заключенных, осужденных за разные, по большей части уголовные, преступления, президенту США, в ООН и другим главам правительств и международным организациям на несправедливый, по их мнению, приговор. Писались эти жалобы не столько в расчете на прямое иностранное вмешательство (дело, кстати, было еще до Международной Амнистии), сколько для того, чтобы подразнить и устыдить родную власть, как бы «опозорить» ее перед иностранцами (надо полагать, большинство писавших прекрасно понимали, что ни до какого посла или президента жалоба не дойдет), присутствовал и элемент ерничества и бравады.
Вслед за официозными заявлениями о «заговоре держав против СССР» повсеместно шли разговоры, что скоро (назывался конкретный срок – через год, весной и т.п.) будет война, Америка (Англия и Америка, другие капиталистические державы) нападут на СССР и освободят народ от коммунистов. При этом говорящий заявлял, что не станет воевать за коммунистов, призывал «повернуть против них штыки», примкнуть к «нашим братьям американцам», «Америка (Трумэн, Эйзенхауэр) нас освободит». Могла упоминаться якобы многочисленная тайная организация, которая только ждет начала войны, чтобы выступить против коммунистов, или же собеседники приглашались тут же такую организацию создать («Скоро будет война с Америкой, советская власть будет разбита, вот тогда заживем … Меня американцы не тронут, таких тысячи, которых Америка будет приветствовать за нашу работу»[130]). Иногда добавлялось пожелание, чтобы американцы «сбросили атомную бомбу на Кремль», особенно во время партийного съезда, или же говорилось, что пусть лучше мы все погибнем от атомных бомб, чем так жить («Мы не пощадим и жизни своей, чтоб сровнять Кремль с землей со всеми драконами. Мы бы хотели убедительно просить в момент XXII съезда предпринять самые решительные действия – похоронить всю банду… Мы услугу свою сделаем. Ваше оружие и затем переворот в стране»[131]). В 1967 г., 5 ноября, в г. Красноярске были разбросаны листовки, авторы которых (оставшиеся ненайденными) как будто нарочно стремились проиллюстрировать нашу мысль о противопоставлении СССР и Америки как «этого света» и «того света»: «Америка, уничтожь дракона!», «Да здравствует священная Америка!», «Америка! Когда ты придешь и разгромишь драконское царство»[132].
Ожидания близящейся войны как избавления от коммунистического режима проходят практически через все 50-е – первую половину 60-х гг. Этот мотив возникал и раньше, в 1951-1952 гг. Временами такие слухи приобретали совершенно конкретный вид: пожилой латыш в конце 1952 – начале 1953 г. советовал соседям не вступать в артель, не платить налоги, потому что скоро будет смена правительства, придут американцы и советским работникам придется плохо[133]; украинец из Львовской области, комсомолец, тракторист в колхозе, «ожидая установления капиталистических порядков на территории советской Украины и желая зарекомендовать себя как лицо, ведущее борьбу против советской власти, в ночь на 8 ноября 1960 г. вывесил на клубе с. Криво националистический флаг и в ту же ночь сорвал государственные флаги Украинской ССР со зданий магазина, клуба, медпункта и библиотеки, которые бросил в грязь»[134].
Социальной средой, где ожидание войны было наиболее распространенным и устойчивым, являлись заключенные лагерей (по большей части уголовники) или люди, так или иначе через лагеря прошедшие. Другим характерным для «лагерного» антисоветизма утверждением было, что в стране 40 миллионов заключенных – «рабов коммунистов», «вся страна за колючей проволокой», и все они ждут прихода американцев, чтобы восстать.
Как один из признаков грядущего крушения советской власти были восприняты и венгерские события 1956 г. Реакция на них была довольно однообразной: теперь к разговорам о скорой войне с Америкой, когда будут бить коммунистов, прибавилось обещание «устроить второй Будапешт», «сделать как в Венгрии».
Любопытно, что в тот же период (вторая половина 50-х – начало 60-х гг.) советские карательные органы вели активную борьбу с сектой «Свидетелей Иеговы», членам которой предъявлялось единообразное обвинение в «разговорах о скорой гибели советской власти в так называемой армагеддонской войне», что трактовалось как «призыв к насильственному свержению» существующего строя. Наши данные не позволяют судить, бьшо ли усиление борьбы с иеговистами связано с активизацией деятельности секты. Она была распространена главным образом в ряде районов Молдавии и Западной Украины, большинство ее адептов составляли женщины из сельской местности, с очень низким образовательным цензом.
Вообще, складывается впечатление, что 1950-е гг. были заполнены разнообразными эсхатологическими ожиданиями[135]. Конец света мог наступить в виде крушения советского строя, а мог – в виде окончательного построения коммунизма (ведь Хрущев на XXII съезде объявил, что коммунизм будет через 20 лет, во всяком случае, именно так воспринял народ его речи). К обещанной коммунистической перспективе люди относились по-разному. Сотрудник таджикского геологического управления И.П. Зайцев летом 1953 г. сказал, что построение коммунизма его, как и всех простых людей, не интересует, это выдумка руководящей верхушки, раньше попы уговаривали народ терпеть ради загробного царства, а теперь эти функции выполняют заместители начальников по политчасти и секретари парторганизаций[136]; в том же году кондуктор из Челябинской области заявил просто, что «при коммунизме будут все сволочи и все растащат»[137]; по мнению заключенного, высказанному весной 1957 г., «если бы был жив Сталин, то весь бы Советский Союз он обнес колючей просолокой и давно бы подошел к коммунизму. По писанию […] сказано, что советская власть просуществует 40 лет, а потом к власти придет Америка»[138]; житель г. Запорожья в 1959 г. на избирательном бюллетене написал, что «коммунизм, царство загробное и небесное – миф»[139]; наконец, 7 ноября 1962 г. на стенах зданий в поселке Дивногорск Красноярского края (там шло тогда грандиозное строительство Красноярской ГЭС) были обнаружены надписи: «Раньше нам сулили загробное царство, а теперь загробный коммунизм»[140].
К концу 50-х гг. относятся и несколько обнаруженных нами мистических текстов пророческого характера. Они являлись по большей части истолкованиями Апокалипсиса с приложением его к советской истории. За их распространение были арестованы люди, религиозная принадлежность которых следственные органы особо не заинтересовала, так что суеверные ожидания, отраженные в этих документах, не являются результатом деятельности какой-то определенной секты. В текстах можно обнаружить такие архаичные мотивы, как элементы мифа об умирающем и воскресающем боге (в одном случае он относится к Ленину, в другом – к Сталину), отождествления советских руководителей с упомянутыми в Апокалипсисе животными и чудовищами. Наряду с этим присутствуют свойственные уже христианскому сознанию образы черной мессы, в которой адское и небесное меняются местами.
Архетипы мышления сильно сказываются и в таком ключевом для России аспекте мировосприятия, как осмысление роли руководителя государства. Отношение к советским вождям, прежде всего к Сталину и Ленину, носило выраженные черты сакрализации, обожествления. Вождь революции наделялся чертами первопредка, героя-демиурга (научившего людей ремеслам и разведению огня, добывшего для них разные полезные предметы, семена и пр. – вспомним здесь о том, что Сталин писал «основополагающие» труды по специальным вопросам, как главный корифей то языкознания, то лесного хозяйства, а представители любых наук обязаны были ссылаться на труды отечественных «классиков марксизма»), а заодно и царя- мага, от силы которого зависит преуспеяние его народа. Советский вождь был Вождем, а не просто руководителем. Ленин и Сталин, создатели рабоче-крестьянского государства, – демиурги, носители сверхъестественной мудрости: «гений всех времен и народов», «вечно живой», «корифей всех наук», «отец народов», «вождь мирового (!) пролетариата» и пр., и пр. Идея «всемирности» вождя соответствует представлению о своей стране как космосе, окруженном хаосом. Глава страны таким образом оказывался во главе всего упорядоченного мира. Одна из хвалебных книг о Сталине содержала утверждение, что товарищ Сталин – второе солнце, но гораздо более яркое, ибо солнце дало народам мира жизнь) а Сталин дал им гораздо больше – он дал им счастье. А в поэме «Зоя» М. Алигер описывала, как переданная по радио речь Сталина проносилась над землей невидимыми лучами, вселяя надежду в сердца, согревая замерзающих бойцов, зажигая огонь в партизанском костре и т.д.
Н.С. Хрущев выступил с осуждением культа Сталина и попытался сделать свой имидж более «близким народу». Но в результате он как будто пародировал Ленина, перестал соответствовать образу Вождя и
