у Тимура было лишь три сотни витязей, а врагов — по меньшей мере десять раз по триста. Но они испугались и бежали, подарив победу отважным и находчивым. Саиф-ад-дин, видно, тоже припомнил тот случай, потому что засмеялся вместе со своим повелителем.
— Истинно так, — выдавил, насмеявшись, Тимурленг. Хвори вернулись к нему, и острая игла больно колола в правый бок. — Прикажите эмирам подготовить воинов к смотру. Пусть наточат до блеска мечи и вычистят лошадей. Пусть каждый тумен займет свое место. Мы покажем, какова наша сила. Мы поразим сердца врагов сначала страхом, а уж потом сталью.
Саиф-ад-дин склонил голову.
— Все будет, как ты желаешь, великий.
— И еще… — Тимурленг задумчиво погладил реденькую бородку. — В войске Османа есть татары…
— Да, и немало. Три тумена, — подтвердил старый эмир, в чьи обязанности входила разведка территорий и сил врага.
— У нас тоже есть татары, я думаю, у них общие корни. Почему бы родственникам не договориться между собой?
— Я должен… — осторожно начал Саиф-ад-дин.
— Да, ты все правильно понял. Прикажи татарам познакомиться поближе со своими братьями. Это несложно сделать. Достаточно узнать выпасы, отведенные татарским туменам.
— Они мне известны, — откликнулся эмир.
— Вот и займись этим! — велел Тимурленг. — Незачем лить кровь правоверных в междуусобицах. Прибережем ее для сражений с гяурами! И мы покорим весь мир. Да будет на то воля Аллаха!
Владыка кивнул, давая понять, что разговор окончен. Саиф-ад-дин и Мухаммед-султан поспешно поднялись с ковра и принялись восхвалять своего повелителя.
— Славься, лев степей! Пусть вечно светит тебе недреманное око Сухейль[26]! — восклицали они.
Тимурленг дал им выговориться, после чего очередным кивком велел удалиться. Военачальники скрылись за пологом, откуда тут же появился слуга, занявший место за спиной Тимурленга. Густой воздух шатра всколыхнуло сплетенное из невесомых перьев опахало. Легкий ветерок от него походил на степной, тот, что рождается ранней весной, когда солнце еще не палит беспощадными лучами, а ласково целует кожу и отогревает тело после холодной зимы. Он будоражил мысли, подобно сладкому араку, он навевал воспоминания, он гнал прочь тяжкие раздумья и недуги, он возвращал молодость.
Он думал долго, пока боль не прострелила ногу. Нет, все же надо выпить вина. Или нет? Ведь он сам отдал приказ. Впрочем, Аллах простит его. Ведь он пьет не для того, чтобы увеселить душу, а чтобы унять боль, отвлекающую его от дум. К тому же он выпьет совсем немного. С осторожностью повернув голову, Тимур выразительно посмотрел на раба, имени которого не помнил. Тот кивнул. Хороший слуга должен понимать повелителя с полуслова, в противном случае он рискует оказаться на нате[27]. Исчезнув из шатра, раб тотчас же вернулся с кувшином охлажденного вина и фарфоровой пиалой. Багровая, приятно пахнущая, похожая на кровь жидкость тугой струей облекла стенки сосуда. Владыка счастливых обстоятельств неторопливо поднес пиалу к губам и сделал большой глоток. На сердце повеселело, боль, испугавшись веселья, ушла. Тимурленг поманил раба:
— Как тебя зовут?
— Ахыз. — Раб назвал себя, стоя на коленях.
— Хорошо, — сказал Тимурленг. Отныне он будет помнить это имя.
Пауль оказался на редкость способным учеником. Он мгновенно усвоил принцип работы излучателя, что и доказал на деле, обратив в пепел тупой мозг палача, напавшего на Шеву. Потребовалось совсем немного времени, чтобы объяснить ему, как обращаться с мнемотическим переводчиком. Чуть больше должно было уйти на то, чтобы научить юношу создавать трансформеры, меняя лицо и весь облик. Шева, которой роль наставницы неожиданно доставила удовольствие, снизошла даже до того, что дала ему краткую историческую справку:
— Мы обрели это умение, изучив опыт трансформеров — народа, некогда принадлежавшего к Системе. Трансформеры обладали способностью полностью менять свою суть — не только облик, но и пол, и генетическую составляющую, а в крайних случаях даже биологическую суть. Мы сумели позаимствовать лишь часть знаний трансформеров, но и этого вполне достаточно, чтобы чувствовать себя неуязвимыми. Сейчас мы изменим внешность. И проделаем это по двум причинам. Во-первых, Арктур не сможет нас узнать. Не исключено, что он видел и тебя. Кроме того, мы должны стать похожими на обитателей Отражения. Я вовсе не хочу, чтобы меня и в дальнейшем считали пери. Я мирная, самая обычная девушка.
— А я? — полюбопытствовал Пауль.
— Ты у нас воин. А мне, хочешь не хочешь, придется побыть твоей рабыней. В этом чертовом Отражении нет места независимой женщине.
Охотница покосилась на Пауля. Тот ухмылялся. Застенчиво, но ровно в той мере, чтобы ухмылка не превратилась в усмешку.
— Заманчиво…
— Даже не думай! — предупредила Шева. — Переломаю руки!
Юноша поспешно стер ухмылку.
— Понял.
— Тогда приступим. Сначала я.
Путешественники во времени расположились у ручья, окруженного со всех сторон густыми кустами и отступающей темнотой. Вокруг не было никого, и потому Охотница могла заниматься собою спокойно, не опасаясь обвинений в колдовстве. Сосредоточившись, Шева принялась трансформировать облик. Фигуру она решила оставить неизменной, так как времени у нее было в обрез, да и «родная» ладная и привычная фигура ее устраивала. Зато лицо Охотница изменила до неузнаваемости. Она расширила его, резче прочертила скулы, изменила разрез глаз, оставив при этом цвет. Цвет изменить было невозможно. Темно- каштановые волосы стали похожи на вороново крыло. Проведя руками по лицу, Шева убедилась, что сделала именно то, чего добивалась.
— Хорошо, — похвалила она саму себя. — Теперь ты.
— Но как?
— Это несложно. Собери воедино свою волю и представь, что твое лицо растекается, обретая новые формы.
Пауль зажмурился, физиономия его приняла зверское выражение. Летели мгновения, по перекошенным судорогой щекам юноши тоненько скользнули две крохотные капельки пота. Тяжело выдохнув, Пауль открыл глаза. Его губы тронула виноватая улыбка.
— Не получается!
Что ж, Шева подозревала, что так может случиться. Ободряюще улыбнувшись юноше, она сказала:
— Ничего страшного. Попробуй еще раз. Я помогу тебе.
Пауль кивнул и закрыл глаза. Сконцентрировав волю, Шева попыталась слить ее с волей Пауля. Но ожидаемого слияния не произошло. То ли Пауль принадлежал к числу натур, невосприимчивых к воздействию, то ли… То ли его воля сопротивлялась, не желая допускать Шеву в свои тайны.
— Все! Это бесполезно!
Шева поймала виноватый взгляд Пауля и отвела глаза в сторону.
— У меня не получилось?
— Ты сам этого не хочешь!
— Хочу!
Охотница не стала спорить — слишком глупое занятие, чтобы тратить на него время. Следовало решить, что же делать. Трансформировать внешность Пауля не удастся — это не вызывало сомнений. В таком случае не мешало бы, по крайней мере, подправить ее.
