плохой план.
— Да что ты, Дэмиен.
— В нем есть изъян, — говорю я, пожимая плечами. — Хочешь скажу какой?
Пит должен клюнуть. Я стою и жду, наблюдая за его реакцией. Ответа на вопрос он не дождется, пока как следует все не обдумает, а любопытство тем временем возьмет верх.
— И какой? — спрашивает он наконец.
Мой рот медленно растягивается в хитрой ухмылке.
— Дело в том, Пит, что ты, как я слышал, любишь пытать и мучить. Следовательно, думаю, ты хочешь, чтобы я помучил Кэт у тебя на глазах. Но я должен тебе кое-что рассказать. Знаешь что, Пит? — спрашиваю я, хохоча. Так я еще никогда не смеялся. Даже не знаю, откуда взялся этот смех — так хохочут маньяки, разделывая очередную жертву. С трудом делаю вид, что мне действительно смешно, но другого выхода нет: только так и можно усыпить бдительность Пита и заставить его перестать мне приказывать. Иначе придется зарезать Кэт, а этого не будет. Только через мой труп. — Мне тоже нравится мучить людей. Жаль, что мы не остались друзьями.
— Да уж, — говорит Пит с мрачной ухмылкой. — Жаль.
— Ну и дурак же ты, Пит. Ты мог заставить меня прожить наяву мой самый страшный кошмар, а вместо этого ты предлагаешь устроить какую-то убогую садомазохистскую забаву, — говорю я, легонько тыкая ножом в живот Кэт.
Увидев это, Пит сердито смотрит на меня.
— Я разве просил тебя это делать?
— Да это же мне самому нравится. Это здорово. Я-то думал, ты меня хочешь заставить прыгать.
— Если ты хочешь попрыгать, мальчик, я охотно разрешу тебе это сделать.
— Я имею в виду, с крыши. Вот это было бы…
Сказав это, я начинаю дрожать. Об этом даже подумать страшно. Разыгрывать ужас не придется, это уж точно. Кидаю осторожный взгляд в сторону Кэт, словно опасаясь, как бы она нас не услышала.
— Я мог бы даже поплакать. На камеру… — говорю я тихо, повернувшись лицом к Питу.
— И умереть, — добавляет Пит.
— Точно, — соглашаюсь я. — Но ты со мной этого не сделаешь. Это ведь не то же самое, что мучить людей, которых ты не знаешь, по приказу Тейлора. Заметь — ты так ничего и не сделал с Кэт. Ты решил, что будет лучше, если это за тебя сделаю я. Так вот, я знаю, что ты и со мной ничего не сделаешь. Ты меня не убьешь — кишка тонка.
Одна сторона лица Пита начинает дергаться, как будто его хватил инсульт.
— Ты только что совершил самую большую ошибку в жизни, — говорит он.
О нет. Пит. Неужели ты это сделаешь.
— Брось нож, — приказывает он.
Нож, звеня, падает на крышу.
— Отойди от нее.
Я делаю шаг назад.
Пит указывает рукой на ограждение.
— Иди туда. Немедленно.
Я делаю то, что он приказывает. Хочется закрыть глаза и сказать себе, что это сон, но я боюсь упасть за край. Последний раз, когда я был здесь, так и вышло. И, если все пойдет, как я задумал, я снова упаду, но только чуть позже.
Когда идти прямо уже больше нет сил, я становлюсь на колени и подползаю к краю. Я делаю это для Кэт. И для Сары.
— Пожалуйста, не надо! — кричу я. — Мы же были друзьями, Пит. Я…
— Прыгай.
— Высоко?
— Как можешь.
Нахожу в себе силы подняться на ноги. При виде пропасти, зияющей прямо передо мной, накатывает тошнота. Желудок скрутило в непрекращающемся спазме. Оборачиваюсь, чтобы посмотреть, что происходит на крыше. Сара стоит, закрыв глаза и заливаясь слезами. Она что-то бормочет — может, молится, а может, учитывая ее особенности, повторяет в уме таблицу Менделеева. Кэт смотрит на меня. На ее лице написано желание проснуться. Она тоже что-то шепчет. По губам можно прочесть фразу: «Прошу, не надо».
— Пока, ребята, — говорю я. — Похоже, пора прыгать.
Колени дрожат. Где-то в душе я тоже ощущаю желание отойти подальше от края, хотя это значило бы, что я никого не спасу. Хочется оказаться внизу, на земле, подальше от этого гиблого места. Но отвращение, которое я испытываю, повинуясь приказам Пита, сильнее страха. Вот и хорошо — именно на это я и рассчитывал. В очередной раз говорю себе, что все будет нормально, если, конечно, сердце не разорвется раньше, чем я выполню приказ Пита. Такой вариант не кажется мне фантастикой, учитывая, как быстро оно бьется.
Подпрыгнув, я взмываю над краем крыши самого высокого здания в Золотом городе. За спиной слышно, как Кэт кричит что-то неразборчивое. Возможно, мое имя, а может, это просто крик отчаяния. Через пару мгновений я уже ничего не слышу, да и разбирать, что именно она кричала, падая с крыши, не слишком удобно.
Пытаясь утихомирить водоворот мыслей и остановить панику, я ругаюсь про себя. Лети! Лети же, черт тебя подери!
Ничего не происходит. Я камнем падаю вниз, как и в прошлый раз. Как в кошмарном сне. Гордон сказал, что во второй раз будет легче, но я этого не наблюдаю. Я приказываю себе использовать свою сверхспособность, чтобы спастись, но ничего не получается. Пытаюсь вспомнить, какие слова Пит произносил перед прыжком, слушая, как гудит в ушах поток крови, подгоняемый бешеным ритмом сердца. Он не запрещал мне спасать себя, использовать сверхспособности или летать. Значит, дело во мне. В моих комплексах и страхах.
Я лечу вниз, рассекая прохладный воздух. Кожа горит от укусов мороза, глаза слезятся.
Представляю себе, каково это, упасть на асфальт — шлеп! — и все. Не дышишь, не думаешь, ничего не чувствуешь. А я не хочу умирать.
Собрав волю в кулак, снова заставляю себя полететь. Как же так: спрыгнуть с крыши, а потом не взлететь, не спасти Кэт и Сару, не остановить этого ублюдка Пита. Да это же полный провал. Если я сейчас, один-единственный раз, не смогу преодолеть эту вечную склонность к неудачам, значит, я не заслуживаю такого прекрасного имени, как Ренегат Икс.
Поток воздуха замедляется. Земля перестает надвигаться на меня, предметы больше не увеличиваются. Я замираю, паря в воздухе. Боюсь пошевелиться, чтобы снова не начать падать. Жаль, что я не позволил Гордону объяснить, что к чему в этом самом летном деле. Теперь вот приходится постигать все методом проб и ошибок.
Через некоторое время чувства постепенно начинают возвращаться ко мне. Во рту ощущается привкус меди. Это кровь — оказывается, я укусил себя за щеку изнутри, пока падал. В воздухе витают резкие запахи мусора и машинного масла. Вниз я стараюсь не смотреть. Думаю о том, как бы взлететь, и это происходит. Но поднимаюсь я даже медленнее, чем в том чертовом лифте, — по несколько сантиметров в секунду. Очень хочется лететь быстрее, но как это сделать, я не знаю, да еще и боюсь упасть. Стараюсь успокоить себя мыслью о том, что лучше медленно подниматься, чем болтаться в воздухе на одном месте. Лучше спасти Кэт поздно, чем не спасти ее вовсе.
Но я бы спас ее быстрее, если бы понял, как ускорить полет. Подумав об этом, я начинаю набирать скорость.
Оказавшись у края крыши, я говорю себе, что если уж высовываться, то аккуратно. Теперь все зависит от того, сколько времени пройдет, прежде чем Пит узнает, что я не погиб.
Приподнявшись, я заглядываю на крышу. Кэт тихо плачет, стараясь скрыть, насколько она опечалена моей смертью. Пит стоит перед ней, глядя в камеру, и произносит победную речь.
Сара злобно смотрит на Пита, ее лицо все в слезах. Время от времени она смотрит за край, видимо, догадываясь о моем плане и не понимая, что, черт возьми, случилось, что я до сих пор не появился. Хотя,
