воинов. Шэнь выставил равное число, возможно, даже больше. Немного многовато воинов для мирного дипломатического визита. И их отделял от его границ всего двухнедельный переход.
Ли Тао обнаружил, что кивает, уступая ее просьбе. Все, что нужно было Суинь, — один день, а их осталось у них совсем не так много.
Тропинка вела вглубь бамбуковых зарослей, воздух в тени был влажным и прохладным. Ли Тао продолжал оставаться подчеркнуто неразговорчивым, ступая с нею рядом. Каждый камешек вызывал мучительную боль в ее ноге, проникая сквозь тонкую подошву шелковых туфелек, но Суинь не жаловалась. Тропинка стала подниматься в гору, а госпожа Лин не могла даже и припомнить, когда в последний раз ходила так долго без остановки пешком.
— Нам еще далеко идти? — мягко спросила она.
Ли Тао повернулся и взглянул назад, туда, где она стояла:
— Вам нужен отдых?
— Немного.
Несмотря на прохладу леса, Суинь широким рукавом вытерла выступивший на лбу пот. Бамбуковые стволы вздымались ввысь, растворяясь в небесной синеве. Солнечный свет едва проникал сквозь плотный ковер из стволов и стеблей. От бесконечной зелени кружилась голова.
Он подошел к ней ближе:
— Я могу понести вас.
Суинь бросила на него косой взгляд:
— Вы специально повели меня этой дорогой, чтобы мучить?
Едва заметная улыбка, которой он ее удостоил, вряд ли походила на ответ, однако Ли Тао замедлил шаг, когда они продолжили свой путь. Суинь опять взяла его за руку, и на этот раз их пальцы сплелись. Безотчетное счастье переполняло Суинь, когда они шли рука об руку и беседовали о всяких незначительных мелочах. В эти моменты она почти воочию ощущала, что значит идти по жизни вместе. Быть старой и седой, как тетушка, и бродить по саду, опершись о руку Ли Тао. Слышать смех внуков.
Чьи мечты она позаимствовала? Они явно не могут быть ее собственными.
Они поднялись на возвышавшееся над долиной плато, и восхищенный возглас сорвался с ее уст. Прямо под ними мерцал приглушенным сиянием бамбуковый лес, простираясь до самых небесных границ. Его зеленые побеги колыхались под ветром неспешными волнами. Этот тихий шум напоминал плеск воды.
— Человек может позабыть здесь о всех своих горестях, — пробормотала она.
Ли Тао встал подле нее, и на мгновение ей показалось, что они были единственными людьми на земле под солнцем и облаками. Суинь отчаянно захотелось, чтобы он обнял ее, однако Ли Тао продолжал держать руки, скрещенными на груди и задумчиво смотрел поверх изумрудно-зеленого моря. Он всегда был таким собранным, так тщательно контролировал свои эмоции. Только в постели сдержанность покидала его. Глаза его загорались темным пламенем, едва он входил в нее, и закрывались лишь тогда, когда удовольствие охватывало их обоих. Внезапно ее словно окатило горячей волной, и кожа запылала так, что она испугалась, что Ли Тао почувствует это, несмотря на разделявшее их расстояние.
— Что это? — Суинь показала на долину. Рукотворные строения пересекали естественные контуры горного хребта, частично скрытые изумрудной зеленью.
— Вы наблюдательны, — проговорил он с нотками восхищения. — Это сторожевые башни стоят на скалах. Между ними дома для караульных, небольшие, укрепленные частоколом, военные поселения.
Ее пальцы внезапно онемели. Ли Тао сообщал ей эту секретную информацию без ограничений, будто это его совсем не заботило. Как будто бы Суинь была слишком незначительной особой, чтобы представлять для него угрозу, или он больше не желал скрывать своих намерений. И уж определенно не может быть, чтобы военный наместник ей доверял, подумала она. Ли Тао стоял к ней боком, устремив нетерпеливый взгляд на отдаленные скалы, и Суинь с трудом отвела взгляд с его изумительного профиля. Она внимательно вгляделась в укрепления, о которых он ей говорил.
— Скольким же количеством людей вы командуете? — Слова царапали ей горло.
Ли Тао внимательно всматривался в нее, пока она не вздрогнула под его пристальным взглядом.
— Старый Гао, вероятно, убедил императора, что я набрал армию из сотни тысяч человек, чтобы противостоять ему.
— Но вы действительно создали армию.
Когда Ли Тао не ответил, она продолжала:
— Вы не можете победить таким образом.
— Меня не так просто убить, госпожа Лин.
— Это то, чего хочет Гао. На своих условиях.
— Достаточно. Это не ваша битва.
Другими словами, ей здесь не место. Ли Тао не будет ее слушать. Он человек действия, а не слов, и уверен, что не должен держать отчета ни перед кем. В этом они похожи с Гао. Ее охватило отчаяние.
Чем больше строит Ли Тао укреплений, чем больше скрывает свои действия от императорских властей, тем в большем количестве преступлений его могут обвинить, рассуждала Суинь. Все ее знания ничего не значат. Ли Тао никогда не позволит ей вмешаться.
— Если вы так хотите войны, почему просите меня остаться? — в отчаянии воскликнула Суинь.
— Я хотел ночей. — Голос его, казалось, вот-вот сорвется. — Я хотел этих часов с вами.
С его стороны это очень щедрое признание, подумала Суинь, но она уже не находила в нем утешения.
— Развлечение, — горько промолвила она. — Теперь оно тебе надоело.
Он схватил ее за плечи, когда Суинь попыталась от него убежать:
— Было ошибкой с моей стороны держать вас здесь. Ошибкой.
Боль пронзила ее прежде, чем она успела от нее отгородиться. Суинь понимала, что это правда, и это делало ее муку еще острее. Ли Тао привез ее сюда, повинуясь чьей-то умелой руке. Им управляла какая-то неведомая сила.
Суинь выскользнула из его рук и подошла к краю обрыва, всматриваясь в зеленое бамбуковое море и пытаясь вновь ощутить то чувство мира и покоя, которое охватило ее несколько мгновений назад.
— Это все, что мы можем иметь, Суинь.
Эти его слова звучали как страшное эхо других слов, сказанных им ей вчера ночью: «Большего невозможно». Она не была готова их принять.
— Так всегда, всегда. Вначале Божественный император, теперь вы. Мужчины нуждаются в моем обществе только тогда, когда им угрожает смертельная опасность, — с горечью произнесла она.
Ли Тао подошел к ней так близко, что Суинь чувствовала исходящий от его тела жар, столь ощутимый по сравнению с прохладой леса. Одной рукой он обхватил ее за талию, другой — за плечи и прижал спиной к груди. Суинь со вздохом утонула в его объятиях, позволив себе погрузиться в него, наслаждаясь его присутствием, окутавшим ее мягким коконом. Он никогда еще не обнимал ее при свете дня, внезапно осознала она…
— Каждое мгновение долгого дня я вижу перед собой твое лицо, думаю о твоей коже, твоем голосе, источаемом тобой аромате. — Губы его касались ее волос. Ли Тао прижал ее еще крепче. — Но мы всегда знали, что это когда-нибудь кончится. Должно кончиться.
…И не говорил ей «ты». Суинь крепко зажмурила глаза. Она знала, что слова ее любовника не оставят ее равнодушной. В их отношениях всегда присутствовала горькая обреченность. Он был убежден, что у них нет будущего, а Ли Тао никогда не мог отступиться от своих убеждений.
Он повернул ее в своих руках так, что они наконец оказались лицом к лицу друг с другом. Не говоря ни слова, он впился в ее губы долгим поцелуем, который наполнил ее еще большим желанием, большими сомнениями. Пальцы его обхватили ее бедра. Суинь схватила его за отвороты халата и притянула к себе как можно ближе. Когда они оторвались друг от друга, он все равно не разжал объятий.
— Вы… ты говоришь эти слова. Настаиваешь на этих вещах, но потом… — Суинь запнулась, не в силах подобрать слово. — Должен же быть какой-нибудь выход.
Ли Тао обнимал ее так обманчиво нежно. Она все еще не могла вздохнуть, не могла перевести дыхания, да и не хотела этого. Суинь понимала сейчас, более чем когда-либо, что не должна его
