очень скоро и меня передаст кому-то из своих дружков. Ходить по рукам — не мое амплуа. Для этого я слишком брезглива. Так что заманчивое предложение «босса» меня не соблазнило.
Нина с грустью подумала о том, что в очередной раз Лене встретился человек, который отнюдь не заставит ее забыть Олега.
К разговору об Олеге Лена вернулась на следующий же день. Она вдруг попросила Нину по приезде показать новое жилище Олега.
— Зачем? — удивилась Нина. — Ты что, надумала дежурить возле его дома, искать встречи? Уже все забыла? Простила?
— Нет, это не так. Но я должна его увидеть, чтобы… отрешиться от него. Иначе, если я буду только думать о нем и мечтать его встретить — еще хуже. Память идеализирует прошлое. Если Олег и дальше будет оставаться там, вдали, то превратится для меня в навязчивую идею. А вот когда увижу его — самодовольного, хамовитого, тогда, возможно, опустится для меня на землю. Станет на одну доску с тем же «боссом». И тогда я, наконец, мысленно распрощаюсь с ним. Понимаешь?
— Если бы это случилось действительно так… Но ты же втайне надеешься на чудо. А чуда, увы…
— Ну, чудес вообще не бывает.
— А вот тут ты не совсем права. Иногда случаются. Но для этого надо, чтобы человек, от которого ждешь чуда, был на него способен. Олег не такой. И он уже никогда не изменится. Это застывшая душа.
— А у твоего Ярослава душа не застывшая, живая? — вдруг спросила Лена. — Признайся, ведь, ругая Олега, ты думала о своем? Этот парень не идет у тебя из головы. Наверное, он именно такой, в котором все сошлось.
«В нем все сошлось», — мысленно повторила Нина, а вслух сказала:
— Было бы странно совсем не думать о человеке, с которым рассталась три недели назад.
— Поспешно, погорячившись. А теперь, когда обида и возмущение улеглись, одумалась, разобралась в своих чувствах и поняла, что только он тебе и нужен. Так?
Нина поспешила уйти от щекотливого разговора:
— Ладно, не будем копаться в психологии. Если хочешь обязательно увидеть Хустовского, я покажу его дом. Могу сводить тебя туда за ручку.
Вечером Нина долго бродила по берегу, стараясь избегать любого общения. Слова Лены раскрыли ей то, в чем сама себе Нина не хотела признаться. Иногда она внезапно останавливалась и улыбалась. Со стороны могло показаться, будто она что-то тихо напевает: глаза ее блестели, губы шевелились, а выражение лица беспрестанно менялось.
Нина не заметила, как пришла к выводу, что годы любви и душевных мук искупили вину Ярослава.
Утром накануне отъезда Нина проснулась так рано, что даже рассвет толком еще не наступил. Солнце только-только всходило над морем. Осторожно, чтобы не разбудить Лену, оделась и вышла из комнаты.
В корпусе была еще полная тишина. Да и в парке и на пляже ей попадались лишь редкие любители утреннего бега.
Нина подошла к краю волнореза и огляделась вокруг. Она была на берегу совсем одна. Какой-то странный внутренний трепет охватил Нину; какое-то признание рвалось навстречу морским волнам и соленому ветру. Нина несколько раз вдохнула полной грудью, протянула руки к утреннему горизонту и вдруг в беспредельный синий простор прокричала:
— Я люблю тебя! Слышишь, Ярослав? Я люблю тебя!..
Глава тринадцатая
Еще в поезде Лена и Нина условились на следующий же день отправиться на прогулку мимо дома Олега Хустовского. Нина согласилась на это не только из желания помочь подруге, но и для того, чтобы самой немного отвлечься от копания в собственных чувствах и настроениях.
Василий Федорович ни словом не обмолвился о Ярославе, а Нина не решилась спросить о нем первая. Она ждала, что тема Ярослава всплывет сама собой.
Внешний вид и настроение отца явно оставляли желать лучшего, однако от расспросов Нины он уходил, отшучивался или переключал разговор на Катю. Катя по-прежнему жила на чужой даче, хотя соизволила все же один раз появиться у отца и даже познакомила его со своим незадачливым супругом. Гаевой пока еще не воспринимал Вадима всерьез, однако Нина почувствовала, что в глубине души он начал смягчаться.
Потом, распаковывая чемодан, Нина услышала, как Гаевой с кем-то громко спорит по телефону. Подумала, что, возможно, это звонит Ярослав и стала настороженно прислушиваться к разговору. Однако вскоре поняла: телефонным собеседником отца был Ильчук-старший.
Василий Федорович выскочил из комнаты весь красный. Он тяжело дышал и вытирал пот со лба и шеи.
— Папа, что случилось? — удивилась Нина. — Чем дядя Захар тебя разнервировал?
— Все тем же, — недовольно пробурчал Гаевой. — Они с Борисом спят и видят, чтобы Катька поскорее развелась со своим дурачком. Будто это от меня зависит!
— Господи, да неужели Борис так сильно любит Катю? Вот уж никогда бы не подумала, что он такой чувствительный.
— Дело не в чувствах. Может, Катя ему и нравится, но тут еще примешивается сильный деловой интерес.
— Что именно? Расскажи.
Нина усадила отца в кресло, дала выпить воды и направила на него вентилятор. Лицо Гаевого постепенно прояснилось, и он даже улыбнулся, взглянув на дочь.
— Понимаешь, Нина, Захар мне крупно задолжал. Я и так по старой дружбе долго ждал, когда он сможет хорошенько развернуться. Но сейчас у меня у самого неприятности, и ждать я не могу. Да и не хочу. Не верю больше Захару.
— Теперь, кажется, я понимаю. Им позарез надо было с тобой породниться, чтобы ты по- родственному списал долги. Так?
— Примерно. Они давно привыкли считать, что Борис и Катя — почти одна семья, а тут вдруг…
— Знаешь, папа, я даже рада, что так получилось. Интуиция подсказывает, что с Борисом Катя имела бы кучу неприятностей.
Гаевой промолчал, и Нине показалось, что он согласен с ней, хотя не хочет в этом признаваться.
Нина все еще надеялась, что отец заговорит о Ярославе, однако Василий Федорович вскоре собрался уходить и, хотя была суббота, заявил, что у него запланирована важная встреча.
Оставшись одна, Нина невольно потянулась к телефону. Несколько раз порывалась набрать заветный номер, но, не решаясь довести дело до конца, останавливалась на первых же цифрах. Поколебавшись еще немного, сказала себе: «Не ты должна сделать первый шаг!» — и отошла подальше от телефона.
Нина пыталась заняться домашними делами, но все валилось из рук. Потом пришла Лена, и Нина с сочувствием подумала: «Эх, подруга, тебе, как видно, тоже неймется. Я-то понимаю…»
Когда они шли к дому Олега Хустовского, Лена была очень напряжена, но маскировала свое состояние излишней разговорчивостью.
— Да не волнуйся так, — не выдержала Нина. — Мы не на свидание идем. И Олега ты, скорей всего, сегодня не увидишь. Просто будешь знать, в каком он доме живет, и все.
— Тебе легко говорить… А я, в некотором роде, иду на встречу со своим прошлым.
— Бывает прошлое, к которому лучше не возвращаться.
Они свернули на улицу, где находился дом Олега.
— Видишь двухэтажное палаццо с коричневой крышей? — спросила Нина. — Это его.
— Вижу… Роскошно устроился мой герой…
Возле дома Олега стояла иномарка темно-серого цвета.
