оснований, кстати — кредита доверия.
— Вернемся к книге. Она у вас?
— Я ее съел, сразу после укола. Такое вот неприятное побочное действие, — Урри захохотал.
— Ясно, — врач улыбнулся. — Впрочем, я ее хорошо помню, ну а вы, понятно, помните еще лучше.
— Нет, — сказал Урри. — Я не помню, даже как меня зовут. Такое вот побочное действие.
— Вероятно, вам пригрезился очередной допрос у полковника. Судя по предыдущим вашим словам и принимая во внимание, что сегодня пятница, вас там, если можно так выразиться, били.
— Ага, — подал голос бородатый. — Часа два визжал, как баба, и по кровати елозил. Санитаров никак дозваться не могли, насилу успокоили.
— Помолчи, гниль мохнатая, — сказал Урри, стараясь сохранять спокойствие. — Зубы иди почисть лучше.
— Присоединяюсь, — сказал второй белый, которого Урри опять не успел разглядеть.
— Друзья, не будем ссориться. — Врач пару раз хлопнул в ладоши. — И не будем мешать моей работе.
— Как скажешь, начальник, — отозвался бородатый.
— Мать вашу за ногу, — Урри фыркнул.
Несколько секунд тишины. Врач приводил мысли в порядок. Потом кто-то — нигериец, наверное, — стал тяжело ворочаться на кровати. Врач откашлялся и заговорил:
— Итак. Поскольку вы, Урри, сегодня агрессивны, я позволю себе начать. Возможно, мои слова настроят вас на конструктивный лад. И вернут нас в рамки академического дискурса, который вы так любите.
Думать вниз головой тяжело. Если не сказать — невозможно. Молчать же (кто его знает, почему) смертельно не хотелось. Приходилось отплевываться маловразумительными репликами.
— Мели, друг гада, твоя декада.
Плевок упал рядом с правым ботинком врача.
— Мы собирались обсудить несоответствия в вашей книге, — стальная невозмутимость. — Ну так вот, взять, хотя бы, эпизод с профессором Доулом. Вы совершенно справедливо замечаете, что тормоза в его автомобиле работали. Так это и дает ответ на вопрос, которым вы мучаетесь, — отчего «Темная ночь» более не применяла такой вариант. В данном случае нашим героям просто повезло — тормоза толком испортить не сумели, но профессор все равно погиб. Это, однако, никак не умаляет героизма их попытки, а то, что они объективно оценили результаты своей работы, показывает организаторский талант руководителя. Разве не так?
— Еще чего придумаешь?
Врач хмыкнул.
— Вы напрасно оскорбляетесь. Я отнюдь не стремлюсь вас унизить.
— А к чему же стремишься?
— Помочь. Я думаю, вы и сами это понимаете.
Урри промолчал.
— Как человек широкого ума, вы должны воспринимать указание на ошибки как помощь, верно?
Урри опять промолчал. Тонкая серебристая сеть лести…
— Еще кое-что придумал по рыбе фугу, — решил продолжить врач.
Урри громко засмеялся.
— Вы считаете эту часть истории комичной. Должен признать, основания для такого взгляда есть. Но почему вы не верите в историю с рецептом? Да, повар, угощавший участников семинара, был мастером своего дела. Но, позвольте, ведь рыбу фугу он готовил далеко не каждый день. Да и вообще настоящий профессионал тем и отличается от спесивого самоучки, что никогда не гнушается поверить гармонию своих знаний алгеброй первоисточника. Для японцев — людей, во-первых, дисциплинированных, а во-вторых, болезненно относящихся к любым проявлениям человеческой гордости, — это более чем логично. Разве не так?
— Послушайте, я же все понимаю. Все понимаю, понимаете?
— Безусловно, — врач кивнул. — Именно поэтому мы до сих пор не прибегаем к хирургическому вмешательству.
При этих словах Урри вспотел.
— И на том спасибо, — буркнул он.
— Извините, что перебил. Вы ж хотели что-то сказать, правда?
Урри несколько секунд размышлял. Хрен с ним, подумал он:
— У вас, по моим подсчетам, четыре варианта.
— Вот как? — Врач сделал пару бесцельных мелких движений. Пытаясь тем самым продемонстрировать искренний интерес.
Урри с трудом подавил желание еще раз плюнуть.
— Вариант номер один: казнить меня как политического преступника. Вам он не нравится, и это понятно. Слишком ненадежно, много поводов для сомнений. Вариант номер два: объявить меня сумасшедшим и поместить в дурку. Получше, но тоже так себе. Вариант номер три: действительно свести меня с ума и поместить в дурку, предварительно дав массам убедиться в моей невменяемости. Каким образом, правда, не пойму. Вариант номер четыре: убедить меня в том, что я неправ. После чего я, как человек честный — о чем вы знаете, — сам, без всякого давления, напишу опровержение. Этот последний, конечно, самый сладкий. Вот его вы и пытаетесь сейчас протолкнуть. Хотя в уме держите и остальные, вплоть до первого.
— Любопытно, — врач, казалось, действительно был удивлен. — Признаюсь, не думал, что все так сложно.
— Это потому, что я умнее вас. А вы думали, что все наоборот.
Врач кашлянул. Урри понял, что попал в точку.
— Могу, кстати, доказать. На раз.
— Извольте.
— Вы ж наверняка читали или видели в театре историю, в которой персонаж вроде как попадает в тюрьму. А потом выясняется — и для персонажа, и для читателя, — что это и не тюрьма вовсе, а психушка. Неожиданно выясняется. Якобы неожиданно, конечно. Обычно все ясно задолго до.
— Пожалуй что читал. Даже не раз. Популярный сюжет.
— Ну а вам хоть раз приходило в голову, что такую историю можно вывернуть наизнанку? Забрав человека в тюрьму, можно попытаться убедить его в том, что на самом деле он в психушке находится. И под это дело выдоить беднягу по полной. Как вам такой вариант идеального допроса?
— Беда, Урри. Неужели вы не видите, что беда с вами? Всегда меня логикой поражали, а тут такой провал.
— Это где же провал у меня?
— Да как же. Вы меня спрашиваете, размышлял ли я над возможностью того, что, по вашему же мнению, сам сейчас делаю?
У человека, подвешенного за ноги, голова кружится. Сильно. Причем кажется — сильно, насколько возможно. Но после этих слов врача голова Урри закружилась намного сильнее. Теперь он почти ничего не мог видеть.
— За что? — негромко прошептал Урри, вовсе ни к кому не обращаясь.
— Полно, Урри. Давайте вернемся к книге. Ведь, собственно, то, о чем мы с вами только что говорили, — ерунда полная. Суть совсем в другом.
— В подъезде, — сказал Урри, подавив рвотный позыв.
Доктор вежливо посмеялся.
— Суть в том, что жизнь хороша. А вывод, который вы сделали после того, как вам отказала эта полукровка, был поспешным.
Как, подумал Урри. При чем тут, подумал Урри. Душно, подумал Урри. Тошнит, подумал Урри. И ничего не видно, подумал Урри.
