библиотечной классификации. И здесь более узкой его специализацией являлись ссылки. Весьма, знаете ли, сложный предмет. Он постоянно внушал нам, чтобы мы забыли о всяких там справочниках по цитатам, был категорически против бездумной зубрежки. И говорил: если мы хотим запомнить что-то, следует прежде всего вспомнить призыв Брехта. Могу вам процитировать:
Джессон одобрительно кивнул.
— Надо сказать, — продолжил я, — эти слова произвели на меня большое впечатление. Они не только служили мне путеводной звездой, но и заставили понять, каким радикальным преобразованиям следует подвергнуть библиотечное дело. Возможно, именно поэтому я и увлекся затем изучением трудов Мелвила Дьюи.
— Он ведь, кажется, Джон, или я ошибаюсь?
— Вы путаете его с реформатором системы образования. Мелвил Дьюи также руководствовался моральными императивами, но оставил более заметный след в своей области знаний. Именно он изобрел переплет с отрывными листами, систему вертикальных файлов и наконец общую систему классификации, которой теперь пользуются во всем мире. А известно ли вам, что именно Мелвил разработал идею переносной библиотеки? Да он, возможно, сделал больше для развития и распространения знаний, чем сам Билл Гейтс!
— Еще одно неизвестное мне имя.
— Ладно, не важно. Суть в том, что Дьюи создал метод, согласно которому всю Вселенную можно как бы поделить на десять основных классов. Если вдуматься, немного похоже на ваш шкафчик с сюрпризами. Кроме того, не кто иной, как Дьюи, заставил меня заинтересоваться стенографией. Сам он ратовал за модифицированную систему Линдсея, которая, в свою очередь, есть не что иное, как модифицированная система Питмана.
— Потрясающе!
— Вообще-то я не ожидал, что это вас так заинтересует.
— Но вы же сами видели, какое внимание я уделяю своему почерку.
— Тогда, наверное, вам будет интересно услышать об упрощенной системе правописания, за которую ратовал Дьюи. К примеру, он писал свое имя как «Д-Ю-И». А Майнус Маккаркл, являвшийся в определенном смысле его учеником и последователем, подписывал всю свою личную корреспонденцию одной горизонтальной чертой.
— Простите, не понял?
— Ну, просто заменял подпись графическим изображением своего имени. Майнус — стало быть, «минус». Надо сказать, сам я этим никогда не увлекался, хотя и написал по данной системе статью, еще когда служил мальчиком на побегушках.
— Вы были мальчиком на побегушках в библиотеке? — удивился Джессон.
— Да. Так там называют всех вновь поступивших сотрудников.
— Так как же это получается? Начинали вы мальчиком на побегушках, а потом вас сразу повысили до главы отдела? — Тут Джессон, видно, сообразил, что это может показаться для меня оскорбительным, и сказал: — Простите. Продолжайте.
— Темой моей работы было использование метода Линдсея у Дьюи. Профессор Щаранский весьма высоко оценил этот анализ и даже счел, что он может быть номинирован на премию. И можете верить, можете не верить, но я эту премию получил. А вместе с ней — и небольшой грант на поездку с целью посещения конференции по библиотечным проблемам, где меня наградили парой запонок, в точности такими же, какие некогда носил сам Дьюи. На них было выбито по большой букве «Р», что обозначало слово «Реформа». — Джессон покосился на мои запястья. — Я не ношу их. Никогда не носил.
— Почему?
— Потому что на этой конференции всплыли кое-какие неприглядные факты о моем герое. Нет, конечно, я уже был наслышан о его шовинизме. Каждому учащемуся библиотечного колледжа было известно, что Дьюи уделил куда больше внимания и места американским ассоциациям молодых христиан, нежели всему восточному буддизму в целом. Но я не знал, что он был настоящим фанатиком. Выяснилось, что он основал частный загородный клуб, девизом которого стало: «Здесь не место евреям, инородцам, туберкулезным больным, а также другим людям, чье присутствие может показаться нежелательным членам клуба».
— Получается, что ваш мистер Дьюи применял разделение по классам не только к книгам, — заметил Джессон.
— Кроме того, Дьюи, когда не преследовал евреев или негров, оскорблял своих коллег женского пола. В тысяча девятьсот шестом году против него даже выдвинули обвинение в злоупотреблении служебным положением. И на этой конференции демонстрировались материалы дела, разные там судебные бумаги, а также, в качестве вещественного доказательства, поврежденный корсет из китового уса, принадлежавший одной из потерпевших.
— Да уж. Ваш идол зря времени не терял.
— Экс-идол. Тот лектор сумел убедить меня, что буквы «Р» на запонках на самом деле означали не что иное, как «Расизм» и «Разврат». Стоит ли говорить, насколько я был разочарован в своем кумире. Я создал своего Дьюи, не имеющего ничего общего с реальным. Довольно характерная для меня ошибка, как утверждает моя жена. Все мои заблуждения происходили из неверного суждения о людях.
— Они у вас сохранились?
— Заблуждения?
— Да нет. Запонки.
— Нет. Я их выбросил. С заблуждениями расставаться куда как сложнее.
— А вы пытались?
— Ну, если вы имеете в виду, наблюдался ли я у врача, то да, какое-то время. Не слишком долго. Ник настояла, чтоб я проконсультировался у Креветки, так она называет моего психоаналитика.
— И что же, он помог?
— Да ни чуточки. По большей части испытывал на мне какие-то свои еще сырые теории.
— Полусырые креветки, это блюдо может быть страшно опасным для здоровья.
— Да нет, не очень, вы уж поверьте. Слышали когда-нибудь о библиотерапии?
— Уже по самому слову можно догадаться, что это такое. Лечение книгами?
— Да. Библиотерапию по большей части используют в тюрьмах. Видно, Креветка захотел расширить область применения, а потому прописал мне целый список книг, подобранный специально для помешавшегося на графологии эмоционально неустойчивого библиотекаря.
— И этот список…
— Полный бред. Названия вам ничего не скажут.
— Кошмар!
— Да уж. Впрочем, курс этой терапии был недолгим. Последняя разборка с Креветкой состоялась, когда я спросил, что означает диагностический код на бланке моей медицинской страховки. Креветка ответил, что для беспокойства у меня нет никаких оснований. Но я тем не менее беспокоился. Ведь в конечном счете именно беспокойство было одной из основных причин, по которой я угодил к этому врачишке в лапы. Я страшно возмутился и потребовал от него объяснений, что означает этот код и каким образом он может сказаться на моей дальнейшей карьере. Хотите знать, что ответил Креветка? «Очень
