Убедившись в дееспособности оружия, вернул клинок на место.
– Спасибо.
Том удивился, но виду не подал.
– Не за что, дурья твоя башка. Дай-то Гилас, чтоб не пригодился.
Собираясь в дорогу, Том размышлял, не совершил ли ошибку. Ему казалось, что Адриан не из тех, кто станет бить в спину, но жизнь научила его, что ни в ком и ни в чём нельзя быть уверенным до конца. Однако если мальчишка и затевал что-то подобное, то собирался с духом слишком долго – а может, даже понимал, что, убив своего мучителя, останется навеки заперт в этом богами забытом месте. Том беспрепятственно вышел из хижины, и Адриан ступил за ним на порог. Нож он заткнул за пояс и стоял теперь, спрятав руки за спину, будто скрывал что-то от чужих глаз.
Том подумал, что надо бы дать ему ещё какое-то напутствие, но ничего толкового в голову не приходило. Поэтому он просто коротко кивнул на прощание и зашагал вниз по тропе.
Он опасался, что Адриан проследит за ним, оставляя метки на дороге, поэтому нарочно шёл длинным путём по открытой местности, где мальчишке негде было бы укрыться. Но, похоже, Адриану не хватило на это ума – за Томом никто не следил. Уже на полпути к долине он вспомнил, как посоветовал Адриану не зажигать огонь, и вслух обругал себя идиотом. Лучшее, что парень мог сейчас предпринять, чтобы избавиться от заточения – это поджечь хижину. Правда, так недолго и самому сгореть или задохнуться в дыму, но если отсидеться в одной из ближних расщелин, то можно было дождаться Тома и, разведя руками, поставить его перед фактом: горное убежище уничтожено, жить и кормиться негде. И Тому пришлось бы отвести его в долину. Сперва бы выпорол, конечно, но потом бы отвёл. Оставалось молиться Хитроумной Аравин, чтобы она отвратила свой взор от мальчишки и не дала ему ума на такой коварный трюк.
Эти мысли изрядно подпортили Тому настроение, и по пути вниз он постоянно оборачивался, ожидая увидеть клубящийся в вышине дым. Но дыма видно не было, и он всё-таки спустился в долину, где было тепло и сухо и вовсю кипела жатва.
От подножия гор до ближайшей деревеньки было часа четыре пешего ходу, и, когда Том добрался до неё, послеполуденный зной спал, а большинство крестьян уже вернулись с полей, и можно было без труда выторговать необходимые товары. Тома в деревне знали, хотя и несколько сторонились – никто не станет радостно привечать чудака, живущего отшельником в горах. К тому же они не знали, что он вернулся, – Том вёл Адриана в Уивиелл мимо деревни, окольной дорогой. Так что со стороны это и впрямь смотрелось странно: то пропадал незнамо где, а теперь нате – явился как ни в чём не бывало. Однако Том был вежлив, одет в чистое и предлагал звонкую монету, поэтому никто не стал задавать ему слишком много вопросов. А вот сам он вопросы задавал, и это тоже было совершенно нормально для человека, раз в год спускающегося с гор в долину.
На слухи и новости деревня оказалась богата. Только и разговоров стояло, что про недавнюю бурю во фьеве Эвентри. От Гвэнтли до Эвентри был не один десяток лиг, их разделяли два других фьева, но беглые крестьяне из разорённых Индабиранами деревень добрались и сюда. Кое-кто из них осел на землях Гвэнтли, и никому это не казалось изменой, потому что все сходились в одном: клана Эвентри больше нет, а потому и верность хранить некому.
– Всех повязали, всех! – охотно делился впечатлениями один из перебежавших крестьян, которому кружка дармового эля, благодушно оплаченного Томом, мгновенно развязала язык. Он снялся с места одним из первых и успел вывезти всю семью, а поскольку в Гвэнтли жила родня его жены, туда и направились, однако по дороге успели набраться слухов, и теперь крестьянин охотно их распространял. – Старшего сына Эвентри, лэрда то бишь, порубили в первую же ночь. Говорят, сопротивленье оказывал – ну да ещё бы, когда такой гвалт творится! Старый лорд тоже за меч взялся, и ему досталось. Говорят, не выжил.
– Что, и лорда, и наследника? Так кто же теперь глава клана? – вмешался один из мгновенно подсевших к общему столу слушателей – про бурю в Эвентри поговорить горазды были все.
– Выходит так, что Анастас, второй сын лорда Ричарда. Да только его как раз найти не смогли – говорят, не было его в замке той ночью. И его, и третьего сына тоже. Говорят, они вдвоём сбежали и теперь войско собирают.
– Какое войско? – испугался кто-то. – Что, война будет?!
– Да не у нас, дурень! Наш лорд-то сам по себе, он ни Фосигану, ни Одвеллу присяги не давал, – растолковал осведомлённый крестьянин. – Стало быть, и мы ни при чём.
– Однако ж быстро ты своего прежнего лорда позабыл, – заметил кто-то.
Говоривший не обиделся, только пожал плечами.
– А разница-то в чём? Там землю пахал, и тут буду, там повинность платил, и тут стану. А лорды – они на то и лорды, чай меж собой как-нибудь сами разберутся.
– Постой-ка, но ведь у лордов Эвентри вроде ещё младший сынок был? И дочки? – влез ещё один знающий, не исключено, что тоже беглый. Рассказчик окинул его оценивающим взглядом.
– Был и есть, – изрёк он наконец. – Только он мальчонка семи, что ли, годков. Говорят, его собираются в дальний монастырь отослать, к Лутдаху, вроде.
– Милосердный Гвидре, помилуй мальчика! – жалостно воскликнул кто-то – Гвэнтли тоже поклонялись богу странников, поэтому сочувствие выглядело искренним. – Мало что в монастырь, так ещё и чужому богу отдали…
– Сыну Молога, – мрачно напомнил крестьянин. – Да, что уж говорить, не повезло пацану. Но и двоим старшим, что пропали, – как знать, больше ли повезло. Уж и в живых-то нет наверняка.
– Да нет, я слыхал, младшего из тех двоих – как там бишь его? – видели в окрестностях замка, будто под видом угольщика…
– Ага, – сказал крестьянин и смачно сплюнул под стол. – Угольщик, как же, помню. И с ним мужик какой-то, что за его отца себя выдавал. Индабираны всё вокруг перерыли и перевязали всех угольщиков в округе. Две деревни дотла сожгли.
– Прям сожгли?! – ахнул кто-то.
– А то. Чай не их земля, не их люд, чего им жалеть.
– Но теперь-то, выходит, земля – их?
– Не их, а Одвеллов. Индабираны – верные септы, если воруют, то не для себя, а для великого клана.
Мужики зло посмеялись, без особого веселья. Том чувствовал их затаенное напряжение и, несмотря на разговоры о том, что Гвэнтли сохранят нейтралитет, понимал, что всё не так просто. Равнодушие мужиков было понятно – простолюдины на землях Эвентри не сильно пострадали; судя по этому и другим разговорам, которые он слышал, всё ограничилось стихийным набегом на две восточные деревни у замка и репрессиями против угольщиков. Грабить и жечь Индабираны не стали – они просто совершили поразительный в своей наглости набег, почти бескровно захватив клан, приходившийся септой главенствующему ныне клану Фосиган. Это был могучий удар по конунгу, но также – и удар по Одвеллам, которым присягали и от имени которых действовали Индабираны. Тому с трудом верилось, что Одвеллы в самом деле пошли на такую дерзость – подобный произвол возвращал Бертан в давние времена хаоса и кровавых междоусобных распрей, существовавших испокон веков и если не прекратившихся, то хотя бы поутихших с установлением власти великого конунга. Однако за этот титул, за причитавшиеся ему замок-город Сотелсхейм, за влияние и власть шли битвы подчас не менее, а то и более кровавые, чем в прежние времена. Что более коварные – так это точно. Прежде замок Эвентри взяли бы штурмом или подвергли изнурительной осаде, но чтобы вот так, прокрасться ночью и одним ударом обезглавить целый клан… это было просто, изящно и очень подло.
Продолжая слушать и помалкивать, Том выяснил, что леди Эвентри жива и невредима, но после смерти мужа пожелала удалиться от мира и посвятить себя Гвидре. Похоже, в отличие от младшего братишки Адриана, бедной женщине, по крайней мере, позволили самой выбрать бога, которому отныне будет отдана её жизнь. Девочки Эвентри также были живы и – тут Том прислушался внимательнее – помолвлены с септами Одвеллов, причём свадьба одной из них уже состоялась. Такая поспешность, а главное, осмотрительность наводила на самые нехорошие подозрения. Одвеллы вознамерились как можно крепче связать себя с Эвентри, что было в принципе невозможно в мирное время – поскольку Эвентри присягнули Фосиганам, а также в силу других причин, о которых Том знал больше, чем ему хотелось бы. Однако методы, которыми создавалась эта искусственная связь, были слишком неуклюжи – будто кто-то наспех пытался
