подготовленный! Наверняка, он просто не пошел стандартным путем – выскочил прямо со второго этажа. Там, где его никто и не ждал… Предполагалось, что он, как и все нормальные люди, пойдет через двери…
— Да? А назад он таким макаром не запрыгнет?
— Ваша честь! Он всё-таки бандит, а не сумасшедший! Лезть в улей, полный рассерженных пчел… это совсем надо мозги пропить! А уж Волин-то точно не алкаш!
— И с чего вы это взяли? — недоверчиво спросил судья.
— Незадолго перед получением повестки в суд он продал квартиру, снял со счета деньги и тщательно уничтожил всё, что хоть каким-либо образом могло помочь нам при его розыске.
— Продал? То есть, вы хотите сказать, что его действия были обдуманными? Продать квартиру – дело не быстрое!
— Вероятнее всего, он предполагал такое развитие событий. Наверняка, уже и путь отхода продумал. Мы напрасно ищем его в Москве – он уже далеко. А квартиру он не продавал – взял деньги под её залог. Здесь всё чисто – мы специально проверяли.
— Да? Ну, хоть что-то приятное вы мне сказали… — облегченно вздохнул Мосейчук. — А то я уж и работать-то не могу спокойно! Аж руки дрожат!
'Пить тебе меньше надобно, — думал полицейский, шагая по коридору, — тогда и тремор перестанет колотить…'
Выпроводив начальника отдела, Мосейчук вызвал секретаршу и продиктовал ей несколько документов. Письмо в ГУВД, содержащее критику действий полиции в данном случае. Письмо к председателю городского суда с требованием личной охраны. Приговор по делу Погонина он диктовал с особенным душевным подъёмом, даже голос срывался от возмущения.
Понятное дело, что штрафом здесь не ограничилось. Он не только вырос до полумиллиона рублей – судья влепил мне полгода тюрьмы. За неуважение к суду.
Ай да судья!
Вот ведь скотина-то!
Я ж ему, собаке такой, поверил. Какой он убедительный был…
Слушая по телефону его возмущенный голос, только головою качаю. Вот и верь после этого людям!
Уходя из кабинета, я засунул один из 'конфискованных' телефонов за шкаф. Мосейчук, привязанный к креслу, смотрел в окно печальным взглядом и заметить этого не мог. Предварительно настроив телефон на автоподнятие трубки, выставляю на нем бесшумный режим. Теперь можно слушать всё, что происходит в кабинете. Пока не сядет аккумулятор телефона. Но он заряжен почти полностью и дня три продержится точно. Разумеется – не подряд, а если звонить на него время от времени. Что я и делаю.
Возможные меры полиции просчитаны заранее. Ничего удивительного – это стандартная процедура. Так они поступают всегда. Не страшно, пройдет дня три, и все успокоятся. Решат, что злодей уже сделал ноги, и со спокойной совестью спихнут это дело в регионы. Разумеется, ориентировки дали туда уже и сейчас, но вот в Москве-то меня искать точно больше не станут.
А зря, между прочим!
Являясь в суд, никаких иллюзий я уже не строил – Лысенков мне подробно все растолковал и даже приблизительный приговор назвал. Предположил, кстати говоря, что штрафом могут и не ограничиться. Погонин вполне способен спровоцировать во время заседания какую-нибудь гадость. И схлопотать в рыло. А я мог таким образом заработать срок.
— Неужто он свою морду подставит? — удивлялся я, слушая адвоката.
— Да запросто! Он уже так делал. Причем – не единожды. Пресса поднимала вой, превознося страдания несчастного, а его 'обидчики' получали реальные срока. Правда, в суде он этого раньше не делал, но может – от него всего приходиться ожидать. Тем более, что максимального штрафа в твоём случае припаять не могут, а это его не устроит. Минимальная сумма, которую он получает в подобных ситуациях – пятьсот тысяч. Ему ж ещё и с судьей делиться надо…
— Так и он в доле?
— А что ж в этом необычного? Налаженный бизнес… Эти гаврики давно уже успешно доят 'экстремистов'.
— И ничего не боятся?
— А чего? Что здесь можно доказать?
Поэтому в суд я приходил трижды. Разумеется, меня досматривали на входе – с этим тут строго. Но ничего противозаконного не нашли. Ну, тащит с собою человек спальный мешок и консервы – и что? Не динамит же несёт? Может быть, он в турпоход собрался? Сразу же, после визита в суд – не всех же туда вошедших в наручниках выводят? В другой, так сказать, поход…
А я себе лежку делал. Именно здесь – в суде. Тут всяких технических помещений много. И не во все народ постоянно заглядывает. Вот в котельную, по теплому времени бездействующую – точно никто не заходит. Незачем, на улице тепло и сухо.
В первый раз я просто прошелся по зданию, выбирая место возможного укрытия. Чтобы там не было камер, сигнализации, и замки имелись не слишком уж серьёзные. Таких мест нашлось три. По здравому размышлению, выбираю именно котельную – у неё запасной выход на улицу есть. Не шибко комфортный, но для меня подойдет. Угольную пыль и отряхнуть можно. А вот приставы, охраняющие здание, в люк для погрузки угля точно не залезают – можно засвиниться, а им это не к лицу.
Во второй визит притаскиваю туда припасы.
И теперь сижу даже с некоторым комфортом. Вода есть, а кипятильник я прихватил. Сижу и слушаю по телефону словоизлияния судьи.
— Вы как хотите, Павел Андреевич, но в данной ситуации вы выпустили всё из-под контроля!
— …
— Не знаю! Это уж ваши проблемы, уважаемый! Мы так не договаривались!
— …
— Я и так делаю всё возможное! Поймите: случай хоть и не рядовой, однако же, государственной важности не представляет. Ну, и что, что в больнице? Первый раз, что ли, между нами-то говоря? Осмотрительнее надо быть, уважаемый!
Ох, не слышу я его собеседника! А жаль…
— Нет, Павел Андреевич, не надо меня пугать вашими связями! Не только у вас они есть! Вам-то уже ничего не грозит – в больницу этот тип не полезет. Хотел бы он вас убить – так здесь это бы и сделал. А я – на виду! И приговор выношу – тоже я!
— …
— Двести тысяч! Согласитесь, в данной ситуации сумма вполне оправданная?
— …
— Ну, и славно! Да, как обычно. Выздоравливайте там, не залеживайтесь…
Судья бросает телефонную трубку на стол. Возмущенно фыркает.
— Нет, ну каков мерзавец-то?
А ты, дядя, этого раньше не знал?
Нажимаю кнопку на телефоне – останавливаю запись. Да, сколько нам открытий чудных… на этой ниве сделать предстоит…
Наступил вечер. Понемногу стихла активность в здании суда, прекратилась беготня по коридорам, и замолкли голоса. Ночь… Только дежурные полицейские сейчас остались в большом старом здании. Сложенное из крепкого красного кирпича, оно ещё помнило советскую власть. Тогда здесь находилось какое-то партийное учреждение, следствием чего и явилась вот эта котельная. Давно не использовавшаяся по прямому назначению, она, тем не менее, все эти годы содержалась в порядке. Наверное, и сейчас сюда изредка заглядывали специалисты теплосети. Не думаю, однако, что они здесь что-то действительно ремонтировали. Разве что подкрашивали старый котел. Все, кто хоть что-то знал об этом месте, уже давно не воспринимали его всерьёз. И зря…