сказал пока медсестре Кетти, которая была единственным нормальным человеком в клинике. Все остальные были трюкачами.
Я вышел в коридор, и женщина, курирующая то крыло здания, остановила меня на полпути и стала напротив. “И куда ты собрался?” сказала она.
“Вы знаете куда, я просто не готов пройти реабилитацию сейчас, поэтому я ухожу” ответил я.
“Ты не можешь уйти”, сказала она категорично. “Мы не позволим тебе уйти”.
“Я хочу посмотреть, как вы меня остановите” сказал я и сделал несколько шагов к выходу. Но она бросилась ко мне.
“Нет, мы закрываем двери. Мы собираемся доставить тебя в твою комнату.” пригрозила она.
“Закрываете двери? Тогда я выброшу свою сраную кровать через окно и уйду, когда захочу. И ты, дамочка, ничего не сможешь сделать” О чем она говорила? Клиника не была закрытой. Я был там добровольно и мог уйти, когда бы мне этого захотелось. Или я только так думал.
“На этот раз у меня действительно есть что сказать”
Мне хотелось провалиться. Внутри меня звучал серьезный голос. Мне нужно было достать немного денег, взять такси и подождать пока я договорюсь с Флако на углу. Затем мне была нужна комната в мотеле. У меня были важные планы. Но все это вылетело в окно, когда она нажала кнопку. Внезапно появилось несколько огромных ребят, подходящих ко мне из каждого угла. Они схватили меня как маленькую тряпичную куклу и потащили по коридору.
“Эй, что здесь происходит? Парни, пустите меня. У меня есть важные дела.” Я громко возмущался, но они проигнорировали меня и протащили меня через несколько электронных, похожих на тюремные, дверей в отдельную комнату, известную как психокамера. Это было оно. Заключение. В камере-тюрьме для чокнутых, из которой не убежать. Я требовал объяснений “Что происходит, черт возьми?”
“Теперь ты под замком. Ты будешь здесь следующие 72 часа, пока мы будем за тобой наблюдать”, сказал один из бегемотов.
Он мог также сказать 72 года. Для меня 72 часа было недопустимо. Если бы он сказал 10 минут, я бы мог с этим смириться. Но у меня были нетерпящие дела снаружи. “О, нет. Нет, нет, нет. Свяжитесь с моим адвокатом. Я требую разговора с адвокатом”, кричал я.
“Придурок, заткнись. Кто-то должен придти и заполнить форму, ты получишь комнату и можешь возмущаться” сказал мой мучитель.
Я осмотрел коридор. И никто не выходил оттуда. Помещение было закрыто плотно, как барабан. Но за то время, что я стоял в коридоре, я увидел несколько чокнутых пташек, которым удалось попасть в корпус из дворика через скользящие двери из пуленепробиваемого стекла. Я выглянул во двор и увидел “голую” кирпичную стену, приблизительно в 18 футов высотой. У меня не было никакой возможности взобраться на нее без специальных приспособлений. Затем я увидел баскетбольное кольцо в восьми шагах от стены.
И я увидел свое спасение. Эти болваны оставили меня дожидаться старшую сестру, но в тот же момент подошел доктор. В кармане у него были ручки и стетоскоп, он читал диаграмму. Также огромная связка
