менее Очоа заявил: на этот раз он не намерен выплатить Эскобару сумму, как того требует устав, поскольку Пабло его подставил. «Зачем мне это нужно?» – удивился тогда Пабло. «Я отвечу, – нисколько не смутился Очоа. – Ты хотел порвать мой канал, который я использовал годами, а заодно оставить меня в большом убытке. Ты хочешь взять надо мной верх и предложить потом свой канал для переброски груза».
Это было похоже на безумие, и притом заразительное. Эскобар тоже просто взбесился. Он отдал приказ своим людям выкрасть одного из родственников Очоа, что те и сделали на следующий день. В качестве размера выкупа Пабло потребовал сумму, что был должен ему Очоа за арестованный груз. Но должник решительно отказался расстаться с деньгами, а Эскобар решил, что если уж родственник Очоа не нужен, то ему и тем более, а потому этого несчастного однажды теплым солнечным утром обнаружили в придорожной канаве. Он был похож на решето, и неудивительно: полиция насчитала 57 пулевых ранений в голову и в область груди.
Очоа со своей стороны решил, что это дело он просто так не оставит. Как известно, если хочешь отомстить врагу, убей его брата. Брата у Эскобара не было, но зато был очень близкий приятель. Именно он и попал в засаду, устроенную людьми Очоа. Этот человек получил серьезные ранения, но чудом остался жив. Эскобар позаботился, чтобы за ним хорошо ухаживали, а заодно поставил около палаты раненого двух своих лучших телохранителей.
Больной лежал в палате реанимации центрального медельинского госпиталя, когда через два дня к нему пришли 15 человек, 7 из которых были одеты в форму полицейских, а 8 представились врачам агентами контрразведки. Они спокойно поднялись на нужный этаж, выстрелили точно в головы ничего не подозревающим телохранителям, а потом расстреляли друга Эскобара. Войны Пабло не хотел, а потому на этот раз оставил смерть друга безнаказанной. Кто-то должен был остановиться. В конце концов, он ошибся первым, а значит, следовало задавить в зародыше межклановую войну. Он не должен был этого допустить. Он остановил свое безумие. Он взял себя в руки.
Но теперь Пабло начал наносить удары по тем людям, которые не давали осуществиться его мечте. Эскобар был личностью сильной и на редкость незаурядной и понимал, что его место – в кресле президента страны, ведь он точно знает, как сделать ее сильной и независимой. И пусть он не может осуществлять свои идеи в белых перчатках, но ведь это не очень важно, когда впереди столь блестящие перспективы… В конце концов, наркотик – такой же товар, как и все остальные, и если только он сможет помочь Колумбии победить кризис, то о чем же можно рассуждать?
Но Эскобару мешали, и он начал отвечать крайними мерами. Он не любил убийств, но чувствовал, как его медленно, но верно загоняют в угол. Пабло сделали хищником, и хищником опасным, даже дали новую кличку – Доктор.
Первой жертвой волны тотального террора стал директор тюрьмы особого режима Альсидес Арисменди. Он обвинялся
в том, что отказался создать в тюрьме приличные условия жизни для наркоторговцев. На одном из оживленных перекрестков его машину зажали парни на мотоциклах, чьи лица были скрыты шлемами. Всего одна автоматная очередь – и убийцы скрылись в одном из переулков Боготы. Далее в списке значился член Верховного суда Колумбии Эрнандо Борду, которого ждали у подъезда его собственного дома. Борду расстреляли гарантированно, с использованием сразу двух автоматов.
Если людей приговаривали к смерти, они погибали в любом случае. Так, начальник специального полицейского подразделения по борьбе с наркомафией Хайме Рамирес Гомес чудом спасся после нескольких покушений, однако в конце концов и его настигла участь предшественников. Эскобару не нравились убийства, как, впрочем, и другим мафиози, но он не видел иного выхода: ему наносили реальный ущерб, а он в ответ отстреливался, только и всего.
Вскоре его врагом №1 стал только что назначенный президентом Бетанкуром министр юстиции Родриго Лара Бонилья. Он поклялся, что жизни не пожалеет, чтобы искоренить наркомафию. И действительно, едва войдя в свой рабочий кабинет, он начал применять экстренные меры.
В сущности, наивный Лара не мог даже предположить, что его избрали на роль козла отпущения. Просто правительству было невыгодно перед лицом Америки демонстрировать лояльность по отношению к кокаиновым баронам, и требовалось что-то предпринять. Но как, если любое действие против кокаиновой империи карается смертью, и это неизбежно?
В этот момент и появился наивный рыцарь, верящий, что сможет искоренить зло, которое на самом деле никто, кроме него, искоренять не собирался.
Лара не мог трогать боссов медельинского картеля, однако он сделал все возможное, чтобы арестовать их ближайших помощников, которые держали под контролем крупнейшие лаборатории по производству кокаина, а это сразу же затормозило до сих пор шедшую бесперебойно работу наркокартеля. Один рейд следовал за другим, не давая наркодельцам вздохнуть свободно. Каждую неделю газеты печатали сводки о десятках уничтоженных фабрик кокаина и о готовой продукции, изымаемой сотнями килограммов. Количества изъятого оружия хватило бы на то, чтобы полностью вооружить армейский полк. Самолетов задержали столько, что можно было бы создать авиакомпанию. Лара не успевал подписывать ордера на арест, а правительство уже не знало, как относиться к подобной бурной деятельности: все могло закончиться более чем плачевно не только для самого козла отпущения, но и для тех, кто находился гораздо выше…
Тревоги правительства имели под собой серьезную почву. Оказалось, что с Эскобаром связаны и политические деятели, и солидные бизнесмены, и банкиры, и конгрессмены.
Эскобар не хотел крови. Он попытался сначала уладить дело миром с зарвавшимся министром. Пабло встретился с ним и как член палаты конгресса выразил восхищение столь активной деятельностью, пытался убедить, что если Бонилья болеет за благо страны, то дело у них общее, и на это дело Эскобар денег не пожалеет. Он не понимает только, к чему такой никому не нужный энтузиазм министра юстиции? Лара в ответ вспылил. Он не хотел признавать никаких компромиссов. Он даже вскочил из-за стола, и его руки сами собой сжались в кулаки. Эскобар усмехнулся, и только. Если этому парню, который стоял перед ним, весь покрасневший от приступа ярости, так льстит имидж бессребреника, то Пабло не станет лишать его подобного удовольствия. Что делать, все мы грешны, и этот грешен. Он погряз в гордыне, а это смертный грех.
Депутат конгресса Хайро Рамирес, всерьез обеспокоенный исходом встречи, поспешил выступить с заявлением, будто Лара принял из рук Эскобара солидную сумму. Его поддержал также судья Хулиан Рохас Оталора, как и достойный депутат, постоянно кормившийся с руки Эскобара. Шум вышел большой и, хотя Ларе удалось оправдаться от всех предъявленных ему обвинений, но слух уже был запущен, а, как известно, отмыться от сплетен крайне трудно. Его репутация поневоле оказалась подмоченной, хотя бы в глазах рядового обывателя.
И тогда Лара решил нанести решительный удар, благодаря которому удалось бы обвинить в наркоторговле Пабло Эскобара. Он задействовал огромное количество полицейских и армейских подразделений, разгромил ряд крупнейших лабораторий, уничтожил не мене 40 тонн кокаина стоимостью 1,2 миллиарда долларов, а заодно при этом в его руки попали расписки Эскобара, компрометирующие его бумаги и карты с авиамаршрутами. Президент забеспокоился как никогда. Он решил назначить Лару на пост посла Колумбии в Чехословакии и тем самым убрать его подальше от страны, где обстановка становилась поистине взрывоопасной.
До отъезда Лары оставалось всего несколько недель. Чтобы показать, что он ничего не боится, он даже не стал ездить в автомобиле с пуленепробиваемыми стеклами. Он не надевал бронежилет, считая, что его враги примут это за признак слабости. А слабым он быть не мог; он сам себе не простил бы этого.
В то же время медельинский картель созвал срочное совещание, на котором было принято решение: убрать Лару. Последняя операция стала последней каплей, переполнившей чашу терпения боссов. Эскобар решил заняться делом Лары лично. Он собрал группу из 22 человек под командой Рубена Васкеса. Херман Кинтана по прозвищу «Хрипун» разработал до минуты маршруты поездок приговоренного к смерти министра; он даже прослушивал его домашний и служебный телефоны.
Непосредственно для совершения акции Хрипун нанял двух провинциальных бандитов, не знавших имени своей будущей жертвы; впрочем, за 4 миллиона песо на двоих они готовы были убить кого угодно. Были куплены два легких и одновременно мощных и маневренных автомобиля «Ямаха», приобретено необходимое вооружение: два короткоствольных автомата и осколочные гранаты.
