Миссис Харрис едет в Нью-Йорк

что убирайтесь подобру-поздорову, пока жена не вышла!..»

Не все, кто жил в Лондоне, вспоминали этот город по-доброму, и пара Браунов, узнав, что их посетительница — из Лондона, заявила, что даже если они не увидят вновь «эту помойку» до самой смерти, они ничуть не расстроятся.

Она встречала Браунов — водопроводчиков, плотников, электриков, таксистов, адвокатов, актеров, радиомастеров, прачек, людей богатых, среднего достатка и простых работяг, — к списку Браунов из телефонных книг она добавила и Браунов без телефона, указанных в Большой адресной книге. Она звонила в самые разные двери самых разных домов, разбросанных по Большому Нью-Йорку, представляясь: «Здравствуйте, меня зовут Ада Харрис, я из Лондона. Я ищу мистера Джорджа Брауна, который служил в ВВС США в Англии и женился на моей подруге, Пенси Котт. Это, часом, не вы?..»

Но это были всё не те Джорджи Брауны — зато в большинстве случаев, рассказав им историю поисков отца малыша Генри, она завоевывала их симпатии (во многом благодаря своему умению обаять людей), так что, уходя, она чувствовала, что по крайней мере обзавелась новым добрым знакомым, и очередной Браун просил ее «заходить почаще».

Немногим коренным нью-йоркцам удалось так увидеть свой город, как сделала это она, обойдя десятки домов от ярко освещенных окрестностей Центрального парка до узких кривых улочек в почти трущобных районах, вроде Боуэри или окраин Нижнего Ист-Сайда. Она открывала для себя настоящие маленькие города-государства внутри Нью-Йорка — места, сплошь занятые какой-нибудь одной нацией, такие, как Йорквилль, Маленькая Венгрия, Испанский сектор или Маленькую Италию на Малберри-стрит. Отыскался даже один Джордж Браун — китаец по национальности, державший лавочку в самом сердце Чайна-Тауна.

И так за месяц неустанных поисков разнообразных Джорджей Браунов ей удалось познакомиться с самыми разными людьми Америки, объединенными только общей фамилией. Это знакомство лишь подтвердило впечатление, оставленное американскими солдатами во время войны: по большей части то были, в общем, хорошие, дружелюбные люди, щедрые и гостеприимные, почти все хотели ей помочь, и многие обещали известить о ее поисках всех своих родственников в других городах. И многие сохранили детское желание быть кем-то любимыми. Она обнаружила странный парадокс: на улицах эти люди всё время спешили куда-то так, что у них не оставалось для ближнего ни минуты, хотя бы чтобы показать дорогу приезжему. Они просто пробегали мимо, ничего не слыша и не видя. Зато дома они были добрыми, открытыми людьми, готовыми помочь, гостеприимными хозяевами — особенно когда узнавали, что перед ними иностранка, англичанка. Часто они говорили о восхищении, которое вызывало у них мужество лондонцев под нацистскими бомбами.

Вскорости миссис Харрис потеряла свой страх перед огромными зданиями, в которых лифт во мгновение ока пролетал три десятка этажей, прежде чем сделать первую остановку, к темным ревущим каньонам улиц, увидела юность этого гигантского города и мириады возможностей, которые давал он своим обитателям.

Всё это, а также то, что она видела в других городах, заставляло ее радоваться, что она привезла сюда Генри. Его независимость, ум, находчивость и настойчивость как нельзя лучше подходили к молодому духу огромного города. Ей самой, по правде сказать, было нелегко переварить такое обилие впечатлений, слишком многое она увидела и слишком со многими людьми успела познакомиться; всё это было замечательно, но она чувствовала, что сама вряд ли сумела бы полностью вписаться в эту жизнь. Но Генри — Генри, безусловно, врастет в нее и, вероятно, будет далеко не лишним человеком в этой стране, если только у него будет шанс. И это беспокоило ее все сильнее — время шло, а цель ее поисков не приближалась. Не только все встреченные Джорджи Брауны оказывались «не теми», но никто из них не мог дать хотя бы намека на то, где искать «того».

Вот тогда-то ЭТО и случилось. Только найти его удалось не миссис Харрис, а мистеру Шрайберу. Как-то раз он пришел домой с довольно странным выражением лица и позвал миссис Харрис в свой кабинет. Его жена была уже там, и супруги явно чувствовали себя не в своей тарелке. Мистер Шрайбер несколько раз кряду прочистил горло и наконец сказал:

— Присядьте, пожалуйста, миссис Харрис, — снова откашлялся с видом человека, собирающегося сообщить дурные вести и наконец сказал: — Н-ну… Боюсь, мы нашли вашего Джорджа Брауна, миссис Харрис.

19

При этих словах — пусть она и рассчитывала услышать их когда-нибудь, но все же они оказались неожиданностью, — миссис Харрис вскочила с краешка кресла, точно ее ткнули шилом, и воскликнула:

— Боже правый! В самом деле? Кто же он? Где он?

Но мистер и миссис Шрайбер как-то не спешили разделить ее энтузиазм. Они даже не улыбнулись. Мистер Шрайбер с виноватым видом сказал:

— Вы бы лучше сели, миссис Харрис. История довольно диковинная… боюсь, вам придется взять себя в руки.

Только теперь миссис Харрис заметила странности в поведении хозяев и обеспокоенно уставилась на них.

— В чем дело? — спросила она с опаской. — С ним случилось что-то плохое? Он что, в тюрьме?..

Мистер Шрайбер взял со стола нож для бумаг, повертел его, явно не зная, с чего начать, потом перевел взгляд на бумаги, разложенные перед ним. Миссис Харрис тоже посмотрела на них и увидела бланк с эмблемой ВВС, такой же, как тот, на котором получила ответ в свое время; рядом лежала ксерокопия какого-то документа. Мистер Шрайбер мягко сказал:

— Лучше сказать вам сразу. Это… боюсь это человек, которого мы знаем. Это Кентукки Клейборн.

Миссис Харрис, казалось, не поняла смысл услышанного.

— Кентукки Клейборн — отец Генри?.. — переспросила она, не веря своим ушам. И тут смысл фразы ударил ее с силой межконтинентальной ракеты. — Боже! — закричала она. — Этого не может быть! Чтобы ОН оказался отцом Генри!.. Не может быть!..

Но мистер Шрайбер только мрачно посмотрел на нее и подтвердил:

— Мне очень жаль. Мне это нравится ничуть не больше, чем вам. Кентукки Клейборн — просто павиан. Он загубит этого чудного парнишку.

Миссис Харрис, представившую, как ребенок, который только-только оправился от прошлых невзгод, попадает в лапы такого типа, охватил ужас.

— Но… это точно он? — с надеждой спросила она.

— Увы, да. Это все здесь, — мистер Шрайбер согнутым пальцем постучал по лежащим перед ним документам, — в выписке из личного дела. Пенси Котт, малыш Генри и всё прочее.

— Но как вы узнали? Откуда? Кто это раскопал? — в ужасе спрашивала миссис Харрис, все еще надеясь, что сейчас обнаружится ошибка и ужасные новости развеются как дым.

— Раскопал это я, — вздохнул мистер Шрайбер. — Мне бы детективом быть, я всегда это говорил. Шерлоком Холмсом. У меня, знаете, нюх на всякие странные дела. Собственно, это когда мы подписывали контракт…

— У Джоэля светлая голова, — печально подтвердила миссис Шрайбер. Тут эмоции одолели ее, и она воскликнула: — Бедная, бедная миссис Харрис, и бедный, бедный малыш! Мне так жаль!..

— Но я не понимаю, — сказала слабым голосом миссис Харрис. — При чем тут контракт?

— Да как же, — объяснил мистер Шрайбер, — ведь он подписал его своим настоящим именем. Джордж Браун. Кентукки Клейборн — это его сценическое имя.

На самом деле вся эта история потребовала от мистера Шрайбера довольно большой сообразительности и ума, какие сделали бы честь и профессиональному сыщику. Как выяснилось, когда все детали были оговорены и Кентукки Клейборн, его агент мистер Хаймен, мистер Шрайбер и два полка