Когда закончилась нефть

это знает. Наверное, нашли-таки «Идеальный допрос». Ну что ж, думал Урри. Играть в открытую сложней, но выиграть в таком случае почетней.

— Не знаю. Подумал — не придумал.

— Не понял он того, что нефть в головах кончается.

— Это как?

— А вот так, книжки читать надо.

Урри поморщился. Точная оговорка, подумал он. Они действительно старались подражать стилистике диалогов некоторых книг, прочитанных Урри. Сценаристы ошиблись только в одном — были выбраны далеко не самые любимые Урри книги. Скорее, наоборот.

— Ну, допустим, не читал я.

— Тем хуже для тебя.

— Короче, сам не знаешь. Умные слова прочитал, теперь только переставлять их с места на место и можешь.

— А у тебя изо рта воняет.

Стон прервался. Стало тихо, а потом стонавший сказал, негромко, но четко:

— Господи, как же вы задолбали.

И стал стонать дальше. Урри в который раз подивился организации работы с ним. В конце концов, удивляться надоело, да и укол действовал. Урри заснул.

* * *

— Выспались?

Урри открыл глаза.

Врач сидел в кресле-качалке, положив руки на подлокотники и глядя на дверь.

— Выспался, — честно ответил Урри.

— Вот и хорошо, — сказал врач. — По закону невыспавшихся допрашивать запрещено.

— Да ладно?

— Нет, конечно, — сказал врач и засмеялся.

Урри сел.

— Стало быть, сейчас на допрос меня поведут.

— Поведут, поведут.

— Ясно. А после допроса, стало быть, бумагу дадут? Или опять будет шоу с палатой?

— Не совсем понимаю, о чем вы говорите, — врач повернулся к Урри и внимательно посмотрел ему в глаза. — Какое шоу?

Урри улыбнулся.

— Стало быть, будет.

— Вы напрасно так говорите. Привыкните, на допросе начнете «сталобыкать», а полковник очень не любит, когда его дразнят. Будет бить вас. Раньше времени.

— А что, уже время назначено?

— В пятницу.

— Сегодня… вторник?

— Вторник.

Урри не любил физической боли. Потому призадумался.

— И что мне делать?

Врач явно разыгрывал роль единственного товарища. А по ней полагалось покупать сведения за счет некоторых послаблений.

— Не знаю.

Врач резко поднялся и вышел из камеры. Урри стало не по себе.

* * *

Удивительно, думал Урри. Вроде всего третий раз здесь, с полковником и вовсе только во второй, а все уже кажется привычным. Рутинным. Ко всему-то подлец…

— Короче, — прервал полковник ход его мыслей. — Вчера вы, стало быть, отказались сотрудничать со следствием. Чем сильно усложнили свою задачу, хотя, скажу честно — сильно упростили задачу нашу.

— А в чем, позвольте узнать, состоят задачи — моя и ваша?

Полковник посмотрел на Урри с усталой укоризной.

— Да, все, помню, здесь, вопросы. Не моего ума дело. Молчу.

— Молчать, стало быть, здесь не рекомендуется.

— Отчего же, до пятницы, наверное, можно?

Урри подмигнул полковнику. Тот нехорошо улыбнулся.

— Поморгай, поморгай. Пока глаза здоровые. — Он придвинул к себе книгу, открыл ее, пробежал глазами пару страниц, — Стало быть, объявляю программу.

— Я весь внимание.

— Книга твоя, стало быть, в деле вроде как имеется. Но официально она доказательством на сто процентов не является. Ведь ее могли другие написать, а тебя могли подставить. Стало быть, оклеветать.

— Логично.

— Я, стало быть, сегодня буду тебя вкратце спрашивать, по сути. Слова мои в протокол пойдут. Ну а ты, стало быть, будешь говорить, что слова это не мои, а самые что ни на есть твои слова-то, понимаешь?

— Понимаю.

Полковник кивнул, перевернул страницу.

— Молодец.

— А не проще ли будет мне просто сказать, что всю эту книгу я сам написал?

Полковник выругался.

— Простите. — Урри покачал головой. — Это я от укола отупел малость.

— От какого укола? — Полковник внимательно посмотрел на Урри.

— Вчерашнего.

Полковник молча смотрел на Урри.

— Дурить мне вздумал? — спросил он, когда Урри досчитал до трехсот восьми.

— Нет.

— Ну так не тяни резину. А то без обеда останешься.

— Хорошо. Но не из чувства голода, а из уважения к вам.

— Как хочешь. Стало быть, так…

Все-таки удивительное, ни с чем не сравнимое чувство, когда другой человек читает для тебя твою же книгу. И даже неважно, нравится ему твоя книга или нет. Сути дела это не меняет. Ощущение гордости от возможности управлять чужими мыслями — ведь читающий невольно пускает тебя в свои мысли — никуда не пропадает. Это приятно. Ну и, если вдумываться, немного жутко. Потому как за базар зачастую приходится отвечать по всей строгости. В чем Урри убеждался уже третий день.

— Читаю. «Первой акцией группы „Темная ночь“ принято считать убийство профессора Доула, занимавшегося разработкой проблемы водородного двигателя для автомобиля». — Полковник сделал короткую паузу. Урри догадался, что он дает время сидящему за шторой писарю. И, стало быть, пауз таких будет много. — «Считается, что бойцы группы привели в негодность систему управления тормозами принадлежащего Доулу автомобиля — вполне себе бензинового, к слову, — и тот погиб в последовавшей катастрофе. Противоречия этой версии бросаются в глаза любому, кто способен хотя бы на секунду задуматься, ознакомившись с ней. Во-первых, группа „Темная ночь“ никогда более ни прибегала к такому способу борьбы, хотя, казалось бы, успех первой же акции должен был предопределить вкусы наших национальных героев если не навсегда, то, как минимум, до первого крупного провала». — Полковник неторопливо перевернул страницу, кашлянул, и продолжил: — «Во-вторых, полицейский протокол, описывающий трагическое — для профессора, конечно же, — событие и ставший для нас документом столь же широко известным и ценным, как Декларация независимости, содержит недвусмысленное указание на то, что последние