отношений сгорает куча калорий. За последние несколько недель я побывала везде и успела почти на все свои мероприятия. Я в таком хорошем настроении, что с нетерпением жду даже сегодняшней встречи с Мелвином. Наши отношения стали сердечными со времени последней нашей размолвки, и я даже думаю, не пора ли его простить.
Прибыв в «Ньюс», я оказываюсь в одиночестве, поскольку Мелвина, как обычно, нигде нет. Учитывая свою способность по суперсжиганию калорий, я позволяю себе съесть кусок доставленной ночью пиццы и поднимаюсь наверх повидаться с Брайаном Грином. Мы с ним уже давно не общались, и хотя в прошлом у нас бывало всякое, он много лет остается моим другом. Я спешу наверх, в комнату номер два, в которой этим вечером необычно тихо.
— Где же драма? — спрашиваю я, постучав Брайана по плечу.
— Привет, Хло! — возбужденно отвечает он. — На удивление, сегодня очень спокойно. Возможно, мы даже вовремя отправим газету в печать, — говорит он, небрежно откидываясь в кресле и складывая руки.
— Вовремя? Этого просто не может быть!
Мне кажется, газеты никогда не сдавались вовремя с периода правления Кеннеди.
— Это случилось три последних вечера подряд, — с улыбкой замечает он.
— Поздравляю, — говорю я. Брайан Грин сделал это. Что ж, по крайней мере вне спальни.
— А у тебя что нового? Твоя колонка имеет оглушительный успех. Я собирался тебе об этом сказать.
— Спасибо, — сияю я. — Знаешь, ничего особенного. Что-то приятное здесь, что-то — там, но домой, так сказать, писать не о чем.
Он сразу же обращает внимание на мою улыбку.
— Ты хочешь сказать, что нашу драгоценную ведущую секс-колонки могут у нас отнять?
— «Отнять» — это несколько преждевременно, но я могу двинуться в этом направлении.
— Что ж, не оставляй колонку. Обзаведение спутником жизни — не причина для потери того, что так хорошо у тебя получается.
— Чего — того? — спрашиваю я, игриво подняв бровь.
— Ты никогда не изменишься, — говорит он, — но я имел в виду журналистику.
— Уж конечно, — дразню я Брайана.
— Ха-ха, — саркастически откликается он.
— Так ты уже подумал, чем будешь заниматься этим летом? — интересуюсь я.
— Мне предстоит практика в «Уолл-стрит джорнал», — с гордостью отвечает он.
— Правда? Это потрясающе!
— Да, я очень волнуюсь. Иду на деловую тематику, о которой ничего не знаю, так что немного страшно.
— Научишься. Тебе всегда это удавалось.
— Надеюсь, что никого не разочарую. А ты знаешь, что будешь делать?
— Нет. Еще не думала об этом. Я столько пахала и…
— Любо-о-овь, — дразнит он меня.
Я пропускаю это мимо ушей.
— Кстати, о разочарованиях. Где Мелвин? — спрашиваю я.
— Понятия не имею, правда, — говорит Брайан, признавая одно из своих редких упущений в управлении газетой. — В последнее время он как-то странно себя ведет. Я почти не вижу его во время сдачи «Ньюс», и он постоянно как будто бы нервничает. Не знаешь, что там у него стряслось?
— Нет, не знаю. Мы практически не общаемся.
— Тебе следует с ним поговорить, — серьезно заявляет Брайан. — Мне кажется, он по тебе скучает. Кроме того, ты так давно его знаешь. Нет смысла рушить дружбу из-за того, что бедный парень родился недотепой. В любом случае, он так откровенно в тебя влюблен, что это смешно.
— Это всего лишь старый школьный роман, — отвечаю я, — ничего серьезного.
— Как скажешь, — сомневается он.
— Но все равно, надо пойти посмотреть, не пришел ли он. Рада была повидаться.
— Я тоже. — Брайан со своим обычным усердием возвращается к работе.
Я спешу вниз, в отсек Мелвина, и — какой сюрприз! — его все еще нет. Я решаю, воспользовавшись задержкой Мелвина, проверить свою почту на его компьютере. Возможно, мой Почтальон написал мне за последние несколько часов.
Честно скажу, не знаю, как Лиза умудряется крутить сразу с двумя. Лично мне более чем достаточно одного реального мужчины и одного — из кибер-пространства.
Интернет у Мелвина открыт, поэтому я оказываюсь на уже выведенной странице. По крайней мере ясно, что ушел он ненадолго и вскоре должен вернуться. Я начинаю впечатывать в строчку адресов свой адрес. И когда уже собираюсь нажать на «ввод», бросаю взгляд на страницу, открытую Мелвином.
Я ахаю. Господи! Этого не может быть. Нет, нет, нет!
С экрана монитора на меня смотрит страница знаменитого YaleMale05.
Я оглядываюсь, не смотрит ли кто и не появился ли вдруг из-за угла Мелвин. Никому нет до меня дела, все слишком заняты надвигающимися крайними сроками сдачи материалов.
Я «прокручиваю» содержимое почтового ящика Мелвина. Это все мои письма. Вот — про Веронику. Самое первое, которое я написала. Просто приветы, отправленные в течение дня. Ссылки на смешные статьи — даже на ту, про пингвинов-геев из зоопарка в Бронксе. Писем тридцать. Но в графе «от кого» фигурирует только мое имя. На этот электронный адрес больше никто Мелвину не пишет. Он открыл его специально для меня. Подумать только, и это все длится много месяцев, месяцев, — а я и понятия не имела.
У меня перехватывает дыхание. Мелвин? Ну почему это должен быть Мелвин? Почему на нашем свидании он вел себя как последний придурок? Что происходит? Я его не понимаю. Он обманул мое доверие, присылая мне письма инкогнито. Мои глаза наполняются слезами, отчасти от разочарования, отчасти от потрясения. Я пытаюсь загнать их назад, не желаю плакать. Особенно прилюдно.
Я чувствую, что позади меня кто-то стоит. Оборачиваюсь и вижу Мелвина, на его лице выражение неподдельного ужаса.
— Хлоя, — тихо произносит он, — я могу объяснить.
— Зачем? — спрашиваю я. Это все, что мне удается выговорить.
Мне нужно выбраться отсюда. Нужно выбраться отсюда немедленно. Мне нужно переварить информацию. Я приказываю себе не устраивать сцен. Не терять контроля. Встаю, беру сумку, и все ее содержимое, как назло, сыплется под стол.
Встав на четвереньки, я подбираю ручки, жевательную резинку, сигареты и конспекты. Я чувствую себя униженной и беззащитной.
— Хлоя, подожди. Пожалуйста, подожди, — говорит Мелвин, снимая очки и протирая усталые глаза. У него очень печальный и виноватый вид, но я думаю только о том, какой же он негодяй.
Закончив собирать свои вещи, я хватаю сумку и иду прочь. Мелвин идет следом. Я сбегаю вниз по круговой лестнице мимо офиса издателя и мимо репортерской. Толкаю тяжелую деревянную дверь и выскакиваю на улицу. Холодный ветер ударяет мне в лицо и быстро высушивает слезы, которым удалось- таки выкатиться из глаз.
Мелвин не отстает, но я не останавливаюсь и не оглядываюсь. Я удаляюсь от «Дейли». Я слышу за собой его шаги и ускоряю ход. Он тоже ускоряет.
Когда мы достигаем колледжа Тимоти Дуайта, я оборачиваюсь к Мелвину. У меня такое ощущение, что человек из моих фантазий лежит передо мной на земле с кишками наружу, словно раздавленный в автокатастрофе.
— Знаешь, — ровно начинаю я, — я действительно пришла сегодня в газету, чтобы отредактировать материал, но еще я подумала: почему бы не помириться с Мелвином? Почему бы нам снова не стать друзьями? — Я проглатываю вставший в горле ком и напоминаю себе, что нужно держаться. — Я знаю тебя семь лет, и за это время ты много чего наворотил, но так мною играть? Вторгаться в мою личную жизнь? Как ты это объяснишь? Что, черт возьми, творится в твоей голове последние полгода? И сколько еще ты
