Под вечер я встретился с моим адвокатом, типом по имени Хейден Милс, одетым в плохо сидящий коричневый костюм и разящим дешевым лосьоном. Похоже, он стоил не дорого. Мы разговаривали в моей камере — комнатушке с керамической дырой в углу, выдававшей себя за унитаз, раковиной и металлической кроватью.
Хейден изложил мне вкратце, чего следует ожидать. Я задержан на сорок восемь часов, в течение этого срока я должен предстать перед судьей, мне будут предъявлены обвинения и назначена сумма залога, либо меня освободят. Затем он сказал:
— Для начала пройдемся по вашему допросу полицией. Что конкретно они вам вменяют?
Я сказал:
— Мошенничество со страховкой. И поджог… Это связано с моей попыткой получить страховую премию после пожара, спалившего мою хижину.
Хейден посмотрел на меня скептически:
— И все? Обвинение в попытке получить страховую премию путем обмана? И вас держат здесь за это?
В ту минуту я не мог заставить себя сказать что-то еще.
Хейден поглядел на дверь камеры.
— Послушайте, если вы не готовы говорить… — Он сделал движение, словно собираясь уйти.
Я сказал:
— Погодите! — Я поглядел на него. — Ладно… есть и еще кое-что. Меня обвиняют в шантаже.
Брови Хейдена изогнулись.
— Кого?
Когда я произнес имя Кайла Джонсона, Хейден вздрогнул.
— Того самого Кайла Джонсона, который убил свою подружку? Футбольной звезды?
— Того самого.
Хейден наклонился вперед:
— Кайл же мертв.
— Его отец. Эрл. Он меня обвинил.
— В чем конкретно?
Я вздохнул, покачав головой.
— Сколько у вас в запасе времени?
Хейден достал желтый блокнот.
— Столько, сколько потребуется.
Снаружи к двери подошел охранник, открыл окошко и посмотрел на нас. Хейден оглянулся, но охранник ничего не сказал, только оглядел помещение и закрыл окошко. Хейден выждал, и мы вместе слушали глухой звук шагов охранника по холодному бетонному полу, услышали лязг его ключей.
Почему-то эти звуки заставили меня осознать всю серьезность моего положения. Я был в разводе, разорен и сидел в тюремной камере, ожидая обвинения в мошенничестве и шантаже.
— Вы готовы? — Хейдену пришлось назвать меня по имени, чтобы я посмотрел на него.
Я сказал:
— Я не знаю, с чего начать…
— С начала, обычно это оказывается наилучшим способом.
— С начала… — Я кивнул. — Все началось в Хэллоуин. Была убита девочка… сбита машиной. Она лежала в куче листьев. Вы слышали об этом деле?
Хейден покачал головой.
— Ночью позвонили… Жалоба на лихачество вблизи места, где была найдена девочка. Номер проверили. Машина принадлежала Джонсонам.
— И что произошло?
— Кайл стал потенциальным подозреваемым или, по меньшей мере, мог что-то знать. Я встретился с мэром и начальником полиции… — Я замялся, сообразив, что вовсе не должен говорить Хейдену все. — Мы решили не называть Кайла как подозреваемого. Он и так уже был предметом всеобщего интереса. В конце недели предстояла игра за выход в полуфинал чемпионата штата. Мэр и начальник полиции считали, что будет лучше вести расследование, не привлекая внимания к Кайлу.
Хейден писал в своем блокноте, но теперь остановился и посмотрел на меня. Он не выразил сомнения, но я знал — он не поверил моим словам о нашем совещании.
Я продолжал:
— Но мы ничего не прикрывали. Я, как положено, заехал на ферму Джонсонов, чтобы осмотреть машину, а затем расспросить подозреваемого. Все это есть в представленной мной докладной. Я пришел к заключению, что Кайл не причастен к гибели девочки. На его пикапе не было никаких следов наезда.
Хейден что-то записал, затем снова поглядел на меня с адвокатским скептицизмом. Он использовал свой портфель как письменный стол, держа его на коленях.
— Позвольте мне разобраться поточнее: вы, и мэр, и начальник полиции договорились между собой провести закулисное расследование, так?
— Ну, я не стал бы формулировать это подобным образом. Мы защищали права личности, одновременно проводя тщательное расследование. Вот так сформулировал бы это я.
Хейден повторил мои слова и записал их в свой желтый блокнот.
— Вы считаете, этот шеф полиции и мэр подтвердят ваши слова?
Я встретил его взгляд и кивнул.
— Ну да.
— Вы как будто не так уж уверены.
— Это долгая история, но они подтвердят.
— Ладно… Мне придется взять у них эти показания.
Секунд десять Хейден выдерживал паузу, потом снова заговорил:
— Если все подтвердится и вы исключили Кайла из числа причастных к смерти этой девочки, каким образом возникло заявление, что вы шантажировали Кайла Джонсона?
— Этот полицейский, Бейнс, который засадил меня сюда, утверждает, что в пикапе Кайла находились пассажиры. Они видели, как Кайл сбил девочку.
— Это не совсем ответ на мой вопрос о том, почему вас обвинили в шантаже. Но пока скажите мне, как вы могли остаться в неведении, что в пикапе были другие ребята? Вы не спросили об этом Кайла, когда говорили с ним?
— Знаете, вы задаете те же вопросы, что и Бейнс, — сказал я.
— Мы имеем дело с одними и теми же фактами… — продолжал Хейден, глядя на меня. — Значит, вы не спросили Кайла, был ли с ним в пикапе кто-нибудь еще?
Я сказал негромко: «Нет», — и покачал головой.
— Это был недосмотр с моей стороны, но, как я уже объяснил Бейнсу, почти всю предыдущую ночь я провел на ногах. Я был донельзя измучен. Не помню, говорил ли об этом вам, но это я нашел девочку.
— Нет, этого вы мне не говорили. — Хейден опять что-то записал, и я наклонился вперед, сжав ладонями виски.
— Когда я расспрашивал Кайла, то был в таком же состоянии, как сейчас, — вконец измученным.
Хейден кивнул.
— Не спали ночь. Хорошо. Что-то, с чем мы можем поработать.
Наши взгляды встретились.
— Перейдем к отцу Кайла. Что конкретно он вам приписывает?
— Я знаю только то, что сказал Бейнс.
— А именно?
— Эрл обвиняет меня в том, что я шантажировал Кайла. Он сказал, что я заключил сделку с Кайлом в тот вечер, когда расспрашивал его о смерти девочки.
Нижняя губа Хейдена показала, что он что-то взвешивает.
— Как вы думаете, почему Эрл выступил со своим обвинением сейчас? Как давно умер Кайл?
— Три недели назад.
