мудреные баталии в Чанъане, в которых он никогда не был особенно силен.
Наместник Ли направил своих людей на восток. Он собирался осмотреть оборонительные сооружения в месте слияния Тоцзяна[23] и Длинной реки[24]. Его армии должны взять под контроль все водные артерии южной провинции. Не обладая возможностью контролировать водные пути, ни Тао, ни Шэнь не сможет его победить.
Ему придется провести полночи в седле, чтобы вернуться потом в бамбуковый лес. К Суинь, подумал Ли Тао. Это нельзя назвать ни рациональным, ни практичным поступком, однако он пообещал, что будет вечером дома. Когда он уезжал, она лежала в его постели обнаженная под одеялами, приоткрыв лишь тонкую полоску гладкой, бархатистой кожи. Однако и этого было достаточным, чтобы прельщать его мысли весь день.
Суинь отпустила его, не удостоив очаровательным взглядом или остроумным словечком. А ведь именно так они обычно прощались, и он привык слышать ее забавные поддразнивания. Ли Тао ждал этого, и она услужливо делала все от нее зависящее, чтобы развлечь и порадовать наместника. В конце концов, искусство куртизанки заключалось в том, чтобы ее господин ощущал себя непобедимым властителем, которому подчиняются небеса и земли. Ведь именно этого он желал, не так ли? Развлечений. Чего-нибудь, что занимало бы его мысли по ночам, помимо неурядиц в империи и грядущих битв. Впрочем, к чему лишние думы и сожаления. Чиновники могут скрываться за своими, бумагами в тесных и пыльных канцеляриях. Главное, чтобы его армии знали, что делать, когда наступит нужный момент. Суинь к тому времени уже не будет с ним рядом.
Она ожидала его в гостевых покоях уже несколько часов, прежде чем двери в комнату в ту ночь распахнулись.
— Мне интересно, — проговорила Суинь, намеренно начав разговор первой, — думали ли вы когда- нибудь о том, что я сижу здесь неподвижно, ничего не делая, и просто жду вашего возвращения.
Она так и не повернулась к нему лицом, замерев неподвижно на мягком диванчике. Суинь услышала за спиной скрип закрывшейся двери, за которым последовал шум его уверенных шагов.
— Я вовсе не думал об этом, — спокойно ответил Ли Тао.
Он либо не понял, либо полностью проигнорировал ее едкий тон. Более того, самоуверенно положил руку ей на плечо, лаская пальцами тонкую кожу ее шеи. Сладкая дрожь пробежала по позвоночнику, несмотря на все ее черные думы.
— Иногда я представляю себе, как вы спите в моей постели в те предрассветные часы, когда я ухожу из дома. — Голос его пронзал ее насквозь.
Нет, больше это не сработает, поняла Суинь. Она отстранилась от сильных пальцев, которые успели нащупать самые чувствительные точки на ее шее.
— Вы знаете, что уже половина второго?
Суинь развернулась, чтобы в открытую бросить ему вызов, и была потрясена глубокими тенями, залегшими у него под глазам, и усталостью, согнувшей плечи.
— Я был абсолютно уверен, что вы уже спите, — ответил он. — Давайте пойдем в постель.
По его прихоти и соизволению рассердилась она. Больше этому не бывать.
— Я хочу кое-что с вами обсудить.
— Суинь, мы оба устали. Можно поговорить утром. — Он взял в руку прядь ее волос, которая распалась в его ладони и заструилась по пальцам. Костяшки пальцев нежно коснулись ее щеки.
Его умиротворяющий тон, нежные ласки, мягкие команды — все это вместе сбивало с толку. Она была тронута. И в то же время разъярена.
— Прекрасно. Вернемся к этому утром. — Суинь встала и бросила на него острый взгляд, прежде чем развернуться и устремиться к двери.
— Суинь.
В его голосе звучали усталость и покорность, однако она упрямо пересекла коридор и вбежала в центральную дворцовую залу. С каждым шагом росла уверенность, что никто за ней не последует.
Поток холодного воздуха обрушился на нее во внутреннем дворике, и Суинь поспешно накинула на плечи шаль.
Дрожащая девушка бегом преодолела вымощенную камнем дорожку через сад. Сквозь изогнутую боковую арку она разглядела тусклый свет фонариков ночных дозорных, обходивших дворец по периметру. Лунный свет заливал сад серебристым сиянием.
Луна становилась круглее с каждой ночью.
Ни одного огонька не горело в гостевом приделе дворца, где располагались ее покой. Суинь замедлила шаг. Меньше всего ей хотелось разбудить тетушку и остальных домочадцев, невольно посвятив их тем самым в ссору с Ли Тао. Держась рукой за перила, она поднялась по лестнице и добралась до своих покоев.
Двери открылись, темнота и одиночество навалились на нее. Прошло уже несколько недель с тех пор, как она последний раз была здесь. Суинь давно уже спала в личных покоях Ли Тао, даже когда он не ночевал во дворце. Она немного помедлила у входа. В спальне Ли Тао было, по крайней мере, тепло, и его присутствие подле нее дарило несомненный комфорт. Но все это временно, и она больше не могла контролировать свои эмоции, когда он находился рядом.
Суинь скользнула во тьму, выставив перед собой руки, словно это были чувствительные кошачьи усики. Она специально не стала закрывать дверь, чтобы в помещение проникал тусклый свет из открытого коридора. Проделав показавшееся ей бесконечным число медленных шагов, она коснулась пальцами ширмы, отгораживающей небольшую гостевую комнату. Начиная с этого места, Суинь уже достаточно хорошо помнила расположение мебели, чтобы добраться до своей опочивальни.
Днем время текло мучительно долго, однако, по крайней мере, она могла отвлечь себя разговорами с тетушкой, Цзюнем и поваром. Ночью было хуже всего. После вечерней трапезы, которую Ли Тао никогда не делил с ней, ей ничего не оставалось, кроме как ждать.
Внезапно ее нога ударилась о столик, стоявшая на нем большая фарфоровая ваза покачнулась и, коснувшись ее рук, откатилась в темноту. Суинь попыталась перехватить ее, однако не успела — ваза упала на пол, разлетевшись на множество осколков. Сердце подпрыгнуло в груди от резкого звука. Это небольшое происшествие чуть не довело ее до слез. Усилием воли Суинь подавила накатившие на нее беспомощность и грусть и на ощупь добралась до кровати. Не снимая одежды, она забралась под полог, благодарная тетушке за то, что с постели не убрали одеяло, несмотря на то, что в ней никто уже давно не спал.
Даже закутавшись в одеяло, Суинь продолжала дрожать от пронизывающего насквозь холода нетопленой комнаты. Она свернулась калачиком, заставляя свое тело согреться и в глубине души сознавая, что все это неразумно. Ей вовсе не нужно было уходить из его спальни. Однако в некотором смысле Суинь по-прежнему оставалась пленницей в этом дворце. Каждую ночь она ждала своего господина, и не в ее власти было хоть как-то на него повлиять, потребовать от него чего-либо. Удалиться от него — вот единственная дозволенная ей привилегия.
Тусклое сияние бумажного фонарика осветило комнату, едва вокруг лежащей в постели девушки образовался островок тепла. Она повернулась, удивленная, что не услышала, как вошел Ли Тао.
— Суинь, — глубоко вздохнув, произнес он ее имя. Она еще выше натянула на себя одеяло, будто бы могла спрятаться в него и раствориться среди многочисленных складок.
— Там разбитая ваза, — предупредила она бесцветным голосом, едва Ли Тао подошел ближе.
Осколки звякнули о деревянные половицы, когда он отшвырнул их пинком в сторону. Ли Тао поставил фонарик на стол, и Суинь перевернулась на бок, чтобы взглянуть на наместника. Бумажный светильник озарял комнату желтым приглушенным светом.
Он присел на кровать с краю, в ногах, и прислонился спиной к стене. Смертельная усталость сквозила в каждом его движении.
— Вернитесь в мою спальню, — попросил он.
— Нет.
Неловко повернув голову, она почувствовала укол костяной шпильки. Суинь нетерпеливо вытащила ее из волос и отбросила в сторону. Она вытаскивала заколки одну за другой и швыряла их на пол. Потом внезапно ощутила, что на ней все еще надеты тонкие шелковые туфельки, и скинула их на пол. Ли Тао молча смотрел на производимый ею хаос. Он закрыл глаза и коснулся рукою лба, потирая переносицу.
