мощную антиправительственную оппозицию, горячим сторонником которой являлся Кеньон. И этот факт не обошли вниманием те, кому положено, и однажды деревню, где обитал Элф Кеньон, неожиданно посетил розовощекий ангелоподобный молодой американец Тони примерно его возраста. В конце разговора выяснилось, что гость знает о нем почти все. Уходя, он дал дружеский совет: вести себя сдержанно. Ясно, что этот человек был оттуда.
У молодых людей не было ничего общего, их взгляды кардинально расходились как в политике, так и в культуре, поэтому Кеньон и думать забыл об этой встрече. Тем более удивительно, что, когда неделю спустя Тони явился вновь, Кеньон был рад его видеть.
— Кажется, именно тогда нам впервые пришло в голову, что мы геи, — признался он, глядя на Уилла.
Вот так два молодых американца стали друзьями: один протестант — другой католик, один из ЦРУ — другой революционер. И Тони, вместо того чтобы бросить Элфа на съедение волкам, искренне о нем заботился и прикрывал во время облав.
На Рождество 1972 года Кеньон собрался уехать в Манагуа, провести там неделю. Тони с трудом отговорил его. Кеньон упирался до тех пор, пока друг не сказал, что 23 декабря в Манагуа случится страшное землетрясение, в котором погибнут тысячи людей.
— Вы помните об этом событии, мистер Пайпер?
Уилл пожал плечами.
— Как же, знаменитое никарагуанское землетрясение! Погибли свыше десяти тысяч человек, разрушено три четверти всех построек. Тони не сказал, откуда ему это известно, но я не поехал. Потом, когда мы стали еще ближе, он признался, что сам удивлен, как о землетрясении узнало начальство, но всех сотрудников предупредили. Надо ли говорить, что я был заинтригован.
Вскоре Тони перевели в другое место, а в Никарагуа началась полномасштабная гражданская война. Кеньон вернулся в Штаты, закончил аспирантуру в Мичигане и защитил диссертацию. Тони, видимо, сообщил кому следует, что он хороший специалист по Латинской Америке, потому что в один прекрасный день в его квартиру в университетском городе Энн-Арбор в Мичигане явился морской офицер и чуть ли не с порога спросил, хочет ли он знать, откуда ЦРУ стало известно о землетрясении в Манагуа.
И Кеньон моментально заглотнул крючок.
В «зоне-51» он начал работать через несколько лет после прихода туда Спенса, в отделе Латинской Америки. По внутреннему складу они были очень похожи — оба серьезные, рассудительные интеллектуалы, любители поговорить о политике. Естественно, их потянуло друг к другу, и они быстро сошлись во время ежедневных рейсов Лас-Вегас — озеро Грум и обратно. Этот одинокий человек стал в семье Спенс своим, почти родственником, неизменно присутствовал на всех праздниках и семейных торжествах. После смерти Марты они вообще были неразлучны и ушли на пенсию в 2001 году в один день. Кеньон жил у сестры, но большую часть времени проводил в имении Спенса в Лас-Вегасе.
Кеньон закончил. Уилл ожидал, что сейчас заговорит Спенс, но тот молчал.
— Могу я спросить, мистер Пайпер, вы религиозный человек? — наконец произнес Кеньон.
— Спросить вы, конечно, можете, но я не понимаю, какое вам дело, — отозвался Уилл.
Кеньон обиженно вздохнул, и Уилл осознал, что поступил бестактно. Они откровенно рассказали о себе и надеялись, что он ответит им тем же.
— Нет, я не очень религиозен.
Кеньон подался вперед.
— И Генри тоже. Я нахожу это странным. Почему люди, знающие о существовании библиотеки, далеки от религии?
— Каждому свое, — усмехнулся Спенс. — Мы это обсуждали тысячу раз. — Он посмотрел на Уилла. — Элф полагает, что библиотека доказывает существование Бога.
— Но другого объяснения ее происхождения просто нет.
— Пожалуйста, давай не будем начинать все сначала, — устало промолвил Спенс.
— А вот я, рожденный протестантом, — продолжил Кеньон, — считаю появление библиотеки вполне естественным.
— Он по-прежнему изображает церковного реформатора, — пошутил Спенс.
Уилл понимающе кивнул. Он и сам весь последний год думал об этом.
— Предопределенность судьбы.
— Вот именно! — воскликнул Кеньон. — Я и раньше был кальвинистом, даже не ведая, что таковым являюсь, а библиотека превратила меня в ортодоксального последователя Кальвина.
Согласно его учению, судьба, спасение и осуждение души предопределены Богом для каждой сотворенной им души еще до рождения.
— И очень упрямого, — добавил друг.
— Через несколько лет после выхода на пенсию я был официально посвящен в сан проповедника и начал писать биографию Жана Кальвина, пытаясь постичь, как на этого гения сошло озарение направить теологию по такому верному пути. Близкая кончина Генри, указанная в одной из книг библиотеки, это подтверждает. Казалось, подобный факт должен меня радовать, но я огорчен.
— Расскажите о «клубе-2027», — попросил Уилл.
На светофоре зажегся зеленый свет, но Спенс помедлил, решая, сворачивать ли снова к парку. Затем начал:
— Уверен, вы знаете, что последняя книга в библиотеке заканчивается 9 февраля 2027 года. Причем даты смерти указаны не для всех ныне живущих. Некоторые находятся «за горизонтом». В базе данных «зоны-51» они числятся под рубрикой «ВД» (вне диапазона). Думаю, каждый, кому когда-либо довелось работать в библиотеке, задавался по крайней мере двумя вопросами: кто написал данные книги, и почему они так заканчиваются. Чьих рук это дело? Ученых мужей, монахов, прорицателей или инопланетян? Да, Элф, моя версия имеет такое же право на существование, как и твоя. И что заставило их прервать работу? Война, болезни, какая-нибудь экологическая катастрофа? И вообще разве человечество не имеет права знать, что его ждет в ближайшем будущем? Насколько мне известно, Пентагон, а именно в его ведении находится «зона-51», не предпринимает попыток осмыслить значение горизонта, или диапазона, как это там называют. Базу данных военные используют только для своих целей. Вот сейчас, очень скоро, в Латинской Америке намечается какое-то массовое бедствие. И они наверняка к нему готовятся. По-своему. А что произойдет в 2027 году? Неужели люди узнают об этом, только когда наступит срок? Так вот, мистер Пайпер, еще в пятидесятые годы несколько бывших сотрудников «зоны-51», пенсионеров, образовали нечто вроде поисковой группы, которую назвали «клубом-2027». Разумеется, конфиденциально, без нарушения подписки о неразглашении. Плюс ко всему это дает нам возможность собираться, выпивать по рюмочке, вспоминать былое.
Длинный монолог вызвал у Спенса одышку. Уилл подождал, пока он придет в себя, а затем произнес:
— Не думаю, что смог бы вам помочь.
— А полагаем, что сумеете, — торопливо проговорил Кеньон.
— Послушайте, — глухо промолвил Спенс, — нам известно, чем закончилось дело «убийцы Судного дня», и причастность к этому Марка Шеклтона. Ведь он ваш старый знакомый, верно?
— Да. Мы жили в одной комнате в общежитии колледжа. Один год. А откуда у вас информация обо мне?
— Из «клуба-2027», откуда же еще. Мы знаем, что Шеклтон похитил из «зоны-51» полную базу данных для США. И это он придумал серийные убийства в Нью-Йорке.
Кеньон грустно покачал головой.
— Я до сих пор не представляю, до какого гнусного цинизма мог опуститься человек, решивший посылать людям открытки с указанием даты их смерти. Какая жестокость.
— Нам известно, — продолжил Спенс, — что, используя базу данных, он делал большие деньги на страховании жизни. И вы его вычислили. Во время перестрелки с «наблюдателями» он был тяжело ранен. А вам позволили уйти в отставку из ФБР и вроде оставили в покое. Отсюда предположение, мистер Пайпер, даже не предположение, а скорее уверенность, что у вас остались рычаги серьезного давления на
