Бронетранспортеры и БМД своим бортовым оружием крошили глину домов и дувалов, не давая моджахедам прицельно вести огонь по колонне и принуждая их ослабить стрельбу. Через несколько минут колонна выскочила из зоны обстрела, а за городом, среди голых пригорков, остановилась для оказания помощи раненым солдатам и офицерам, которым уже наспех в машинах делали перевязки. Потураев открыл дверь кабины, и стоя на подножке, заглянул в кузов и спросил:
— Сердюков! У тебя все живы? Раненые есть?
Сержант уже спрыгнул на землю через задний борт и побежал к кабине:
— Я здесь, товарищ старший лейтенант! Раненых у нас нет, но посмотрите, что произошло. Мамиев, иди сюда, — приказал Сердюков.
Орудийный номер его расчета рядовой Мамиев уже подходил к кабине. Потураев спрыгнул с подножки на землю.
— Смотрите, товарищ старший лейтенант! — Сердюков снял с головы Мамиева шапку, — пуля прошла с одной стороны козырька шапки, вышла с другой, а Мамиев, вот он, живой!
На лбу у солдата была небольшая царапина, и он смущенно ждал, когда ему отдадут его шапку. Потураев взял шапку из рук Сердюкова, повертел ее в руках. Действительно, два пулевых отверстия, казалось, не оставляли шансов остаться в живых ее владельцу, но военная судьба на этот раз оказалась благосклонной к солдату-первогодку. Старший лейтенант протянул ему шапку:
— Держи, Мамиев! Когда приедем на место, ты зашей эти дырки и не думай о плохом. Теперь ты заговоренный, и ни одна пуля тебя не возьмет!
— Разрешите идти? — Мамиев повернулся и пошел к солдатам своего расчета, спрыгнувшим на асфальт и разминавшим затекшие ноги.
— Сердюков, снарядить магазин и быть в готовности к движению. Смотри, чтобы далеко не отходили.
— Так точно, товарищ старший лейтенант!
Потураев поправил подсумок с двумя гранатами на поясе, взял автомат и пошел вперед вдоль колонны, проходя мимо орудий своей батареи. Раненых и убитых у них не было, но борта УРАЛов кое-где были пробиты. Солдаты, перебивая друг друга, оживленно делились впечатлениями о пережитых в перестрелке минутах. Потураева догнал лейтенант Костюков и пошел рядом с ним:
— Женя, в моих машинах ни одной дырки, а ведь сильный был «духовский огонь». Прижали их БТРы, вот мы и проскочили без потерь. А как у тебя?
— Нормально, с дырками в бортах, но тоже без потерь.
Вдвоем они подошли к первому УРАЛу, где их ждал с докладом командир батареи. Здесь же стояли прапорщик Веденеев и сержант Казеко. Офицеры доложили капитану Петухову о состоянии своих подчиненных и готовности к дальнейшему движению. Петухов ушел на доклад к командиру бригады подполковнику Ветошкину, а прапорщик Веденеев достал пачку сигарет и предложил закурить. Евгений взял сигарету, дал прикурить прапорщику и с удовольствием затянулся сам. Костюков и Казеко не курили. Потураев с Казеко вышли на середину дороги и осмотрелись. Далеко впереди, у командирской машины, собирались командиры рот и батарей колонны. Туда же, к санитарным машинам, несли раненых, где врачи и санинструкторы укладывали их на носилки, перевязывали, делали уколы и грузили в специальные медицинские броненпчки. Солдаты всей колонны, далеко не отходя от своих колесных и боевых машин, справляли малую нужду и разминали ноги.
— С боевым крещением Вас, товарищ лейтенант! — сказал Казеко, пытливо глядя на Потураева. Евгений посмотрел на сержанта. Спасибо, Саша! Было бы с чем поздравлять… Здесь, на дорогах, всегда так нас встречают?
— Всегда. Это еще духи сегодня были без гранатометов, а то бы несколько машин уже горело, чтоб им ни дна ни покрышки, — сплюнул Казеко и спросил:
— У Вас бронежилет есть?
— Нет, я их не видел вообще.
— Сейчас я принесу, товарищ старший лейтенант, Вы его повесьте на дверцу кабины, так надежней будет в ней сидеть.
Сержант Казеко сбегал к своей машине и принес Потураеву большой и тяжелый бронежилет, обшитый зеленой саржей.
— Вот возьмите и не бросайте его без присмотра — сразу уведут из других рот. В бригаде их мало, наперечет, и желающие на него найдутся быстро.
Поступила команда приступить к движению, солдаты стали запрыгивать на броню БТРов и в кузова автомобилей, и Потураев, поблагодарив Казеко за бронежилет, пошел к своему тягчу. Водитель уже стоял на подножке кабины. Потураев протянул ему бронежилет и сказал:
— Возьми, Казиев, и повесь себе на дверцу. Комбат приказал выдать их всем водителям. Бери, бери, что я сам придумал, что-ли?
Не мог Потураев один из батареи укрыться за бронежилетом, а потом честно смотреть своим солдатам в глаза.
— У тебя все, Сердюков?
— Все!
— Вперед, Казиев! — Евгений сел на свое место и захлопнул дверь.
Время шло к концу дня, на западе солнце уже касалось вершин приблизившихся к ним гор, и колонна подъезжала к городу Пули-Хумри. Вокруг города тянулись угрюмые горы, но за ними, дальше на юг, виднелись еще более высокие вершины в белых снежных шапках.
Пули-Хумри показался Потураеву более многолюдным и оживленным, чем Баглан. По улицам ездили автомобили неизвестных Евгению марок и пассажирские арбы с большими, в рост человека, колесами, запряженные в наряженные лентами и цветными попонами лошадей. Арбы были разукрашены в яркий красно-желтый цвет, что придавало улицам Пули-Хумри праздничный вид. У дуканов стояли на треногах большие фотоаппараты, и их владельцы созывали народ запечатлеть себя на фотоснимках. Брадобреи прямо на тротуарах усаживали солидных стариков в свои кресла. Витрины дуканов были забиты различными товарами. Ясно видны были компактные магнитофоны, наборы красочной косметики и многое другое, что не удалось рассмотреть. Жители города не обращали внимание на русских, с лязгом гусениц проезжающих по центральной улице. С уклоном вниз, они выехали на окраину Пули-Хумри, где большим палаточным городком стояла советская воинская часть, окруженная высокими горами. Въезжая в расположение этой части, Потураеву показалось, что горы сомкнулись, и они остались в окружении великанов. Здесь предстояла заправка техники топливом и ночевка. Колонна почти с ходу встала у двух длинных заправочных труб с отводными шлангами для баков с бензином и соляркой, и через двадцать минут около сотни машин отъехали от них готовыми к дальнейшему движению.
Командир батареи капитан Петухов назначил караул, и солдаты и офицеры стали готовиться к отдыху. К Потураеву подошел сержант Сердюков и предложил:
— Товарищ старший лейтенант! Идемте в наш кузов, мы там приготовили места для расчета и для Вас.
Водитель Казиев остался ночевать в кабине УРАЛа, а Потураев спал вместе с солдатами в кузове на матрацах, накинутых на снарядные ящики. Заставы, стоящие на вершинах окружающих гор, всю ночь постреливали из пулеметов и ракетницами освещали местность. Кузов УРАЛа был наглухо затянут тентом, но все равно холод пробирал Потураева, несмотря на то, что он спал одетым и обутым. Подъем сыграли до рассвета, проверили личный состав и готовность техники к маршу, и, после доклада командиров подразделений, подполковник Ветошкин отдал команду на движение.
Утро 3-го декабря выдалось прохладным и солнечным. Дорога была сухая, пыльная, и колонна быстро достигла населенного пункта Хинжан, за которым начинался крутой и извилистый подъем на самый высокогорный в мире автомобильный перевал Саланг. Впереди вершины затянуты облаками, и именно к ним натужно стали карабкаться гусеничные и колесные машины. Они проезжали многочисленные мостики, которые охраняли одно-два отделения советских солдат, постоянно живущих здесь в бронеколпаках. Справа горы вплотную стеной приблизились к дороге, слева обочина круто обрывалась в ущелье. Казиев уверенно управлял УРАЛом, напряженно всматриваясь в извилистую ленту дороги.
