прерывающийся каким-то зловещим образом: крепость на краю утеса, чернеющая на фоне свинцовых небес. От ворот крепости переброшен мост через пролив на другой скалистый берег.
– Павсем… – прошептал наставник.
– И так много ночей подряд: старик, древний, как само время, что-то говорящий мне – я, к сожалению, так и не расслышал, – и крепость. Только это не Павсем, наставник. Павсем огромен, и он южнее – этот славный в прошлом город весь в руинах. А крепость, что мне снилась, стоит севернее, и носит название Акрилла, но обитающие там неподалёку хайды, то есть морские разбойники, называют её Навьи Шхеры, – она находится рядом с древним имперским кладбищем. Акрилла – последнее пристанище Карла Кровавого, а сейчас центр чернокнижников, их главный Храм. Дурное место.
– И ты там был? – все так же хмурясь, спросил наставник. Однако в голосе его прозвучало любопытство.
– Не совсем. Но, позволь, я продолжу свой рассказ. В Бажане я пробыл недолго, всего около двух месяцев. Как только стихли последние песчаные бури, частые весной, я пересёк Великую Пустыню с одним из караванов, везущих плиты соли в Двахир. Достигнув Двахира – не без приключений, скажу я тебе, – я остановился в Дабе. Даб – грязноватый и весьма скучный городишко, и ему, по моему мнению, совсем не место в Красной долине. Красная долина… вот место, где стоит побывать, если хочешь узнать, для чего нам дана жизнь.
– Не отвлекайся, пожалуйста. – Беспокойные глаза наставника открыто выражали заинтересованность, хотя было заметно, что он не совсем понимает, о чем идет речь.
– В Дабе ко мне привязалась девочка по имени Тамара. Она подумала, что я знахарь, и попросила вылечить её мать от лихорадки. Но я ничего не смыслю во врачевании, и поэтому отказал ей. Она так горько плакала, что сердце мое не выдержало. Я нанял на свои деньги местного лекаря, но все было тщетно. Женщина умерла.
Хаук умолк, отягощенный воспоминаниями. Наставник Петр тем временем нервно заерзал на скамье. Если он чего-то не понимал и боялся, то постоянно шевелился: теребил одежду, вертелся на месте, поглаживал многострадальную бороду… Будучи человеком по своей природе мелочным и недалеким, из-за своей благообразной наружности наставник эсхатов производил прямо противоположное впечатление.
– Продолжай же, брат.
– Да, конечно. – Хаук выпрямился, протер глаза. – Я не знал, что с ней делать. В моих планах было посещение страны шухенов. Мне очень хотелось своими глазами увидеть легендарное озеро Кадих, посетить руины Куджиса, города нисифов, где, как рассказывают, до сих пор стоят развалины фермы, в которой томился в рабстве Бакуин. И я решил её взять с собой. Тамара была так убита горем, и едва ли замечала, что происходит вокруг.
На третий день пути мы остановились на ночлег в заброшенной мельнице, стоявшей на берегу сильно обмелевшей реки. Мы оба устали с дороги, и, скудно поужинав черствым хлебом, заснули.
Среди ночи я проснулся от шума. Кто-то пришел к нам в гости. Я разжег факел и спустился вниз. У покосившейся двери я обнаружил странную парочку – двух человек – одного, небольшого роста, в темном грубом балахоне, с глубоким капюшоном, как раз в таком, какой носят мистики, и, по-видимому, молодого парня, вся голова коего была обмотана черной повязкой. Самое странное заключалось в том, что он прекрасно все… видел.
– Как так? – спросил наставник.
– Да вот так вот, – ответил Хаук. – Создавалось впечатление, что парню ничуть не мешала повязка. Итак, мистик откинул капюшон… и я увидел того самого старика, что мне снился в Бажане.
Хаук ненадолго замолчал, призадумавшись. Потом продолжил:
– Разговор наш был очень странный. Парень в повязке, которого старец назвал стражем, молчал и сидел в стороне. Старик, по имени Кабема, говорил мне непонятные вещи, полные неясных образов и недосказанных мыслей. Я внимательно его слушал, и, так же, как и ты сейчас, никак не мог понять, чего он от меня хочет. Я спросил его: 'Вы мистик? Или жрец Каидада?' (Каидад – бог деханов). – 'Нет, – ответил старик, – я не тот и не другой. Я не принадлежу земле. Здесь только моя бренная оболочка. Разум мой в ином месте'. – 'Извините меня, почтенный, – сказал я. – Можете вы сказать, что от меня хотите? Ибо я уже устал и хочу спать'. – 'Ты поймешь, Хаук, – продолжал наводить туман Кабема. – Твой путь лежит далеко. Иди же, и вспомни, кто ты. Кто ты?' – 'Кто?' – глупо переспросил я. – 'Ты – ищущий истину, – ответил он. – Так иди же и найди её. Твои сны будут вести тебя'. Старик посмотрел наверх, туда, где все это время спала Тамара. – 'Её я заберу с собой. – (Странно, ведь я не говорил ему, что со мной ещё кто-то есть). – О ней не беспокойся, Хаук, – добавил он, пристально посмотрев на меня. – Выполни свое предназначение'. Утром мы расстались. Они увели с собой девочку, которой было все равно, куда идти и с кем. Я же отправился поначалу в Кадихстан. Поначалу…
Снова небо заволокло разбухшими, как хлебный мякиш в воде, облаками. Солнечные лучи ярко осветили их пузырящиеся края. Как будто ветер гнал по небу горы – так завораживал вид громоздящихся друг на друга дождевых туч.
– Я все-таки не понимаю, причем здесь 'Ах Хшас Дум'? – спросил наставник. Вид у него был испуганный.
– Еще немного, и ты поймешь, – успокоил его Хаук. – В общем, я повернул назад и пошел в порт Хадия. Сев на корабль, я приплыл вскоре на остров Плаг. Там я жил среди хайдов, играя роль барда. Пел песни, увеселял местных, добрых, в общем-то, людей, несмотря на их разбойничий промысел. Сны, кстати, мне больше не снились, но, несмотря на это, я постепенно пришел к пониманию того, чего от меня требовал старик.
Местный народ, в основном тремахи, многое мне поведали о чернокнижниках, о самом Карле, о древнем зле, разбуженном последним императором – хайды говорили, что слышали это от самих чернокнижников, приходивших в их села за припасами. Я относился к их рассказам как к страшным сказкам, и захотел сам сходить к колдунам, в Навьи Шхеры, в гости, если можно так сказать. Услышав о моем намерении, все мои друзья, как один, стали меня отговаривать. И я им поддался. Зато я посетил Руту, Имперскую Библиотеку, вернее то, что от неё осталось. Вот там и пришло ко мне озарение.
В Руте я прочел несколько книг. И во всех находил подтверждение тем страшным сказкам, что мне рассказывали. Я увлекся; покинул Плаг. В дальнейшем, в течение полутора-двух лет я странствовал, изучая все, что связано с драганеями и с их магами – 'Черными Душами'. Поэтому я здесь, и поэтому я задаю свой вопрос. Кто, как не эсхаты, может мне ответить?
– Так. – Наставник подбоченился и придал себе глубокомысленный вид. – Картина, так сказать, немного прояснилась. 'Ах Хшас Дум'… Ведь эта книга находится в той крепости, как её…
– Навьи Шхеры, наставник.
– Ага, точно. Она, должно быть, там, а как же иначе?
– Ошибаетесь, наставник, – вежливо возразил Хаук. – У чернокнижников есть 'Хаос Каарги' – свод заклинаний. 'Ах Хшас Дум', главная книга фидванов, считается утерянной. Вообще, эта она существовала в единственном экземпляре. В преданиях говорится, что Хасдум Древний, последний магистр касты Каарги, сжег её, увидев за окном разъяренную толпу, штурмовавшую его дворец. Но сжег ли? Вот в чем вопрос.
– Зачем она тебе?
– Чтобы понять природу тьмы, которая и впрямь надвигается на нас. Чтобы найти ту силу, что сокрушит её. Чтобы выжить и сохранить наш прекрасный мир.
Глава 7. Ночь будет тяжелой
Искра проснулась, потянулась и больно ударилась затылком об окованный железом сундук. И тут же все очарование летнего утра улетучилось, с его освежающим запахом трав и цветов, что принес в фургон легкий ветерок – хрупкий, невесомый, исчезающий…
Наступил шестой день пути по неоднократно проклятому всем отрядом лесу.
Шагра, необъятный, бесконечный лес, древний, могучий, заполненный разноголосым шумом птиц и зверей, опустел.
