Глава 14
Ли Тао в одно мгновение расправил складки своей рубахи и подтянул рукава, прежде чем распахнуть ведущую в его покои дверь. Неожиданное присутствие в коридоре кого-то чужого обострило его обычную настороженность. Он потянулся за спрятанным в рукаве кинжалом, прежде чем успел распознать силуэт Суинь в полутемном коридоре.
— Мне пришлось встать сегодня очень рано специально, чтобы вас застать, — заявила она, не догадываясь о грозившей ей опасности. — Вы обычно покидаете дом еще до рассвета.
На ней было надето простое серо-голубое платье, волосы собраны в пучок. Губы ее оставались ненакрашенными. Она стояла перед ним с какой-то свежей открытостью, делавшей ее почти юной. Ему очень хотелось затащить ее обратно в свою опочивальню.
— Я немного подумала и решила, что вы должны преподнести мне — в качестве подарка, — жизнерадостно добавила она.
— Подарка? — Между ними никогда и не шло речи ни о чем подобном.
— Я хочу, чтобы вы подарили мне день, — продолжала Суинь. — Сегодняшний.
Ли Тао сложил руки на груди, совсем не настроенный поддаваться ее очарованию.
— Люди скажут, что я околдован, как Божественный император, и позабыл про все свои обязанности, одержимый неестественной страстью к вам.
Она нахмурилась:
— Вас заботят слухи?
— Суинь. — Он потер пальцем переносицу, желая, чтобы поселившаяся там боль поскорее исчезла. — Вы понимаете, что происходит вокруг нас?
— Конечно, понимаю. Вы станете легкой добычей для Гао, если доведете себя до истощения.
Мысли о тактике и укреплениях вылетели из его головы, когда она прижалась к нему. Аромат жасмина и утренней росы окутал его. Если бы не эта непонятная ссора, он бы прислушался к ней. Они бы поняли и простили друг друга, но сейчас он должен идти.
— Нам нужно видеться друг с другом при свете дня, — пыталась уговорить его Суинь. — Не только в темноте, как воры.
— Вы избрали любопытный, способ заявить об этом.
Лин Суинь взяла его под руку и повела во внутренний дворик, взгляд ее казался жаждущим и одновременно незащищенным. Ли Тао позволил привести себя в беседку в центре сада. Весь дом был все еще погружен в последние мгновения предрассветного сна. Ли Тао сел на скамейку и взглянул на Суинь. Кожа ее сияла чуть приглушенной свежестью раннего утра. Холодный ветерок разукрасил щеки розовым румянцем.
— Я сейчас прикажу, чтобы нам принесли чай. Подождите здесь.
Ли Тао смотрел, как она удалилась на кухню, наслаждаясь заразительной энергичностью ее шагов. Из кухни донесся мелодичный звук ее чистого голоска, и он представил себе добродушное ворчанье повара. Никто не мог противостоять Лин Суинь, если она хотела добиться задуманного.
Она вернулась и присела напротив него, удовлетворенно сложив руки перед собой. Несколько мгновений они внимательно рассматривали друг друга в рассветных лучах солнца.
Суинь буквально разрывалась от переполнявшего ее радостного возбуждения.
— Я не хочу быть все время дома. Мы должны посмотреть бамбуковый лес, насколько это возможно.
— Я не могу остаться здесь надолго, — заметил ей Ли Тао.
Суинь беззаботно продолжала:
— Тетушка сказала мне, что среди скал есть несколько храмов. И черно-белые сюн-мао[25], живущие в тени горной гряды, питающиеся бамбуковыми побегами.
— Они очень скрытные.
— Как и вы.
Глаза его вспыхнули, когда она поддразнила его. Откуда такая приветливость, удивился он, когда еще вчера ночью Суинь не желала даже взглянуть на него? Это должно было бы его насторожить, но он слишком устал беспокоиться. По крайней мере, о ней.
Повар сам принес им поднос с чаем, а также тарелочку паровых пирожных. Старик расставил пиалы, налил чай, приветливо кивнул и удалился на свою любимую кухню.
Суинь пила чай маленькими глоточками, в то время как он, потрясенный, не отрываясь смотрел на нее. В ней всегда присутствовала непринужденная грация, особенно когда Суинь занималась самыми повседневными делами.
— Тетушка сказала мне, что это изумрудный чай из Чжэйцзяна. Придает энергию и проясняет голову.
Ли Тао поднял пиалу и отпил, осторожно касаясь губами горячей жидкости. В голове его в это утро было все, кроме ясности. Суинь окинула его взглядом, поднеся пиалу к губам, и сердце его сжалось, словно пронзенное маленькими иголочками удовольствия.
— Каждый раз, когда я смотрю на вас, я открываю нечто новое, что приковывает мое внимание, — произнес он.
Несомненно, она привыкла к комплиментам, поэтому Ли Тао был так удивлен, когда щеки ее раскраснелись от удовольствия. Руки Суинь нервно дрожали, когда она пододвинула блюдо с паровыми булочками к нему поближе.
— Ешьте, пожалуйста.
Ли Тао взял один шарик, неуверенно откусил и прожевал. Суинь молча ела булочки, сидя напротив него, движения ее казались почти незаметными, похожими на птичьи.
— Вы никогда не делите ни с кем свою трапезу, — заметила она. — Это меня в достаточной степени беспокоит. Я даже однажды подумала, что заключила сделку с любовником-демоном, как в этих костюмированных представлениях.
Уголки его губ приподнялись.
— У вас хорошее воображение.
— Но вы же, в конце концов, человек, а не демон.
— Мы можем иногда есть вместе, если вы так хотите.
Он расслабился и позволил ей наполнить беседу бессодержательной болтовней. Это позволило ему хоть на несколько мгновений отдохнуть от мыслей о расстановке войск вдоль Длинной реки.
— Вы думаете о том, что обычно привыкли делать в это время, — рискнула предположить она. — Скакать верхом и осматривать свои владения.
— Да.
Ничто не могло омрачить ее довольную улыбку.
— Лучше бы вам действительно было этим заняться. Бездеятельность вас истязает.
Ли Тао не ответил.
— Что вы хотели обсудить прошлой ночью? — сменил он тему.
— Потом, потом. Ведь у нас в запасе целый день, не так ли?
Формой ее убеждения была мягкая настойчивость. Однако его потрясло, насколько он сам был готов потворствовать ее желаниям. Ему становилось легче на душе, когда он видел ее улыбку. Счастье — единственная эмоция, которую прекрасной госпоже Лин не удавалось искусно сымитировать, какой бы умелой она ни была.
— Давайте выйдем прежде, чем солнце поднимется высоко.
Суинь снова взяла Ли Тао за руку, как только тот встал, будто он мог убежать, если она не будет за него держаться. Глаза ее расширились от волнения, когда Суинь на него смотрела. Она вся так и светилась от едва сдерживаемой энергии.
Присланные гонцами сообщения свидетельствовали, что Гао выслал вперед отряд в пять тысяч
