— Долго жить буду? — с улыбкой спросила она. — Кажется, так говорят русские?
Они сели в такси, которое привезло их куда-то на окраину города, где начинался стройный сосновый лес, дурманящий голову стойким хвойным ароматом.
— Здесь тихо, и мы спокойно сможем поговорить, — сказала Эльза, выйдя из машины.
Она взяла Антона под руку, и они побрели вперед по мокрой лесной тропинке.
— Рассказывай, — приказным тоном произнесла Эльза, и Антон во всех подробностях передал ей свой разговор с Власовым.
— Я сделал все, что мог, — оправдываясь, заключил он.
— Я поняла, — сказала она. — Этого следовало ожидать. Видимо, нужно знать русских. Это не те люди, которые ради логики могут поступиться своими принципами.
— Русские могут изменить государству или правительству, но не своим целям и идеалам.
— А ты сам согласен с Власовым?
— С точки зрения здравого смысла — нет, но с позиций наших идеалов… я, как и многие другие, останусь с ним до конца.
— Что ж, это ваш выбор. Только мне кажется, что вы еще не очень хорошо представляете, чем для вас все это может закончиться.
— Для многих это может закончиться смертью…
— Для многих, но не для меня? Людям свойственно обманываться, — усмехнулась Эльза. — В случае неудачи вашего дела вас всех будет ожидать смерть, — уверенно сказала она. — По нашим данным, в настоящее время между союзниками готовятся переговоры. На них пойдет речь об открытии второго широкомасштабного западного фронта, а также о судьбе Европы и о судьбах всех русских, кто оказался в Германии. По предварительным сведениям, Сталин собирается потребовать от союзников поголовной выдачи всех бывших граждан СССР. Нетрудно предположить, что будет ждать их, то есть вас, на родине — сибирские лагеря или смерть.
— Ваши службы так осведомлены о планах противника, или вы так хорошо знаете Сталина и его методы, что можете прогнозировать подобный исход? — спросил Антон.
— И то и другое.
— Значит — судьба, — развел он руками.
— Все произойдет именно так, как я говорю! — твердо сказала Эльза. — Я вижу, как быстро все меняется.
— Меняется что?
— Время. А вместе с временем должны измениться и мы. Нам всем предстоит задуматься о будущем. Наступает время действия. Я думаю, что сейчас каждый из нас должен что-то предпринять во имя спасения Европы или хотя бы своей собственной жизни.
— Но что мы можем? — со вздохом спросил Антон. — Что может каждый человек в отдельности, когда он, порою сам того не желая, является винтиком в огромном работающем механизме адской государственной машины?
— Механизмы порой изнашиваются и ломаются, — ответила Эльза. — И тогда многие винтики, от самых важных до самых незначительных, начинают крутиться в разные стороны. Они начинают по-другому думать… Сейчас уже многие на самой вершине власти начинают задумываться о будущем, Отто.
— Но неужели ты допускаешь, что Гитлер может когда-нибудь решиться на переговоры с союзниками? — спросил Антон.
— Конечно, нет. У фюрера никогда не хватит на это ни здравого смысла, ни политической воли. Ни он, ни его окружение неспособны адекватно оценивать складывающуюся ситуацию.
— Но где же выход?
— Выход? Выход всегда есть, — уверенно произнесла Эльза. — Сейчас настала пора всем мыслящим и решительным людям, всем истинным патриотам Германии брать ответственность на себя!
С этими словами она резко повернулась к Антону и пронзила его глубоким испытывающим взглядом,
— Ну ладно, хватит о политике, — изменившись в лице, сказала Эльза и грустно улыбнулась. — Ты видишь — снова весна! Пахнет талым снегом и сырой землей. Смотри: трава пробивается…
Она присела на корточки и, сорвав травинку, протянула ее Антону. В эту минуту в нем неожиданно вспыхнуло необъяснимое чувство нежности к этой твердой, или желающей казаться, а может быть, вынужденной быть твердой, женщине. Он резко прижал ее к себе, и она сначала поддалась, но через минуту, как бы опомнившись, неуверенно отстранила его от себя.
— Не сейчас, — тихо произнесла Эльза.
— Придерживаешься своих правил? — с чувством легкой обиды спросил Антон.
— О чем ты?
— О том, что в Берлине ты не можешь допускать себе подобные вольности. Помнишь наш разговор в Риге?
— Помню, — рассмеялась она. — Дело, конечно, не в этом, хотя… почему бы и нет. Пусть наши отношения останутся там, в Риге, или… может быть, в будущем переместятся в какой-нибудь другой город.
— Но что мешает нам продолжить их сейчас?
— Не то настроение, — ответила Эльза и взяла Антона за руку. — Кроме того, перенося их в будущее, мы оставляем себе надежду.
— Надежду на что?
— На то, что оно у нас будет вообще.
Они молча шли обратно к машине, и Антон, видя откровенность Эльзы по отношению к нему, решился на свою просьбу, о которой думал все предыдущие дни.
— Я выполнил все, о чем ты просила меня, — сказал он. — Могу ли я, в свою очередь, попросить тебя кое о чем?
— Проси о чем угодно.
— Только обещай, что не будешь спрашивать, зачем мне это нужно.
— Что ж, обещаю.
Антон собрался духом и сказал:
— Можешь ли ты достать для меня информацию по данным возможного радиопеленга.
— Что? — воскликнула Эльза и удивленно посмотрела на Антона. — Ты понимаешь, о чем просишь меня, оберштурмбаннфюрера разведки? Ты отдаешь себе отчет… — Она замолчала, покачав головой.
— Видимо, не очень, — потупился Антон, осознавая, что совершил глупость, которая может стоить ему жизни.
— Нет… — протянула она после долгой паузы. — Ты не разведчик. Трудно представить, чтобы разведчик работал такими топорными методами.
— Я действительно не разведчик, — наивно попытался оправдаться Антон.
— Но зачем тебе это? Ах да, я дала обещание не спрашивать. Ну, хорошо, продолжим. Какой сектор интересует тебя?
— Что?
— Ну, место. Какая территория?
— А… Фюстенвальд и его окрестности.
Эльза на секунду застыла и молча медленно пошла вперед.
— Это нужно лично тебе, или за тобой стоят заинтересованные люди? — спросила она, не оборачиваясь. — Отвечай честно.
— Это мой личный интерес, — ответил Антон, шагая сзади.
— Странно. Откуда подобный интерес мог возникнуть? — обернувшись, подозрительно спросила она и натуженно улыбнулась. — Впрочем, ладно. Нам пора поспешить.
Она как ни в чем не бывало взяла Антона под руку, и они молча дошли до ожидавшего их автомобиля.
— Назад я поеду одна, — сообщила она. — А ты доберешься на автобусе, который идет в центр. Остановка вон там, около церкви.
