извлек заветный предмет из небольшой ниши. Бережно распустив обвитый вокруг парчи шелковый шнур, монах протянул копье Шольцу, который с волнением принял сокровище в свои руки. Освободив копье от чехла, полковник извлек его на свет. То было обыкновенное, ничем не примечательное с виду копье, длиной около восьми футов, увенчанное небольшим, изящно выгнутым наконечником. Отто фон Шольц внимательно изучил его, после чего благоговейно прижался губами к покрытому бурыми пятнами наконечнику.
— Это оно! — вымолвил полковник. — Копье триария, то самое, которым Гай Лонгин пронзил грудь Господа нашего Иисуса Христа! Оно принесет нам победу! — Полковник взглянул на стоящего перед ним брата Агван-лобсана. — Что вы хотите за него? Я могу щедро заплатить! Если хотите, я гарантирую неприкосновенность вашего монастыря после того, как эта страна будет захвачена победоносной германской армией! Что вы хотите?
Монах улыбнулся:
— Ничего.
— Я не понял тебя… — Шольц обернулся к Шеве: — Айна, спросите у него, что он хочет!
— Он сказал, что ничего, — ответила Шева, не утруждая себя излишним вопросом.
— Он отдает его просто так? — На этот раз Шева замешкалась с ответом, потому что запястье вдруг взорвала резкая пульсация. Сурт пытался связаться с ней. Возможно, он хотел предупредить, чтобы Шева была настороже. — Ну что же вы, мисс Лурн?
Охотница очнулась. Посмотрев на монаха, она перевела вопрос полковника:
— Господин Шольц интересуется, означает ли ваш отказ от вознаграждения, что вы намерены передать ему копье безвозмездно?
— Ни в коем случае! — ответил монах.
— Как вас понимать?
— Передайте вашему хозяину, что копье останется здесь, в монастыре. Никто из вас не уйдет отсюда. Прежде вы ответите за смерть достойного брата Цхолсу-лобсана, раньше отмеренного срока покинувшего пределы суетного бытия.
Шева задумалась. Она внимательно посмотрела на монаха, который, в свою очередь, пристально рассматривал ее.
— Вы совершаете ошибку, — наконец промолвила Шева. — Эти люди опасны. Они не остановятся ни перед чем, лишь бы получить копье.
— Мы ответим на силу силой! — не остался в долгу брат Агван-лобсан.
— Как знаете. — Шева передала полковнику слова монаха. Тот поначалу изумился, а потом обернулся к Раубену:
— Внимание! Приступаем к третьему варианту!
Люди Шольца, все, как один, взяли оружие на изготовку. Даже полковник вытащил из кармана блеснувший вороненой сталью пистолет.
Неизвестно, к чему сводился третий вариант действий, разработанный полковником: едва он открыл рот, чтобы отдать новый приказ, как дверь в сокровищницу распахнулась и на пороге показалась толпа вооруженных монахов. Некоторые из них держали в руках мечи и копья, но большинство полагалось на огнестрельное оружие.
Люди напряженно разглядывали друг друга. Повисшее в воздухе молчание нарушил мудрый брат Агван-лобсан, негромко бросивший по-немецки:
— А теперь сложите оружие!
Его тихие слова взорвали мирное течение событий. Первым очнулся Раубен. И его примитивный и подозрительный ум неверно оценил суть происходящего. Внешне весьма уверенный в себе, он был трусом, и теперь лихорадочно искал виновного в неудаче. Его остекленевший взгляд остановился на Шеве.
— Она предала нас!
Прежде чем гостья из будущего успела что-либо ответить, Раубен направил на нее пистолет. Черное дуло смертью смотрело в глаза Охотницы. Шева невольно зажмурилась. И не вернуться бы ей никогда в свое любимое настоящее, если бы не Пауль, который с криком бросился на Раубена. Грянул выстрел, и Пауль, заслонивший собой Шеву, осел на пол. И в тот же миг сокровищница наполнилась грохотом выстрелов и визгом пуль, рикошетом — на кого Бог пошлет — отлетавших от каменных стен и пола. Стреляли все: немцы, монахи, невесть откуда появившийся Сурт, которого Шева узнала по ало-черному комбинезону — другой цветовой гаммы он не признавал. Лицо Сурт прятал под маской, заканчивающейся небольшим паутинистым отростком.
И началась потеха. Обыкновенно Шева не имела ничего против подобных забав, но сейчас ей было не до веселья. Так уж случилось, что она не взяла с собой излучатель и оказалась беззащитной перед Раубеном, из-за чего Охотница едва не стала дичью. Шеве только и оставалось, что увертываться, а Раубен с истошным криком нажимал на спуск. Он палил до тех пор, пока Шева не подхватила, покатившись по полу, пистолет, выпавший из руки Пауля, и не влепила пулю точно в перекошенный рот Раубена.
В тот же миг рухнули наземь почтенный отец Агван-лобсан, убитый полковником Шольцем, и Нойберт, которого рассекла автоматная очередь, выпущенная одним из братьев. Быстро передергивая затвор карабина, Прунц пристрелил двух бросившихся на него монахов, разбрызгав багрово-алые пятна по желтому полю их одеяний. Но третий в прыжке пронзил Прунца копьем, пришпилив его, словно диковинную бабочку, к одному из сундуков с золотом.
Ганс, наивный и неумелый с виду, обращался с пистолетом, словно заправский снайпер. Первым делом он свалил брата Бонта-лобсана, занявшего место достойного Цхолсу-лобсана, а затем пополнил свой счет еще тремя монахами, которые, неумело целясь из ружей, пытались подстрелить разбежавшихся по зале гостей. Ганс успел убить еще одного, прежде чем в него попали. Но, даже раненый, он уложил еще двух монахов, пока ловко брошенный нож не вонзился ему под кадык.
Последним пал сам полковник Шольц, сраженный в спину Суртом.
Убедившись, что полковник мертв, Сурт решил завершить представление. Он швырнул к двери шар с парализующим газом и одновременно бросил Шеве маску, как две капли воды похожую на ту, что прятала его лицо. Воздействие газа сказалось моментально. Братья, намеревавшиеся прикончить чужеземцев, рухнули на пол, словно скошенные невидимым ножом. Оружие выпало из их рук, внезапно утративших силу. Натянув на лицо маску, Шева бросилась к Паулю. Она коснулась пальцами шеи, пытаясь нащупать пульс, но тонкая жилка, передающая биение сердца, безмолвствовала. Паулю уже ничем нельзя было помочь.
— Он мертв! — сообщил Шеве знакомый голос. Девушка подняла глаза. Рядом стоял Сурт, бережно державший в руках копье, которое стоило жизни девятнадцати обитателям относительного настоящего, которое через несколько мгновений должно было стать прошлым. — Нам пора!
— А Арктур? Ты уверен, что он мертв?
— Да. — Сурт направил излучатель в голову распростертого на полу полковника Шольца и пронзил ее ослепительно тонким лучом. — Теперь совершенно уверен. Пойдем!
— Но я не хочу. — Глаза Шевы метались от Пауля к Шольцу. — Я не хочу, чтобы он умирал!
— Глупо! — В голосе Сурта звучала невидимая из-за маски ухмылка, которую так ненавидела Шева. — Его уже не спасти. Пойдем!
— Я хочу, чтобы он жил! — яростно возразила Шева.
Директор Управления глухо рассмеялся.
— Вот как? И что ты намерена делать?
— Не знаю! — ответила Шева
Она и впрямь понятия не имела, что делать…
Часть вторая
СТЕПНОЙ ТИГР
