9 января 1908 г. прежний начальник Тифлисского ГЖУ М. Т. Заушкевич был переведен на пост начальника Харьковского охранного отделения{21}, а его преемником на этом посту 12 января стал А. М. Еремин, 8 февраля он получил чин полковника и 25-го прибыл в Тифлис к новому месту службы{22}.
По всей видимости, в связи с произошедшими изменениями в руководстве Особым отделом 16 февраля 1908 г. за вице-директора Департамента полиции А. Т. Васильев направил Кавказскому районому охранному отделению письмо № 125159. В нем сообщались те же самые сведения о Камо, которые были посланы 1 ноября 1907 г. в канцелярию наместника, с одним лишь дополнением: «Есть указания также на то обстоятельство, что незадолго до тифлисской экспроприации Камо бежал из тюрьмы в Батуме»{23}.
Казалось бы, А. М. Еремин должен был наконец поручить кому-либо из своих подчиненных обратиться к розыскным циркулярам и на их основании установить личность Камо. Однако Тифлисское ГЖУ тоже не стало делать этого и направило запрос в Батум. Можно было бы ожидать, что в запрос будет включен весь текст письма А. Т. Васильева с просьбой проверить, кто из армян, уроженцев Гори, около 26 лет, сын разорившегося торговца, без матери, имеющий трех сестер, бежал из батумской тюрьмы в последнее время.
Свой запрос на имя начальника Кутаисского ГЖУ А. М. Еремин сформулировал совершенно иначе: «Кто из числа содержащихся под стражей в г. Батуме бежал в 1907 г. и подробные сведения о таковых лицах»{24}. Этим самым сразу же ограничивался диапазон поиска. Подобную телеграмму можно было бы понять, если бы в распоряжении А. М. Еремина имелись точные сведения о том, что Камо бежал из тюрьмы именно в 1907 г. Между тем в донесении Гартинга и в письме А. Т. Васильева о времени побега говорилось очень неопределенно: «незадолго» до тифлисской экспроприации.
Вполне естественно, когда из Батума пришел список бежавших в 1907 г., никто из них не подпал под характеристку Камо, поскольку его побег относился не к 1907, а к 1904 г.{25} Используя такой ответ, Тифлисское ГЖУ имело возможность отрапортовать в Департамент полиции, что среди бежавших из батумской тюрьмы ни одного человека нельзя идентифицировать с Камо{26}.
А пока следствие по этому делу продолжало буксовать, один из арестантов кутаисской тюрьмы, Арсений Корсидзе, 1 марта 1908 г. дал показания, в которых назвал имена и фамилии многих лиц, причастных, по его утверждению, к тифлисской экспроприации. Среди них фигурировал Камо Сомехи (армянин){27}.
Не нужно было обладать особым опытом и сообразительностью, чтобы, получив подобные показания, предъявить А. Корсидзе фотографию арестованного в Берлине Камо, направленную в Особый отдел канцелярии наместника еще 1 ноября 1907 г. Вместо этого ГЖУ ограничилось отправкой показаний А. Корсидзе в Департамент полиции, причем сделав это лишь 27 марта{28} .
Прошло еще около трех недель, и 16 апреля Департамент полиции за подписью А. Т. Васильева направил в Тифлис запрос: «На 219 телеграфируйте результаты предъявления Арсению Корсидзе карточки Камо, задержанного в Берлине»{29}. Только после этого 22 апреля А. М. Еремин сообщил в Петербург: «Показанием Корсидзе [на] изображенной карточке Камо есть житель Гори Тер-Петросян. Проверка показания Корсидзе производится. Результат доложу дополнительно. Полковник Еремин»{30}.
Итак, Тифлисское ГЖУ наконец имело сведения о личности Камо. Теперь, опираясь на архивные документы, в течение нескольких часов можно было установить, что биографические сведения С. А. Тер- Петросяна полностью совпадают с подобными же сведениями о Камо, а обратившись к розыскным циркулярам или же сделав новый запрос, установить, что в 1904 г. он действительно бежал из батумской тюрьмы. Тифлисскому же ГЖУ для производства подобной проверки понадобилось более трех месяцев! 3 июня А. М. Еремин подтвердил факт опознания в Камо С. А. Тер-Петросяна{31} и только 31 июля 1908 г. отрапортовал: «Дополнение представления 3 июня № 5978 точно установлено, что Камо есть Семен Аршакович Тер-Петросянц, он же Тер-Петросов, сличением его карточки, снятой в Батуме, Д. 252, бежал в 1904 г. Карточка представляется почтой»{32} .
Факт, для установления которого (после получения донесения Гартинга) требовалось несколько часов, занял девять месяцев!
А пока шло установление личности Камо, Тифлисское ГЖУ обязано было произвести проверку других откровений А. Корсидзе. О том, как она проводилась, свидетельствует следующий факт.
Перечислив лиц, которые участвовали или же могли участвовать в экспроприации, А. Корсидзе указал: «Общий же их адрес следующий (где они собираются почти ежедневно от 3 час. пополудни, иногда и до 11 ч. вечера, а чаще расходятся в 8–7 час.): на второй Гончарной улице в 8-м участке живет Варвара Бочаришвили, старуха, никого ни в чем не подозревая, служит для посетителей гостеприимной хозяйкой, туда же и привез Камо Сомехи 250 000 руб. 13 июня 1907 г. Там же собираются грабители и кроме грабителей представители социалистических партий, под квартирой подвал, а в подвале иногда хранится оружие»{33}.
Действительно, квартира В. Бочаришвили была связана с подготовкой тифлисской эспроприации, и именно здесь собрались ее участники 13 июня после того, как покинули Эриванскую площадь{34}. А поскольку по этому адресу проживал Миха Бочаридзе (Бочаришвили), эта квартира давно уже должна была находиться в поле зрения тифлисской охранки{35}, которая на основании инструкции по наружному наблюдению обязана была «по каждой организации» отдельно составлять «сводки лиц и домов, проходящих по наблюдению».
«Для более быстрого ориентирования в домах, проходящих по наблюдению, — говорилось в инструкции по наружному наблюдению, — в [охранном] отделении должен иметься листковый алфавит сведений о домах, так называемая дуга домов, на которую нанизываются листки трех цветов в порядке номеров домов по каждой улице особо. Первый — красный (форма Г-I), на который заносятся вкратце все сведения о данном доме по агентуре, делам и проч <…>. Второй лист — зеленый (форма Г-II) является сводкой наружного наблюдения по этому дому. На нем в соответствующих графах, по каждой организации отдельно, отмечается: кто, когда и кого посетил в данном доме <…>. Третий лист — белый (форма Г- III) представляет из себя выписку из домовых книг лиц, живущих в означенном доме, к квартирам которых, по предположению, могли относиться посещения, агентурные сведения или сведения по переписке»{36}.
Поэтому достататочно было обратиться к имевшемуся в охранном отделении именному реестру, чтобы установить родственную связь между Варварой Бочаришвили и Михой Бочаридзе (Бочаришвили), а также к реестру зданий, проходивших по наружному наблюдению, чтобы найти в нем указанный выше дом на 2-й Гончарной.
И на этот раз Тифлисское ГЖУ продемонстрировало редкий «непрофессионализм». 1 апреля ротмистр этого управления Эргард направил начальнику Тифлисского охранного отделения запрос с предложением проверить сведения А. Корсидзе об упоминаемых в его показаниях лицах, в частности о «старухе Варваре Богоришвили». При этом Эргард не только «забыл» сообщить ее адрес, но и допустил «неточность»: Варвара Бочаришвили превратилась в «Варвару Богоришвили» {37}.
Получив подобный запрос, охранное отделение не могло найти в своем именном реестре несуществующее лицо. Правда, если бы справка наводилась профессионально, вслед за этим мог бы последовать ответный запрос с просьбой уточнить фамилию, так как в картотеке охранного отделения должна была фигурировать фамилия Бочаришвили. Тоже проявив «непрофессионализм» и удовлетворившись отсутствием в именном реестре фамилии Богоришвили, охранное отделение направило запрос о ней в адресный стол.
В мае 1908 г. начальник Тифлисского охранного отделения сообщил начальнику Тифлисского ГЖУ (без номера и точной даты): «Варвара Богоришвили по адресному столу не значится, и личность ее
