Въехали в тучу, которую они видели снизу, и сразу попали в снежную бурю. Поднимаясь выше и выше, люди и машины чувствовали кислородное голодание. У людей появлялась головная боль, машины начинали закипать. Двигатели стали работать с перебоями. Все солдаты и офицеры соскочили с машин и, упираясь в задние борта и колеса орудий, помогали им карабкаться вверх. Потураев, спрыгнув с подножки УРАЛа, сразу почувствовал одышку, и ноги показались ему ватными, непослушными. Вместе с солдатами он толкал гаубицу, не подавая никаких команд. Здесь они были не нужны. Всем было тяжело, все задыхались. Снег залеплял глаза, нос. Крупные снежные хлопья налипали на лобовые стекла, ограничивая видимость дороги. И только когда эта туча осталась внизу, метель внезапно прекратилась. Перед По-тураевым открылось голубое, чистое и морозное небо. Скалы были в снегу. Вид был величественный и сказочный. Колонна втянулась в туннель на вершине перевала, и после нее начался такой же тяжелый спуск. Снова въехали в снежную бурю. Водители на пониженных скоростях медленно вели машины по снежной колее. Когда туча осталась наверху, буран прекратился. Снегу на горах становилось все меньше и меньше, и вскоре они опять ехали по сухой дороге. Перед въездом в долину все увидели впереди несколько сожженных КАМА-Зов — наливников, черных от копоти и безвольно стоявших на железных дисках вместо колес. После спуска с перевала колонна свернула направо с дороги к палаточному военному городку советского мотострелкового полка, стоящему на окраине города Джабали-Уссарадже. Остановились недалеко от палаток и начали готовиться к ночлегу.
Еще затемно их разбудили залпы полковой артиллерии. Ее позиции находились в стороне от палаточного лагеря, и сполохи огня, вырывающиеся из стволов, на мгновение освещали фигурки солдат около пушек. Куда они вели огонь — никто не знал. Куда-то в сторону Саланга.
Солдаты и офицеры бригады уже были на ногах, готовясь к дальнейшему движению. Старший лейтенант Потураев обошел все УРАЛы со своими артиллерийскими расчетами, сержанты доложили ему о готовности к маршу. На ходу проверяя сцепку орудий к форкопам грузовиков, Евгений подошел к командирской машине. Петухов, скинув десантную куртку, умывался, подставляя ладони под кртелок с водой, из которого поливал ему дальномерщик рядовой Аксенов. В другой руке он держал полотенце для комбата.
— Товарищ капитан! Личный состав огневых взводов к маршу готов! А-а! Хорошо, что подошел, Потураев! — Петухов взял у Аксенова полотенце. Меня полчаса назад вызвали к комбригу, ему по радио сообщили, что нашу третью, последнюю, колонну из Кундуза в Баглане расстреляли и почти полностью уничтожили. Подбили и наш батарейный УРАЛ, что шел с ними. Матчанов и Рахманов погибли. Жаль пацанов. — Капитан Петухов отдал полотенце, надел куртку и туго подпоясался ремнем. Из кабины ГАЗ-66 он достал свою шапку и автомат. Орудия местного полка продолжали вести огонь по своим невидимым целям. Петухов подошел к старшему лейтенанту:
— Вот что, Евгений! Через полчаса мы уедем отсюда на Кабул, ночуем там и завтра приезжаем на новое место. А ты останешься здесь и с попутками вернешься в Пули-Хумри. Туда стянули всю подбитую технику нашей бригады. Те машины, которые можно подлатать, сделают там в рембате. Их нужно забрать. Может быть, и наш УРАЛ можно сделать. Не знаю. Никто ничего толком не знает. Поедешь туда и разберешься. С собой оставь рядового Ахметова, он опытный водила. Возьми у старшины сухпайки, примерно на неделю, и дополнительные боекомплекты к автоматам. Если УРАЛ отремонтируют, вы с Ахметовым с попутными колоннами добирайтесь до провинции Логар, где будет стоять наша батарея с третьим ДШБ. Я буду вас ждать. Возвращайтесь живыми. Вопросы есть?
— Есть. Сколько километров Логар от Кабула?
— Сотни полторы на юго-восток, но точно не знаю, из наших еще никто там не был.
— А что делать с убитыми?
— Ничего не делать. Там без тебя их отправят в Союз хоронить. Твоя задача одна — довести наш УРАЛ до батареи.
— Все понял, товарищ капитан!
Петухов крепко пожал Потураеву руку и, глядя в глаза, сказал:
— Возвращайтесь.
Прапорщик Веденеев выдал Потураеву и Ахметову сухие пайки, патроны и отдал Потураеву свои две запасные обоймы к пистолету. Через полчаса их колонна выползла на дорогу, ведущую в Кабул, и вскоре последняя машина скрылась за ближайшим поворотом. Старший лейтенант Потураев и рядовой Ахметов остались в незнакомом мотострелковом полку одни. Они молча стояли с автоматами за плечами и смотрели на свою уходящую колонну. Под их ногами лежали два десантных рюкзака: с продуктами и патронами. Ну, что, Алик! Пойдем узнаем у кого-нибудь, на чем можно добраться до Пули-Хумри.
— Товарищ старший лейтенант! Я вчера вечером здесь с одним солдатом познакомился. Он водитель ЗИЛ-131-ro и часто ездит через Саланг и обратно. Давайте найдем его, может, он подскажет, когда машины полка будут ехать в Пули-Хумри?
— Давай.
Они взяли по рюкзаку и пошли к лагерю полка, чьи палатки начинались в ста шагах.
— Как зовут твоего знакомого, Алик?
— Коля Скворцов. Он из автороты, а вечером, когда мы встали возле них, подходил к нам искать земляков.
— Нашел?
— Да нет. Он из Крыма, а у нас оттуда только Бирюков Сережка, что из саперной роты. Но он раньше нас уехал, первого декабря, с первой колонной. За разговором подошли к передней линейке лагеря и у первого дневального под грибком узнали, где находится авторота. У ее палаток Потураев сказал Ахметову, чтобы он искал своего нового знакомого Скворцова, а сам пошел к командиру роты. Командир роты, здоровенный и веселый капитан, узнав от Потураева, что ему с солдатом нужно в Пули-Хумри, посмотрел на часы и спросил:
— Завтракали?
— Да нет, не успели. Наши вот-вот только уехали.
— Видел. Ищи своего солдата и пойдем сначала поедим чего-нибудь горяченького. Давно на сух. пайке?
— Третий день.
— Ну вот. А после завтрака несколько машин моей роты под охраной БТРов едут в Пули-Хумри. С ними и поедете. Как зовут тебя, десантура?
— Старший лейтенант Потураев Евгений.
— А я, Женя, Троценко Леонид. Зови меня просто Леонидом. Ну, где твой солдат?
— Пошел искать твоего Скворцова, вчера познакомились.
— Да в палатках никого нет. Мои позавтракали и уже ушли в автопарк. А что мой боец делал у вашей колонны?
— Земляков искал из Крыма. Хорошо знаю Скворцова, классный водитель. Немного у меня таких. Только сильно тоскует по своему Крыму. Второй год служит — и ни одного земляка ни у нас в полку, ни в проходящих колоннах не встречал. Дневальный! — крикнул Троценко солдату под грибком. — Найди мне солдата из ушедшей десантной колонны, пусть нас со старшим лейтенантом догоняет.
Вдвоем они пошли к палаткам, в которых размещалась столовая полка. На полдороге их догнал Алик Ахметов. С легкой руки капитана их покормили горячей ячневой кашей, заправленной тушенкой, и ароматным чаем с комковым сахаром. После завтрака они втроем пришли в автопарк полка, который, как и их бывший парк в Кундузе, был опоясан траншеей в полроста. На выезде у шлагбаума стояла небольшая палатка дежурной службы. Но Троценко пошел не к шлагбауму, а перепрыгнул траншею и оказался у длинного ряда машин своей роты. Так же поступили и Потураев с Ахметовым. К Троценко подбежал техник роты, молодой и худенький прапорщик. Его гимнастерка была закатана по локти, а ладони вымазаны отработанным моторным маслом.
— Товарищ капитан! Шесть ЗИЛов к выезду готовы. Вы не знаете, БТРы какой роты будут их сопровождать?
— Ты чего такой грязный с утра, Николаев? Ремонтировали уже что-то? — недовольно спросил Троценко.
— Да нет, у одной машины подтягивали с водителем ремень генератора. А руки я сейчас помою.
