– Она меня ненавидит.
– И что это меняет?
Эллен опустила глаза, будто спохватившись. Неловко пожала плечами.
– Наверное, ничего. А милорд… Глориндель… он тоже ненавидит тебя?
Натан взглянул на эльфа. Он сидел, скрестив ноги и держа в своих больших крепких руках маленькие холодные ладони леди Рослин. Впрочем, может, в его руках они и не были холодными.
– Нет, – честно ответил он. – Не думаю. Вряд ли. Он… вообще не умеет ненавидеть. Злиться, презирать – умеет… Но ненавидеть – нет.
– Мне тоже так показалось, – сказала Эллен и улыбнулась. Улыбка была неожиданно прекрасной и словно светом озарила ее лицо. – А она – наоборот. Она никогда не злится. Но о ненависти… знает слишком много.
– Ей немало досталось, – вырвалось у Натана. Эллен слегка нахмурилась и ничего не сказала.
Теперь он ясно видел: что-то происходило между ними, между нею и Рослин, – что-то темное и странное, во что Натан не считал себя вправе вмешиваться. Так же как никто не имел права вмешиваться в то, что объединяло его с Глоринделем. Это было только их бремя, одно на двоих, и они ни с кем не стали бы его делить.
– А ты умеешь, – вдруг сказала Эллен, и Натан удивленно посмотрел на нее, успев забыть, о чем они только что говорили.
– Что?
– Ненавидеть. Ты. Умеешь. Раз зашел так далеко.
– О чем ты говоришь?
– О твоей женщине, конечно. – В ее голосе зазвучало нетерпение.
– Я уже сказал, что ты ошибаешься. Я ее не ненавижу. Я ее любил.
– Так зачем тогда?
– Что – зачем?
– Зачем тебе ее воскрешать? Если не хочешь убить ее еще раз?
Натан взглянул на Эллен так, будто увидел впервые.
Она сидела все так же прямо, и он лишь теперь заметил, до чего же она напряжена. Да, никакого изящества – но много, может, даже слишком много напряжения и воли. Люди с такими качествами не умеют настойчиво добиваться своей цели, преследуя врага по пятам, – но они могут часами высиживать в засаде, перестав думать и дышать, слившись с землей, ради одного только мгновения, когда судьба сама принесет им то, чего они так жаждут.
«Чего же ты ждешь, и дождешься ли, и принесет ли это облегчение хоть кому-нибудь, даже тебе самой?» – хотел спросить Натан и не спрашивал.
– А ты никогда не думала, что можно воскрешать из любви? – сказал он.
Эллен повернула к нему голову – резко, твердо, и он вдруг подумал, что она похожа на ворону.
– Нет.
Он хотел улыбнуться и не смог.
– Ну, тогда посмотришь, как это делается, – небрежно бросил Натан и, оперевшись ладонями о колени, поднялся. Эллен продолжала смотреть на него снизу вверх, обхватив ноги руками.
– Почему ты не спросил меня про огонь?
– Огонь?
– Ты же видел вчера – я схватила горящую палку и даже не поморщилась. Неужели тебе не любопытно почему?
– Ты не чувствуешь боли от огня, – ответил Натан и понял, что сам осознал это только теперь, в тот самый миг, когда сказал.
Эллен поднялась так резко, что он едва не отпрянул от неожиданности. Она была намного ниже его ростом, но почему-то у него возникло ощущение, что он не опускает голову, чтобы смотреть ей в глаза. Как будто на самом деле они были на одном уровне… равные, одинаковые.
– Кто тебе сказал? – отрывисто спросила она.
– Никто. Я просто… понял.
– Тебе так часто доводилось видеть людей, которых не жжет огонь?
– Никогда, – признался Натан.
– Так что же ты… – начала она и вдруг осеклась. Они были совсем близко друг к другу, Эллен дышала тяжело и часто, и это не было ни возбуждением, ни страхом, а чем – Натан не мог понять.
– Что же, ты меня не узнал? – вдруг прошептала она и, увидев, как удивленно расширяются его глаза, отвернулась – только колыхнулся узел волос на затылке. Натан хотел было остановить ее – а потом вдруг ощутил ужасную усталость. «Нет, не сейчас», – подумал он, глядя, как Эллен, подхватив подол, быстро пробирается сквозь кусты к лесу, и казалось, что она просто бежит, все равно куда, лишь бы не стоять больше рядом с ним. Это так разительно отличалось от того, что он чувствовал мгновением раньше, что Натану стало больно. Он проводил ее взглядом, сжимая кулаки, – и обернулся, услышав за спиной взрыв звонкого хохота. Он никогда и ни с чем не смог бы спутать этот смех – и так давно его не слышал, что теперь забыл обо всем остальном.
Глориндель сидел напротив Рослин и смеялся, счастливо, изумленно и при этом так зло, как умел он один. Рослин смущенно улыбалась и сидела, потупив взгляд, залившись пунцовым румянцем, кажется, несказанно довольная тем, что смогла его так обрадовать. Глориндель заметил Натана и махнул ему.
– Эй, дружище Натан! Иди-ка сюда! – крикнул он сквозь смех. – Взгляни только, какой свадебный подарок приберегла для меня моя леди!
Натан подошел, смутно начиная понимать, но не веря – до тех пор, пока не увидел совсем близко то, что лежало на раскрытой ладони Глоринделя. Что-то маленькое, сморщенное, неправильной треугольной формы… то, что он уже видел когда-то в пальцах калардинской княжны, но в пальцах Глоринделя представить не мог ни при каких обстоятельствах.
– Милорд!.. – выдавил он. – Это же…
– Ты помнишь, что я сказал, когда мы оказались в этом проклятом Тарнасе? Помнишь? Что не видать мне калардинского трона, как своих ушей! – сказал эльф и снова расхохотался, а потом схватил Рослин и притянул к себе – властно и почти грубо, но она лишь задохнулась от счастья, все еще пылая, и самозабвенно ткнулась лицом ему в грудь. Эльф крепко прижал ее к себе, запустил пятерню в сбившиеся золотистые волосы – почти в точности такие же, как его собственные, – улыбнулся и подмигнул Натану. – Как своих ушей, Натан… не видать! Ох, ну и замечательная же у меня жена! А? Самая лучшая в мире! И умная, как эльфийка…
Он оторвал Рослин от себя, опер спиной о свое колено, впился в губы поцелуем – требовательным и, как показалось Натану, благодарным. Рослин обвила его шею руками и закрыла глаза, краска отхлынула от ее лица.
Она любит его, подумал Натан, отворачиваясь. Она никогда никого не любила, и никто не любил его, а теперь она его любит, и не мне судить, безумны ли они оба.
Но если вы обидите ее, милорд, я забуду об Аманите, подумал Натан, слушая треск веток и тяжелое дыхание за спиной.
– Проклятие, да что это? Что все это значит? – бессильно повторял Глориндель, ни к кому не обращаясь.
Ответа не последовало. Все они задавались тем же вопросом.
За прошедшие дни тальвардское войско дважды сменило направление движения на противоположное. В первый раз – развернувшись и снова начав двигаться на юг, обратно к морю. Глориндель тогда сыпал проклятиями, а Натан предположил, что они получили срочный приказ от высшего руководства. Но теперь, пройдя едва ли не треть обратного пути, войско снова начало двигаться в другом направлении, на сей раз на северо-восток. Еще одно распоряжение? Возможно, но… выглядело это так, будто они идут наобум – не в конкретное место, а словно по нюху…
Едва эта мысль проскользнула у Эллен, Рослин сказала:
– Они идут за звездой.
Все разом посмотрели на нее. Калардинская княжна стояла, сложив руки на груди, и не сводила
