После этого разговора Антон долго корил себя за свою необдуманную просьбу, но время шло, и вскоре он успокоился в надежде на то, что Эльза, несмотря на род своей службы, не станет причинять ему вреда.
Через несколько дней он решил снова посетить штаб русских сотрудников на Викторианштрассе. Антон опять спросил Фридриха Магштадта, и его пригласили в кабинет к какому-то сотруднику. Высокий худощавый человек с лицом типичного клерка предложил ему сесть за стол.
— Вы Отто фон Берг? — сухо спросил он, заглянув в свои записи. — Господин Магштадт поручил мне принять от вас информацию.
Антон пожал плечами и кратко пересказал клерку о содержании его разговора с Власовым по поводу вхождения Русского Освободительного Движения в состав СС.
— Но почему вы так поздно сообщаете об этом? — спросил клерк.
— Я был здесь два раза, — соврал Антон, — но меня все время заворачивали назад.
— Да? Впрочем, теперь это уже не актуально, — произнес клерк. — Когда вы возвращаетесь обратно в Ригу?
— Но я переведен в штаб Власова, — сказал Антон. — В «Вермахт пропаганд» должна была поступить соответствующая бумага из штаба по поводу меня.
— Хорошо. Я обо всем доложу господину Магштадту.
Антон вышел на улицу, удовлетворенный тем, что ему так легко удалось отделаться от своего прежнего начальства.
Шли дни, и обстановка в штабе становилась все более напряженной. Все чаще у Власова появлялись высокопоставленные офицеры вермахта, которые предупреждали его о необратимости перехода в СС, а также и сами представители этой организации.
Однажды на вилле появился начальник пропаганды войск СС Гюнтер д'Алькен. Он был со своим переводчиком, и потому никто не знал, о чем они беседовали с Власовым, закрывшись у него в кабинете.
Когда д'Алькен ушел, Власов вызвал адъютанта и потребовал, чтобы тот немедленно вызвал к нему Жиленкова. Антон не любил его и относился с долей легкой неприязни. Бывший партийный секретарь, по его мнению, меньше всего являлся выразителем идей Русского Освободительного Движения. Неприязнь вызывали не только его внешнее высокомерие и щегольский вид — он везде появлялся в полном генеральском облачении, — но и тот факт, что Георгий Николаевич Жиленков сумел так тесно сойтись с немцами, что получил от них шикарную виллу с адъютантом, секретаршей и породистыми псами. Впрочем, несмотря на это, никто не мог уличить его в плохой работе, и его заслуги перед Движением довольно высоко ценились Власовым.
Но на этот раз Власов был раздражен, когда Жиленков появился на вилле.
— Ну что, Георгий Николаевич, — произнес с порога генерал. — Отчего же вы отказались принять предложение д'Алькена? Ведь он предложил вам стать героем и занять мое место, не так ли?
— Так, Андрей Андреевич, — без тени смущения ответил Жиленков. — А отказался я потому, что не вижу в этом предложении никакого смысла.
— А почему же д'Алькен увидел в этом смысл, хотел бы я знать? — спросил Власов.
— А разве он сам не сказал вам об этом?
— Увы.
— Могу предположить, — сказал Жиленков. — Вы, Андрей Андреевич, долго колеблетесь по поводу перехода в СС. Они, конечно, могли бы одним общим приказом перевести Движение под себя, но Движение без вождя не будет иметь смысла. РОА — это вы, Андрей Андреевич!
— Но будет ли в этом толк?! — воскликнул Власов. — Вы обещали мне добиться личной встречи с Гиммлером! Я устал ждать!
— Встреча с Гиммлером может состояться только после нашего вхождения в СС. Именно это я смог выторговать у д'Алькена.
Власов помолчал и, обратив внимание, что их разговор происходит на глазах окружающих, предложил Жиленкову пройти в кабинет.
Кроме Жиленкова, в эти дни к Власову зачастили и другие руководители Движения и РОА. Приходил генерал Меандров — высокий брюнет, с зачесанными назад волосами и густыми черными усами. У него было суровое мужественное лицо, от которого веяло непоколебимой уверенностью. Он принес Власову свой план, разработанный им еще до его вступления в РОА, и изложил его в присутствии других офицеров штаба. План состоял в том, чтобы из числа русских добровольцев подготовить десант, предназначенный для выброски на глубокую территорию России, в районы зон лагерей НКВД. Десантники должны были освободить заключенных, вооружить их и начать повстанческую деятельность, овладевая промышленными центрами Урала.
После ухода Меандрова все еще долго, с воодушевлением обсуждали его план. Молчал лишь генерал Малышкин. Совсем недавно он был назначен начальником организационного управления комитета КОНРа, в котором находились разведка, контрразведка и ряд иных подразделений. Когда все ушли, он остался в кабинете, в раздумьях смотря в окно.
— А вы что скажете, Василий Федорович? — наконец спросил его Власов.
Малышкин обернулся, по военной привычке потянул книзу полы кителя и произнес:
— Я к вам по другому вопросу, Андрей Андреевич.
— Говорите же.
— Я подготовил все для создания нашего тайного центра за границей.
— Какого центра?
— Секретного центра нашего движения после войны. Мы с вами уже говорили об этом.
При этих словах Власов помрачнел и, усевшись на стул, застучал пальцами по столу.
— В случае победы большевиков… — продолжил Малышкин и замялся.
— Продолжайте, — сухо сказал Власов. По всему было видно, что он без удовольствия говорил на эту тему.
— В случае победы большевиков центр будет необходим. Я предлагаю создать его в Швейцарии. По нашим оценкам, это наилучшая страна для организации подобной работы. Близость к банкам, где открыто несколько наших счетов, будет играть немалую роль. К тому же в случае непредвиденных проблем оттуда легко можно перебраться в Лилиану или в другие страны Средиземноморья. Я составил список наших людей, уже находящихся там. Туда же под другими документами предполагается отправить и тех офицеров штаба, которым будет поручено возглавить работу центра. Наш швейцарский агент уже присмотрел несколько подходящих квартир. В Берне, Цюрихе и Лейзене.
— Н-да… — протянул Власов. — После восторженных надежд на план Меандрова ваша информация является ложкой дегтя в бочке меда.
— План Меандрова привлекателен, но мы должны не забывать о наступающей реальности.
— Жаль, что в нас все-таки так слаба вера в успех, — со вздохом проговорил Власов.
— Мне нужна ваша официальная санкция на создание центра, а также списки людей, адреса, счета… в общем, все, что нам понадобится для возможной тайной работы после…
Малышкин замолчал, а Власов, кивнув головой, тихо хлопнул рукой по столу.
— Хорошо, — сказал он, выразительно взглянув на Антона. — В течение нескольких дней мы подготовим для вас все материалы и те документы, которые уже сейчас можно убрать в архив для более надежной сохранности.
Антон кивнул. Малышкин по старой советской привычке отдал под козырек и вышел за дверь.
— И ты иди, — приказал Антону Власов.
Он встал из-за стола и направился к выходу.
— И пусть принесут рюмку водки да хлеб с огурцом! — крикнул ему вдогонку генерал.
В середине лета большой внутренний подъем охватил членов штаба, когда они узнали о результатах пропагандистской акции «Скорпион Востока», которая была проведена на Южном фронте Гюнтером д'Алькеном. Суть акции состояла в том, чтобы от имени генерала Власова повсеместно раструбить о существовании действующей Освободительной Армии, которая будет бороться именно против Сталина и большевиков, а не против России. Результаты были ошеломляющими: ежедневно из Красной Армии за
