А вот еще...

— Очень хорошо, Непрроходим. Один шанс.

Пульс у Непрроходима снизился на несколько ударов в минуту.

— Задание?

— Да. Мне нужна рифма на «зловещий хруст». И не только на второе слово.

Непрроходим перебирал в уме слова.

— Э… вещий… пуст…

— Быстрее, парень. Быстрее.

— Сейчас… Зловещий хруст… э… трепещи-куст!

— Объясни.

— Это такой вид искусства на Брекинде. Вроде актеров-мимов, которые изображают растения.

— Да нет, не может быть. Правда? Нет, правда?

— Правда. Проверьте… если вам угодно, Простатник.

Необходимое пояснение. Конкурс «трепещи-куст» действительно проводится на ежегодном фестивале брекинданских искусств. Рекорд по количеству побед, одержанных подряд, до сих пор принадлежит молодому актеру, м-ру И. Двиню, который приписывал это своей привычке спать, зарывшись в листву. К сожалению, до победы на восьмом фестивале он не дожил, поскольку бригада лесорубов приняла его, спящего, за корягу и выкинула в бункер измельчителя древесины.

Джельц прикинул, что за стишок получается. Что ж, могло и сойти. Полная белиберда, конечно, но кто ищет от стихов содержательности?

— Отлично, рядовой. Встаньте. Вы использовали свой шанс. А теперь попробуйте объяснить мне, почему вы приказали торпедисту не открывать огонь.

Пульс у Непрроходима снова подскочил на порядок, и он принялся лихорадочно шарить взглядом по экрану. Цифры накатывали на него неумолимой приливной волной. Он искал что-нибудь, что угодно, что могло бы обосновать его непроизвольно выкрикнутую команду.

Но на экране не высвечивалось ничего, кроме частот сердцебиения, и кровяного давления, и уровня кальция… ничего необычного. И тут он заметил в одной из построек странную непрозрачную точку. Непрроходим увеличил изображение и послал дополнительный запрос, но внятных данных по этой конкретной особи так и не получил.

Спасение.

Непрроходим вернулся, исполнившись уверенности, на свое обычное место.

— Простатник…

— И постарайся как следует. В противном случае у меня тут с дюжину нетерпеливых новичков, которые с радостью пойдут на убийство, чтобы оказаться ближе ко мне. Да, если ты не понял, поясню: убьют не кого-то, а тебя.

— Очень хорошо, Простатник. Я могу объяснить свой поступок.

— Просто замечательно, Непрроходим. Итак, ты приказал моему торпедисту не открывать огонь Возмутительно медленными, но неотвратимыми торпедами, потому что…

— Потому что торпед недостаточно, сэр.

— Что за вздор, рядовой?

— Их недостаточно, потому что на поверхности планеты находится бессмертный. Первого разряда.

— Ты уверен?

— Абсолютно. Ошибка исключается. Наши сканеры не в состоянии просчитать его, сэр. — Нам придется уходить ни с чем, подумал Непрроходим, с трудом сдерживаясь, чтобы не запрыгать от радости (радость, равно как и любые ее проявления на борту «Бюрократического тупика» запрещены категорически, так что прыгать хоть на одной ноге, хоть на двух, там просто невозможно). — От бога у нас защиты нет.

— Бог, — произнес Джельц и захлопал в ладоши.

Это он от страха хлопает, надеялся Непрроходим.

— Это тот самый шанс, которого мы ждали!

Шанс унести ноги сразу же, как удастся раскочегарить ходовые двигатели, подумал Непрроходим, будучи все-таки оптимистом.

— Торпедист, открыть беглый огонь в приблизительном направлении этого бессмертного!

Непрроходим осторожно кашлянул.

— Сэр. Наши торпеды не причинят богу никакого вреда.

Джельц злорадно ухмыльнулся, окатив при этом Непрроходима слюной.

— Вреда не причинят, но отвлекут — запросто.

— Отвлекут?

Джельц был так доволен собой, что даже простил Непрроходиму его попугайские реплики.

— Да, сынок. Отвлекут этого бога, кем бы он там ни был, от секретного экспериментального оружия, которым мы сейчас очень осторожно зарядим торпедный аппарат.

— Экспериментальное оружие? — пискнул Непрроходим.

Джельц подмигнул ему.

— Секретное экспериментальное оружие, — уточнил он.

Бабуля

Артур Дент прикупил себе славный костюмчик в «Ню-Топ-Мэн» и почти наслаждался нехитрой возможностью носить нормальную взрослую одежду, хотя с учетом болтавшейся рядом Рэндом понимал, что всякое наслаждение нехитрыми радостями обречено на недолговечность.

— Это место не то, чтобы политический центр Галактики, — объяснял он Рэндом. — Но по крайней мере здесь нет визга и беготни.

— Пока нет, — возразила ему дочь. — Не сомневаюсь, ты и сюда навлечешь на нас какое-нибудь проклятие. У тебя на роду написано быть Ионой космического масштаба.

Артур не стал спорить. Все равно у него не имелось убедительных аргументов.

Артур с Рэндом сидели на скамейке на площади Джона Уэйна и ели домашнее мороженое в тени памятника означенному Джону Уэйну, изваянному в роли Шона-Боксера.

— Мы можем поселиться здесь. Ты можешь жить со мной или с Триллиан, когда она вернется из свадебного путешествия. Или с нами обоими. Как захочешь. У тебя теперь есть выбор.

У Рэндом в груди немного потеплело от удовольствия, но она поборола это ощущение.

— Я даже не знаю, стоит ли мне есть мороженое, — сказала она. — Это ведь молочный продукт, да? Почти то же самое, что сыр. Такое может не понравиться сыромантам, а мне положено уважать их религиозные воззрения.

— Это относится ко всем молочным продуктам? С этим могут возникнуть сложности. Может разорить коров.

Есть, впрочем, Рэндом не прекращала.

— Наверное, придется составить список. Ну, например, я не в силах отказаться от молочных коктейлей. Меня к ним как магнитом тянет.

Артур откинулся на спинку скамьи, подставив лицо солнцу.

— Я сегодня утром видел, как Асид Префлюкс выходит из булочной с сырным пирогом. С четырьмя сортами сыра, заметь.

Рэндом выронила изо рта кусок вафельного стаканчика.

— Что? После всего, за что он боролся? Вот ренегат!

— Он сказал, что несет его кому-то. В общем, не для себя брал.

— Я просто обязана с ним переговорить.

— Рэндом. Мне очень неприятно тебе это говорить, но ты еще не взрослая. И пройдет еще несколько лет, прежде чем ты сможешь править планетой.

Это был убедительный довод, и экс-президент Галактики в памяти у Рэндом не мог не согласиться с ним, хоть подростку этого и не хотелось.