— И что же?
— Увы! — воскликнул Джессон. — Именно это мне и хотелось бы выяснить. Но прежде чем мы продолжим, позвольте мне выпить бокал вина.
Приблизился Эндрю с пробкой, которую Джессон обнюхал и, похоже, остался доволен. А потом, уже с полным бокалом, обратился ко мне:
— Позвольте мне догадаться, о чем вы хотели бы знать. — Он отпил глоток. — Прежде всего вы, разумеется, удивлены тем, каким образом мне удалось столь много узнать об этом шкафчике да еще подвести под все эти события историческую подоплеку. Второе: вам хотелось бы знать, зачем мне нужна ваша помощь. Третье: вас, несомненно, заинтриговало пустующее отделение. Ну что, я прав?
— Более или менее.
— Что ж, тогда начнем по порядку. — Джессон передал мне через окошко «Хроники инженера». — Большую часть сведений я почерпнул из этого источника. Чуть раньше, разглядывая эту книгу, вы, надеюсь, заметили, что в ней недостает титульного листа?
— Да. И никаких выходных данных.
— История издания этих «Хроник» до сих пор является для меня тайной. И разумеется, библиотекарь-профессионал, тем более работающий в справочном отделе, мог бы восполнить недостающие звенья, что весьма помогло бы нам в дальнейших исследованиях.
Я взглянул на корешок переплета.
— А что вам известно об этом Себастьяне Плюмо?
— Я так полагаю, это псевдоним. От «nom de plume», «человек пера». Обычная практика в те времена.
— В какие именно?
— Мой чисто любительский анализ позволил сделать вывод, что напечатана она в конце восемнадцатого века.
— И при этом вы исходили…
— Из пунктуации, бумаги, шрифта. К тому же в пользу моей версии говорит весьма характерная для тех времен вязь сдвоенных «ss» и «fs». Ну и еще обилие внутритекстовых ссылок.
— И вот это помогло? — осведомился я, держа книгу раскрытой на той странице, где обнаружил гравюру, которую я не заметил при первом беглом знакомстве с книгой на стремянке. А изображена была на этой гравюре точная копия деревянного застекленного шкафчика, где одно отделение оставалось пустым.
— Она лишний раз привлекла мое внимание к реальному предмету.
— Не понял?
— Именно эта гравюра заставила меня более пристально взглянуть на шкафчик.
— Здесь, на этой картинке, изображена точная копия вашего шкафчика, мистер Джессон. В том числе и пустующее отделение. И я не вижу причин полагать, что это отделение некогда было чем-то заполнено.
— А вы присмотритесь как следует.
— Кувшинчик, вернее,
Джессон закатил глаза.
— Ради Бога! Вам следует быть внимательнее, если хотите уловить суть.
Взгляд мой так и метался, словно мячик для пинг-понга, от шкафчика к гравюре и обратно. И мне вспомнились детские картинки-загадки. Две с виду совершенно идентичные сцены из фермерской жизни под заголовком: «Чем отличается ферма мистера Банди?» Но я вовсе не ту суть хотел уловить, я хотел…
И вдруг меня осенило. Я понял, что имел в виду Джессон. Разница между двухмерным изображением шкафчика и реальным шкафчиком была совершенно ни при чем. Различие оказалось в самих этих шкафчиках. В реальном присутствовало то, что не попало на изображение.
— Гвоздь! — воскликнул я.
Джессон одобрительно щелкнул по бокалу:
— Браво! И наша задача состоит в том, чтобы узнать, чего здесь у нас недостает.
— Может, гвоздь добавили совсем недавно?
— Добавили? Да, это верно. Недавно? Вряд ли. Этот образчик металлоизделия пришел к нам из эпохи, где не было «оливера».
— А что такое «оливер»?
— Формовочный молоток, используемый в массовом производстве гвоздей. Взгляните на шляпку. Видите этот рисунок, напоминающий розу? Гвозди ручной работы с таким рисунком шляпки встречались после тысяча восемьсот пятидесятых крайне редко. Именно с середины девятнадцатого столетия рынок заполонили гвозди из высокопрочной стали.
— Откуда вам все это известно?
— Давайте не будем сейчас об этом. Сосредоточимся на шкафчике, о’кей?
— Договорились. В таком случае объясните, почему для вас столь важно вычислить отсутствующий предмет? Если, конечно, таковой вообще существовал.
— Да потому, что неполный шкафчик делает неполной и саму историю, а мне такие вещи просто претят. Скверно, когда страхи вырастают на почве недостатка информации. Но во сто крат хуже, когда они возникают из-за потери или исчезновения. Мой шкафчик некогда был заполнен весь, Александр. И если повезет, его можно будет заполнить вновь. Вот для чего именно вы нужны мне: вычислить и найти исчезнувший предмет и вернуть его на положенное место. Хочу, чтобы вы взяли домой эти «Хроники» и диктофон. Переписывая содержание кассеты, сверяйтесь с книгой, затем можете объединить эти два отчета по своему усмотрению. А когда дело будет сделано… вот тогда и начнется настоящая работа.
— У вас имеются какие-либо записи, на которые мне стоило бы взглянуть?
— А вот этого не нужно. Это только замутнит свежесть восприятия. Кстати, именно по данной причине я воспользовался посторонней помощью.
— Но…
— Прошу вас, Александр, не надо. Не задавайте больше вопросов. Не стесняйтесь, пользуйтесь своими каталогами и компьютерами. И приходите в следующую субботу. И по возможности спланируйте день так, чтобы мы могли провести его вместе. И еще — не волнуйтесь. Я никаких чудес от вас не жду. Честный добросовестный отчет о проделанной работе — этого для меня, человека, живущего в полном уединении, будет более чем достаточно.
— Насчет записи. Я так понял, вы хотите, чтобы я переписал только ваш рассказ?
— О нет, не обязательно! Можете включить и свои соображения.
— Но зачем?
— Сеть всегда следует забрасывать широко и далеко. Чтобы стало яснее, могу спеть вам одну уличную песенку, раскопал ее на Граб-стрит много лет тому назад. — Джессон отпил глоток вина и запел:
— Так кто у нас гурман, а кто кондитер? Я толком не понял.
— Давайте вернемся к этому разговору в субботу.
— Но в этом случае у меня не так уж и много времени на серьезные исследования. В библиотеке просто сумасшедший дом, поговаривают, будто у нас грядет полная перестановка и инвентаризация. И если так, то все мое расписание летит к черту.
