— Хочу только увидеть и услышать его! Я даже заговаривать с ним не буду. Никакого общения! Мысленно попрощаюсь — и все. И точка.
— А, может, увидев Олега, только растравишь себя?
— Наоборот, я растравляю себя сейчас, когда пытаюсь представить, какой он.
— Вроде бы логично. Ладно, давай я ему позвоню, а ты послушай. Только на свидание не пойду. Даже на пять минут.
— Конечно, я понимаю. Но, если он назначит свидание, — не отказывайся. Пусть походит, подождет. А я в это время незаметно за ним понаблюдаю.
— Обидится.
— Объяснишь, что отец заболел и ты не смогла прийти.
Нина видела: глаза Лены уже загорелись азартом, и поняла, что, несмотря на жизненный опыт, замужество и работу в школе, Лена, в сущности, все еще осталась девчонкой. Впрочем, как и Нина…
Девушки взялись за трубки параллельных телефонов. Лена вздрогнула, когда после нескольких длинных гудков раздался звучный и уверенный голос Олега: «Алло, я слушаю». Нина была не в том настроении, чтобы вести разговор игривым и загадочным тоном, а потому сказала просто, даже сухо:
— Здравствуй, Олег. Это Нина Гаевая. Помнишь, ты просил меня позвонить?
— Ниночка, ты? Очень рад. Вернулась из Крыма?
— Да. А твоя жена приехала из Анталии?
— Завтра возвращается.
— А — а… так это, наверное, в ожидании ее приезда ты устроил такую пьянку?
— Пьянку?.. Когда?.. — в голосе Олега послышалась растерянность, и Лена, прильнувшая к другому телефону, состроила гримасу и подмигнула.
— Вчера, — отвечала Нина все также сухо, без затей. — Надо же, напоил дружков до такой степени, что они свой «Вольво» едва не развалили. А самого большого трезвенника пришлось чуть ли не на носилках тащить. Если твоя благоверная узнает, как ты себя ведешь в ее отсутствие…
— Погоди, девочка! С благоверной я уж как-нибудь сам разберусь. А откуда ты все это знаешь?
— Не важно. Знаю — и все. Может, мне нажаловался тот трезвенник, которого вы вчера так накачали.
— Откуда знаешь, что он трезвенник? Ты с ним знакома?
— Возможно, — нехотя отвечала Нина, которой этот розыгрыш уже стал надоедать. — Какая разница?
— Опасная ты особа!.. Небось, уже всем насплетничала про эту пьянку? У меня репутация вполне солидного человека.
— Не бойся, я не сплетница. И потом мне абсолютно безразлично как ты там расслабляешься в своем особняке. Меня не интересуешь ни ты, ни твои дружки.
— Да? Но ты же позвонила.
— Наверное, зря.
Нина уже приготовилась вешать трубку, но в голосе Олега внезапно появилась чуть ли не мольба:
— Постой, Ниночка, подожди! Я очень рад твоему звонку! Безумно хочу увидеть! Немедленно! Слышишь? Я ждал все время, когда ты приедешь! Если бы не позвонила, я бы сам тебя нашел.
— Я не собираюсь с тобой встречаться, Олег.
— Нина, умоляю! Хотя бы раз… Сегодня, сейчас… Завтра приедет моя жена, а сегодня у нас будет время обо всем спокойно поговорить. Пожалуйста, Нина! Только одна встреча! Ну, чего ты боишься? Я же не собираюсь тебя насиловать.
При последних словах Нина вздрогнула и отстранилась от трубки. Но Лена смотрела на нее такими умоляющими глазами и так выразительно кивала головой, что Нина уступила.
— Хорошо, — сказала она в трубку скучным голосом. — Так и быть, сегодня в шесть у «Кометы».
Лена удовлетворенно кивнула, а Олег спросил:
— Может быть, раньше? Могу заехать за тобой через несколько минут.
— Раньше не получится.
— Смиряюсь перед хозяйкой положения.
Повесив трубку, Нина с грустной улыбкой посмотрела на подругу и спросила:
— Довольна? Слышала голос рокового мужчины?
— Спасибо тебе, миленькая. — Лена порывисто обняла подругу. — У тебя у самой такие проблемы, а ты еще мне, дурехе, помогаешь.
— Ну, ладно, ладно. Только это было в последний раз. Больше не проси связываться с Олегом. Можешь сколько угодно дежурить у «Кометы», но я туда не пойду.
— Конечно, я и не прошу. Для меня это тоже будет в последний раз, поверь. Прощальный взгляд на первую любовь…
После ухода Лены Нина вначале почувствовала глубочайшую апатию, вялость и заторможенность. Потом это состояние сменилось беспокойством, суетливостью. Она то хваталась за дела, то без сил падала на диван, иногда плакала, а потом вдруг замирала от тревожного предчувствия. Что-то рушилось в ее жизни. Рушилось непоправимо. И дело было не только в болезни отца. Интуитивно Нина чувствовала, что очень скоро для нее наступит время, когда не удастся уклониться от борьбы и принятия решений.
Глава четырнадцатая
Было около трех часов дня, когда вернулся Гаевой. Нина к этому времени уже успокоилась и вполне держала себя в руках.
Лицо у Василия Федоровича было серым, а рукой он массировал левую сторону груди.
— Папа, что с тобой?.. — кинулась к нему Нина. — Сердце?
— Да, в последнее время и мотор стал барахлить. — Гаевой говорил с одышкой. — Ничего, выпью валокордин и полежу.
Лекарство не помогло; Василию Федоровичу становилось все хуже, и Нина вызвала скорую. Пока ожидали карету, Гаевой попросил Нину посидеть рядом с ним и, взяв ее за руку, стал медленно, задыхаясь, говорить:
— Знаешь, дочка, это, может, было бы лучше для меня, если бы я от инфаркта умер. Быстрая смерть и без особых мучений. Во всяком случае это легче, чем то, что мне предстоит.
— Папа, ну перестань говорить ерунду! — перебила его Нина. — Тебе еще жить и жить, а ты себя хоронишь. И потом о каком инфаркте может идти речь? У тебя никогда не было особых проблем с сердцем.
— Да, на учете у кардиолога я не состою. Но сердце — это такая тонкая машинка, которая может выйти из строя очень быстро. Очень, очень быстро…
— Ты переживал из-за своей болезни, держал все в себе. Вот сердце и заболело. Ничего, выдюжим… Приедут, сделают укол…
Врач и медсестра возились с больным недолго. Узнав, что это первый приступ такого рода, сделали внутривенный укол и велели выпить успокоительного.
Однако в прихожей врач сообщил Нине вполголоса, что состояние больного тревожит и, если в течение двух часов не наступит улучшение, надо вызывать кардиологическую бригаду.
Нина вернулась в комнату, села возле отца и стала его успокаивать:
— Видишь, папа, ничего страшного. Людей с абсолютно здоровым сердцем сейчас не найдешь, тем более в зрелом возрасте. Закончишь лечение — заставлю вести здоровый образ жизни. Отдыхать, бегать, играть в теннис…
— Боюсь, что я свое уже отыграл, — сказал Гаевой, тяжело переводя дыхание. — Жил так, будто впереди еще много времени, а оказалось… И вам с Катей не успел устроить жизнь как следует…
— Перестань разговаривать, тебе вредно. Лучше постарайся уснуть.
