достигнута цель. Та, первая, после которой было много других, но о них еще рано думать. О них всегда будет рано думать — до тех пор, пока не станет поздно.
Не было слова «выбор». Была мертвая трава под ногами и что-то, жегшее спины…
Сказано: стой. И стояли, железо в железе, жестко и намертво, внутри странного, незнакомого слова. Он не знал, и она не знала, и, не зная вдвоем, они вместе все понимали: себя и тех, за кем шли — без этого слова, без любых других слов. Понимали, потому что железо в железе пальцами, жестко и намертво, намертво…
Они тоже любили друг друга.
Но это была их тайна.
На следующую ночь мы остановились в трактире. Больше не имело смысла прятаться. Сначала я боялся, что таким образом мы подпишем приговор всем, кто там окажется, но вскоре понял, что все теперь не так, как было прежде. Они по-прежнему шли за нами, но взять нас уже не могли. Только идти. Это так роднило нас с ними, что я их почти любил.
— Они тоже идут за тобой, — сказала Йевелин и мягко улыбнулась.
— Или это ты их за собой тащишь, — невольно фыркнул я, бросив взгляд через плечо. Оказывается, наши железные друзья могли при желании передвигаться на редкость проворно. Мы с Йевелин по-прежнему были верхом, правда, в галоп коней не пускали, но всякий раз, оборачиваясь, я видел на дороге Ржавого Рыцаря и Стальную Деву. Они шли спокойно и неторопливо, всё так же держась за руки. Порой мне чудилось что-то угрожающее, будто готовность напасть — в их фигурах, и особенно в лице Стальной Девы. Да, у нее было лицо. Не знаю какое, — я в него не смотрел. Но всё равно чувствовал в нем безумие. И очень — даже, пожалуй, слишком — хорошо его понимал.
— Интересно, что они станут делать, если нам встретятся Зеленые, — пробормотал я, больше обращаясь к себе, чем к Йевелин, но она ответила:
— То, что всегда делают. Если мы их не остановим.
— Думаешь, мы сможем?..
На этот раз она промолчала. Я снова обернулся. Они брели за нами, будто покорные рабы или побитые собаки. Но жалкими не казались. Вовсе нет. И это было самым странным.
Вид трактира вызвал во мне обширную гамму противоречивых чувств.
— Ты уверена, что они не перережут там всех?..
— Тебе не всё равно?
Боги, как это на нее похоже. А чего я, собственно, ждал? Зверя можно посадить на цепь, стреножить, убить, но если человек, в котором он существовал, жив, ты всегда будешь помнить о звере.
Мы подъехали к воротам, спешились, препоручили коней услужливому хозяину.
— Не оборачивайся так часто, это вызовет подозрения, — шикнула Йевелин, и я нервно улыбнулся.
— Что будем делать, если они тоже решат войти?
— А что ты предлагаешь?
Отвечать мне, к счастью, не пришлось — они не вошли. Во мне шевельнулась слабая надежда, что к утру их здесь не будет. На что они теперь рассчитывают, хотел бы я знать? Что мы с Йевелин одумаемся и выйдем к ним сами? Похоже, это их единственный шанс. Их… и наш. Не поедут же они с нами в Шангриер, в самом деле? У нас не хватит денег заплатить за четверых.
В трактире было людно, но спокойно. Похоже, собрались в основном завсегдатаи: крестьяне и дровосеки, компания разряженных и уже крепко подвыпивших купцов, видимо, возвращавшихся с ярмарки. В дальнем углу сидел мрачный как туча рыцарь весьма потасканного вида, очень выделяющийся среди собравшейся публики. А недалеко от него — седоволосый пилигрим, кажется, святой брат. «Ну вот, — обреченно подумал я, — сейчас начнет агитировать благородное собрание восстать против узурпатора…»
Я встретился с ним глазами.
— Йевелин, — сказал я и, не глядя, взял ее за руку.
— Что пожелают дорогие господа? — проворковала пышногрудая хозяйка, подскочившая к нам со спины. Пальцы Йевелин дрогнули в моей ладони.
— Что? — полушепотом спросила она.
— Да что, что? Всё, что пожелаете, — щебетала трактирщица, а я смотрел в глаза седоволосого человека, пытаясь вспомнить, где мог их видеть. Это были очень добрые глаза, добрые и страшные — от безмерной усталости и такого же безмерного сочувствия, сквозившего в них. Пальцы Йевелин задрожали сильнее, стиснули мою руку. Я начал паниковать. Хозяйка что-то болтала о разнообразии здешних вин, но ее голос звучал сплошным монотонным бормотанием, будто сквозь каменную стену.
Седоволосый человек встал и двинулся к нам. Он был стар, но двигался твердо и почти изящно. Свободное серое одеяние не скрывало его широких плеч, хотя роста он был небольшого. Прятавшаяся в морщинах улыбка казалась почти извиняющейся. Ему уступали дорогу, и когда он, подобрав полы рясы, переступал через близко сдвинутые скамьи, его глаза на миг отрывались от моих, а улыбка становилась смущенной.
Я не знал, но догадывался, кем он мог оказаться.
— Эван, — сказал он, оказавшись на расстоянии вытянутой руки от нас. — И Йевелин.
Мы молчали, и его улыбка, вынырнув из морщин, стала еще чуть шире.
— Я знал, что это вы.
— Порталесского, — проговорил я, не оборачиваясь. — Много.
— Наверх, — закончил мужчина.
Хозяйка быстро поклонилась. Седоволосый человек легко тронул меня за руку. Его прикосновение было горячим.
— Идемте. Нам надо поговорить.
Я почти жалел, что Ржавый Рыцарь и Стальная Дева остались снаружи.
Хотел бы я знать, видел ли бы их этот человек?
В его комнате была только кровать — ни табуретки, ни хотя бы сундука. Мы, все трое, остались стоять. Единственное маленькое окно под потолком не прикрывалось плотно, и ставня хлопала о раму. Похоже, снаружи поднялся ветер.
— Не бойтесь меня, — сказал мужчина и зажег свечу, стоящую на полу.
— Это решим по ходу дела, — поморщился я. — Вы от Безымянного Демона, верно? Пришли уговаривать нас сдаться по-хорошему?
— На какой вопрос ответить первым? — от его улыбки мне делалось не по себе — слишком открытой и честной она казалась. — Можно я просто начну по порядку? А потом уже объясню то, что вас заинтересует.
Какая знакомая деловитость. Помнится, похожим образом вел беседы человек в красном… как его… Алоиз?
— Ваши псы здесь, — сказала Йевелин. — Они наши.
Мне показалось, что мужчина вздрогнул, но улыбка с его лица не исчезла. Он слегка кивнул и сел на кровать.
— Вы не возражаете, если я присяду? Я старый человек и долго был в пути. Простите.
— Послушайте, может хватит… — начал я, но он прервал меня.
— Мое имя Ристан. Думаю, тебе оно ничего не говорит. — Внимательные темные глаза посмотрели на Йевелин. — Тебе тем более. Ты ведь не была у нас? Не доводилось?
Я потрогал прикрепленный к поясу арбалет. Приклад достаточно тяжелый. Да чего там, в крайнем случае без труда справлюсь.
— Зато ты, — он снова взглянул на меня, — наверняка знаешь Алоиза и Джевгена. Ты их видел, когда они пытались забрать твое сердце.
— Имел удовольствие.
— И еще ты знаешь Ласканию. Вернее, это она знает тебя.
— Ласканию? — имя казалось смутно знакомым, но не более того.
