выйти замуж за кого-нибудь, кроме Кира.
— Разве я предлагаю тебе такое? — спросила пожилая женщина. У них с Даниелем был неженатый сын восемнадцати лет, который в самый раз подошел бы красивой вдове.
Что касается десяти малышей, то старший женатый сын Терзы возьмет детей Симона Кира, ее второй женатый сын возьмет сына Эшера Кира и трех дочерей, а ее старшая дочь, бывшая замужем за кузеном Кира, вырастит этих очаровательных близнецов.
Слава Богу, что уцелело несколько Кира из Стамбула, думала Терза Кира. Слава Богу, что их в целости привезли в Англию. Вскоре будут разосланы сообщения другим ветвям семьи, чтобы все узнали о том, что семья Кира не обезглавлена. Сейчас главной станет английская ветвь семьи Кира.
— Посмотри, Сабра, — сказала Валентина, входя в каюту. До этого она была на палубе с Патриком. — Снег прекратился;
Сабра посмотрела в большое заднее окно каюты.
— Там же город! — сказала она.
— Прекрасный город! — с энтузиазмом отозвалась Терза Кира. — Замечательный город в замечательной стране, которой правит старая королева! Ты не будешь здесь несчастна, дорогое дитя.
— Значит, королева еще жива, госпожа Кира? — спросила Валентина.
— Каким-то образом. Но каким, знает один только Бог, — последовал сдержанный ответ.
Кира привезли теплые плащи для Сабры и детей. Они отбыли в большой суматохе, их бережно спустили в дожидавшиеся их внизу лодки. Нельда неохотно рассталась с маленьким Рубеном, пролив из своих добрых карих глаз несколько слезинок.
— Он любит спать с этой игрушкой, мадам, — сказала она Терзе Кира, вручая ей маленькую мягкую куколку, сшитую из ее чулка.
Госпожа Кира взяла игрушку и внимательно посмотрела на усталую, но бодрую девушку.
— У него не отберут ее, дитя, — сказала она, ласково коснувшись розовой щеки Нельды. Спрятав куклу под плащ, она , засунула руки под капюшон, повозилась там секунду и потом вытянула нитку жемчуга, которую надела на шею девушки.
— Небольшой пустячок, дитя, за ласковую заботу об этом малыше. — Потом она перебралась через борт корабля, и ее спустили вниз в веревочной люльке в ожидающую лодку.
Нельда ахнула, робко ощупывая жемчужины.
— Теперь ты состоятельная женщина. Нельда, — сказала с улыбкой Валентина.
— У меня никогда раньше не было ничего подобного, миледи. Моя мама станет так завидовать! — сказала Нельда.
— Она не будет завидовать, — сказал лорд Бурк, — пока ты не попадешь домой. Нельда. А мы не попадем домой, пока не сделаем первый шаг в его сторону, а это значит, что нам надо расстаться с кораблем.
— Мы же, конечно, не поедем домой прямо сейчас? — спросила Валентина.
— Мы едем в Гринвуд, Вал. Вы тоже приглашены, Том, — сказал лорд Бурк. — Завтра Мурроу уезжает в Девон к своей Джоан, а мы направимся в Ворчестершир и домой! Наша барка уже ждет нас, мадам, и время дорого, потому что кончится прилив, и грести станет трудно.
Валентина запахнула на себе плащ.
— Тогда поехали, милорд! — сказала она. — Как бы я ни была благодарна «Архангелу» за то, что он благополучно доставил нас домой, я все же хочу скорей снова оказаться на твердой земле! Думаю, что больше я никогда не отправлюсь в плавание.
— По крайней мере ты не страдаешь морской болезнью, как мой дядя, — смеясь, сказал Патрик.
— Мой отец урожденный О'Малли, — гордо сказала Валентина, — а О'Малли — мореходы!
— Но не дядя Конн. — Лорд Бурк хмыкнул, усаживая свою невесту в люльку и опуская ее вдоль борта. Из всех О'Малли из Иннисфаны бедный Конн единственный, кто, к отвращению своих братьев, страдал от mal de mer44. Несчастье бедняги лорда Блисса стало семейной шуткой.
Получив за несколько часов извещение об их прибытии, прислуга в Гринвуде успела снять чехлы с мебели, застелить кровати свежими простынями и украсить холл к Рождеству. Гринвуд принадлежал Скай, леди де Мариско, хотя когда-нибудь он должен будет отойти к ее младшей дочери. Он использовался в качестве семейной резиденции в Лондоне. Большая часть прислуги, работавшая там с незапамятных времен, была отпущена по старости. Дворецкий, экономка, повар и главный конюший были единственными постоянными слугами, потому что горничных и младших грумов с легкостью набирали в близлежащей деревушке.
Немногочисленные слуги привыкли к неожиданным уведомлениям, поэтому в доме было тепло и уютно, в каждом камине горели большие поленья, с кухни доносились соблазнительные запахи. В первую очередь им всем хотелось одного — принять горячую ванну, и молодые слуги-мужчины два часа сновали, таская горячую воду в спальни. Было почти семь вечера, когда леди Бэрроуз, лорд Бурк, Эшберн и капитан Мурроу О'Флахерти встретились в маленькой семейной столовой за рождественским обедом. Мурроу как старший сидел во главе стола, напротив своей красавицы кузины, которая сидела на другом конце. Валентина надела праздничное платье из синего, как сапфир, бархата. Граф и лорд Бурк сидели друг против друга по бокам длинного, замечательно отполированного стола.
Кухарка, потная от кухонного жара и победно сияющая оттого, что сумела приготовить праздничный обед за короткое время, возглавила шествие слуг с кухни в столовую, сама неся большое серебряное блюдо, на котором покоился огромный кусок мяса. Следом слуги несли деревянные тарелки, блюда и чаши, наполненные превосходными кушаньями. Были поданы жареные каплуны и утки с вишневым соусом, пироги с голубятиной и крольчатиной и тонкие ломтики лосося, сваренные в вине, небольшой окорок и блюдо с бараньими отбивными. В чашах были сваренные вкрутую яйца, зеленые бобы, морковь и тушеный салат- латук. Хлеб, недавно вынутый из печи, сладкое масло, цветочный мед, сыры были самим совершенством.
— Если бы меня уведомили немного пораньше, миледи, — извинялась кухарка, — блюда были бы более разнообразными, но сегодня Рождество, и рынки закрыты. — Она поклонилась.
— Все выглядит восхитительно вкусно, миссис Эванс, — сказала ей Валентина, видя, что мужчины уже наполняют свои тарелки кушаньями, которых не пробовали месяцами. — Благодарю вас.
Они ели до тех пор, пока им не показалось, что больше они не смогут съесть ни кусочка, насытившись мясом, хлебом и сыром.
Потом миссис Эванс принесла рождественский пудинг, и они нашли все-таки место для этого традиционного сладкого блюда. Они не пили вина, отдавая предпочтение коричневому октябрьскому элю, которого всем им так не хватало. Покончив с едой, они откинулись на спинки стульев сытые и счастливые, оттого что находятся дома.
Детей, с песнями славящих Христа, которые подошли к дверям Гринвуда, пригласили войти и дали им пирожных, зля и каждому — серебряный пенни. Дети пели рождественские песни и ушли домой счастливые, прославляя щедрость обитателей Гринвуда.
— Ну, я ложусь спать, — сказал Мурроу. — Завтра Джеф и я отправляемся домой. Я соскучился по Джоан, и будет здорово снова увидеться с детьми.
— И с вашим новым внуком, — сказал лорд Бурк.
— Да, — сказал Мурроу с явным удовольствием. Он отодвинул свой стул от стола, встал, потом поцеловал Валентину в щеку.
— Ну, кузина, путешествие наше было удачным, и к тому же выгодным. Я думаю, когда прибыли будут подсчитаны и поделены, ты узнаешь, что оно ничего не стоило тебе. Капитан «Возвращающегося» сказал мне, что твои лошади хорошо перенесли путешествие.
— Все, Мурроу, имеет свою цену, — сказала спокойно Валентина, — хотя я рада за лошадей.
— Всему есть цена, — согласился Мурроу, — но сейчас все позади. Мы целы и мы дома. Вал! — С этим он ушел.
Слова Мурроу звучали у нее в голове, когда на следующий день они выехали в Перрок-Ройял. Они были целы, и они были дома, и за это она всегда будет благодарна, но воспоминания тоже сохранятся навсегда.
