напряженного взгляда с горизонта, к которому далеко внизу, меж холмами, продвигалась бурая толпа. Будто там, на этом горизонте, она видела что-то, чего не видели остальные.
– Что? За какой еще звездой? – раздраженно переспросил эльф. Эллен не переставала дивиться его терпению. И того, что он до сих пор здесь, с ними… с ней… хотя нет, он не был с ней. Почти никогда не был, разве что там, в лесу, близ затерянной деревушки, когда обнимал ее и гладил по голове, и говорил: «Бедная, как же тебе досталось…»
Что мне досталось, думала она теперь, глядя на него. Что же мне досталось, господин Глориндель? Вы… так и не достались. Но как хорошо, что вы все еще здесь – пусть и не ради меня.
Вы тут ради Рослин. Вы тоже идете за звездой, что бы это ни значило.
– Там звезда, – повторила Рослин и указала на горизонт. – Она их зовет. И они идут. Только она не всегда на одном и том же месте. Она то здесь, там. Она сама решает, где ей быть, у нее дурной и непостоянный нрав. Но они не могут ей противиться. Ни тальварды, ни… нет, эльфы могут. Могли бы. Только они…
– Что за чушь ты несешь, милая? – сказал эльф, когда она умолкла на полуслове, но насмешки в его голосе не было.
– Я тоже ее видела. Она и меня… зовет.
– Что? Видела? Когда?
– Когда сделала так, чтобы видеть, – тихо ответила Рослин и опустила глаза.
Лицо Натана окаменело, и Эллен почувствовала, как каменеет сама. Вчера ночью Рослин наелась каких-то своих порошков и несколько часов лежала в стороне от костра, глядя в небо остекленевшими глазами и время от времени вздрагивая всем телом. Это было очень страшно, но Рослин предупредила, чтобы ее не смели трогать до рассвета, и только если после восхода солнца она не выйдет из транса, сказала дать ей еще какое-то снадобье. Какое именно, она показала эльфу – будто только ему и доверяла. Он не скрывал брезгливости и скепсиса, но выслушал и – Эллен не сомневалась – сделал бы все так, как она сказала, но, к счастью, это не понадобилось. Рослин очнулась за час до рассвета, попросила пить и тут же забылась крепким здоровым сном. Эллен смутно чувствовала, что этот ритуал как-то связан с тальвардским войском, которое вело их неведомо куда.
«Вело… – подумала Эллен. – Вело и все еще ведет. Они гонят нас, как этих эльфов, может статься, что на убой, а мы даже не думаем сопротивляться».
Теперь она не сомневалась, что Рослин пыталась войти в ментальную связь с некромантами, шедшими с войском, и, кажется, ей это по крайней мере отчасти удалось. Эллен никогда прежде не видела, чтобы ее госпожа пыталась делать что-то подобное. Впрочем, о ментальной связи и прочих ведьминских штучках Эллен знала мало – только то, что порой подглядывала в книгах, которые читала Рослин дома, в Калардине, пока Эллен медленно расчесывала ее длинные густые волосы, временами бросая взгляд княжне через плечо. Рослин знала, что Эллен это делает, но никогда ничего не говорила – а лучше бы говорила, лучше бы запрещала. Тогда Эллен сейчас не понимала бы, что происходит, и, может, ей не было бы так страшно от всего этого.
– Мы должны идти за ними, – упрямо проговорила Рослин. – Звезда приведет их куда следует. Туда, где все случится.
– Что случится? – тут же спросил эльф.
– Не знаю. Но она приведет. Когда сама поймет, где это… будет лучше. И мы должны идти.
– Хорошенькое такое «должны», – нервно усмехнулся Глориндель, и Рослин спокойно сказала:
– Я все равно иначе не могу.
Он ничего не ответил. Только взглянул на Натана, пожал плечами, словно извиняясь. Натан смотрел на бурую толпу внизу – напряженно, тяжело, как будто пытался найти в ней кого-то.
Эллен тоже могла бы так смотреть туда – ей было кого выискивать. Может, именно поэтому она и боялась слишком долго задерживать на тальвардском войске взгляд. Боялась, не хотела, отказывалась. Но все равно не могла иначе. Ей некуда больше было смотреть. Там сосредоточился весь ее мир. Там тот, кому она нужна. Единственный, кому она все еще нужна.
Я нужна тебе, Рассел, думала она, правда ведь? Я помогу тебе снова почувствовать себя живым. Я, только я это могу… и тебе ведь это нужно? Ну ответь, пожалуйста, это единственное, что еще держит меня здесь… в этом мире.
Она вдруг всхлипнула – громко, надрывно – и тут же зажала губы ладонью. Рослин не шелохнулась, эльф, даже если и услышал, не отреагировал, а Натан посмотрел на нее с легким удивлением и тут же отвел взгляд. Каждый из них думал о чем-то своем. У каждого была собственная цель. И только Эллен чувствовала, что не может нести свою ношу одна. Она плакала в плечо Глоринделю и чувствовала, что не может, смотрела в непроницаемые глаза Натана и чувствовала, что не выдержит…
Но первому она больше не нужна, а второму никогда нужна не была. Он не знал ее. Он никогда ее не видел ни во сне, ни наяву. Он ею не был. Она поняла это, попытавшись поговорить с ним несколько дней назад. И с тех пор с каждым часом чувствовала, как слабеет, и все чаще думала о Расселе. Особенно когда видела бурое людское море, расстилавшееся у их ног. Море, в котором он был каплей, соленой и… горячей… как кровь.
Потом шли дни, и они тоже шли – за звездой Рослин. Эллен больше не говорила ни с кем, слабея и одновременно будто набираясь сил – для чего, она не знала и сама.
Рослин тоже молчала, но это было другое молчание, густое, напряженное, будто она была слишком занята, чтобы говорить, и все это понимали. Даже Глориндель ее не тревожил – похоже, их доверие было взаимным. А вот с Натаном эльф говорил, а Эллен слушала.
– Как же все это странно, – в десятый раз мрачно повторил эльф.
– В жизни множество и не таких странностей, милорд, – усмехнулся Натан в ответ. – Вспоминая наше с вами недавнее путешествие в Калардин…
– Я не о том, – перебил Глориндель, и Эллен не поняла, то ли он в самом деле имел в виду другое, то ли не хотел вспоминать то, о чем упомянул Натан. – Я про эльфов. Все равно не понимаю, как могло случиться, что их здесь столько.
– Вы же сами говорили, что эти сотни шли на мясо, тальвардов, видимо, просто было больше и…
– Да нет же! Никогда я не видел и даже не слышал, чтобы эльфы массово сдавались в плен, понимаешь? Так просто не бывает. Наш кодекс воина отличается от вашего. Они теперь никто, они хуже, чем грязь, хуже даже, чем люди…
– О, вот это поистине ужасно, – криво усмехнулся Натан, но эльф только отмахнулся.
– Я уже говорил тебе, между нами нет разницы… по мелочам. Малодушничают и трусят и ваши, и наши, но чтобы вот так, все войско… Я отказываюсь в это верить.
– А придется, – с сарказмом бросил Натан. Эльф посмотрел на него с укоризной, потом, помолчав, вполголоса сказал:
– Если бы я знал, что так выйдет, не бросил бы их. Не ушел бы… в этот трижды проклятый Тальвард.
Усмешка сбежала с губ Натана, лицо застыло – будто его ударили под дых. Эллен ждала, что он скажет резкость или, напротив, станет утешать, но он произнес только:
– Я не понимаю, вы… всегда таким были?
Во взгляде эльфа скользнуло недоумение, он собирался что-то сказать, но Эллен успела прежде, ответив вместо него:
– Всегда.
Они уставились на нее – оба, одновременно, но взгляды были совсем разными. Эллен перевела глаза с одного на другого.
– А вас не беспокоит, милорды, что сейчас творится в Калардине? Если калардинское войско разгромлено, эльфийское тоже, а ваши сородичи, господин Глориндель, как я понимаю, вряд ли поспешат нам на выручку… ведь вы все еще не калардинский князь.
– Верно, – кивнул эльф. – Ты сама на свой вопрос ответила. Калардин захвачен тальвардами, всех твоих – и твоих, – бросил он, развернувшись к Натану, – знакомых и сородичей вырезали. О чем там теперь беспокоиться? Вот закончим здесь, вернемся, я женюсь на Рослин, призову новые войска и…
– Закончим? – выдавила Эллен, чувствуя, что вот-вот рассмеется. – Милорд, вы что, не понимаете?!
