— Неужели это не ясно? — Он ласково погладил ее рукой по спине.
— Нет, — прошептала она печально. — Нет, мне никогда и ничего не ясно с тобой.
Тао не понимал, чего еще она хочет. Он притянул ее к себе и жарко поцеловал в губы.
Суинь отшатнулась:
— От тебя и слова не дождешься.
Ли Тао поцеловал ее снова с растущей настойчивостью, жадно лаская ее раскрывшиеся для его прикосновений губы. Если бы мог, он бы занялся с ней любовью. Они бы потонули в объятиях друг друга.
Однако тепло не переросло в страсть, как это всегда случалось между ними. Постепенно Суинь провалилась в дрему. Он также чувствовал усталость. Этот день был полон событий. Вместо того чтобы снять с Суинь все одежды, Ли Тао собрал назад ее волосы и поцеловал в лоб. Дыхание ее стало громче, и он понял, что она уже спит.
Глава 16
Город Чэнду стоял на берегу реки Цзиньцзян[26], отделявшей южную провинцию от центральных уделов Поднебесной. Мощная стена из серого кирпича, за которой скрывались мощеные улицы, заполненные многолюдной толпой, и ровные ряды домов, окружала столицу провинции.
Уже очень давно Суинь не ощущала вокруг себя столько людской активности. Голова шла кругом от крикливых, гомонящих толп. И хотя по мере приближения к центру города военных сооружений становилось все больше, горожане по-прежнему вели обычную мирную жизнь — бродили по рынку, покупали и продавали.
Ли Тао передал поводья, одному из телохранителей, и они вместе с Суинь продолжили свой путь пешком по тесным улочкам провинциальной столицы.
— Ван сказал мне, что ты почти ничего не ела прошлой ночью.
На Вана, командира отряда телохранителей, была возложена неусыпная забота о ее охране.
— Все, что я хотела, — это спать, — пояснила Суинь.
— Я забыл, что ты не привыкла к таким путешествиям.
— Я вовсе не беспомощна.
Ответ прозвучал резче, чем она этого желала. Суинь была скорее не беспомощной, а усталой. Она действительно не привыкла целый день скакать на лошади. Не привыкла к верховой езде вообще. На ночлег они останавливались в придорожных постоялых домах или в наспех сооруженных шатрах. Суровый режим путешествия истощил остатки ее сил. Продолжающаяся неопределенность — остатки терпения.
Ли Тао вел их небольшую компанию по оживленной главной улице в поисках постоялого двора или харчевни. Он оставил без внимания ее протесты и настоял на том, чтобы они хорошенько перекусили перед переправой через реку. Вскоре их маленький отряд вступит на императорскую территорию, на которую влияние цзедуши уже не распространялось.
— Я не ожидала, что путешествие так утомит меня, — проговорила Суинь примирительным тоном.
— После еды ты почувствуешь себя лучше.
Она взяла его за локоть, и Ли Тао, к ее удивлению, положил свою руку ей на талию, прижимая ее к себе. Он вел себя необычайно внимательно. Суинь позабыла об окружающей их толчее и вооруженных с головы до ног воинах. В эти мгновения она так и излучала довольство.
Простое проявление привязанности и симпатии, столь очевидно содержащееся в его прикосновении, намекало на нечто, никогда не испытанное ею раньше, даже в самые жаркие ночи их близости. Хотелось верить, что мир возможен, возможно и счастье просто идти рука об руку.
Телохранители встали вокруг них, заняв позиции сзади и спереди. Ее неуверенность вернулась. Ли Тао стал более замкнутым и закрытым, когда они приблизились к столице, поэтому обычное прикосновение его руки пробудило все ее скрытые желания. Он никогда не упоминал о таких эфемерных вещах, как счастье. Ли Тао говорил лишь о выживании.
Прежде всего, они должны освободиться от Гао, иначе мир и спокойствие невозможны, размышляла Лин Суинь. Ей уже однажды удалось перехитрить старого лиса, но это была совсем другая эпоха, другой император. И ее победа оказалась лишь временной.
Ряд красных и зеленых полотнищ, свисавших со второго этажа деревянного дома, равно как и пряные ароматы, долетавшие из открытых окон, свидетельствовали о том, что они приблизились к харчевне. Ли Тао проводил ее внутрь.
— Милости просим, наместник!
Хозяин харчевни сразу же узнал Ли Тао. Он проводил их на второй этаж, велеречиво расписывая по дороге преимущества подаваемых в его заведении блюд. Небольшая компания, громко обсуждавшая что-то в углу, как только они приблизились, резко перешла на шепот. Нить напряжения пробежала от одного телохранителя к другому.
— Они говорят о Жу Шане, — объяснил Ли Тао, когда Суинь подняла на него вопросительный взгляд.
Она не ожидала снова услышать это имя.
— Но ты же отпустил его.
Шедший позади них Ван обменялся быстрыми репликами с товарищами. Послышалось слово «предатель». Ли Тао проводил ее наверх.
— Не стоит придавать этому значения. Ничтожные мелочи.
Однако его взгляд словно замкнулся. Освобождение Жу Шаня было еще одним решением, принятым под ее влиянием против его воли и заведенных порядков. Сожалел ли он о проявленном милосердии?
Наверху их ожидал небольшой зал для богатых и знатных клиентов, жаждавших уединения. Немедленно появились слуги с подносами с вином и чаем, готовые услужить прежде, чем вся их компания заняла свои места. Ли Тао посадил Суинь подле себя, Ван встал неподалеку. Угроза, опасности присутствовала постоянно. Суинь не давали об этом забыть.
Она дождалась, пока слуги удалились, потом спросила Ли Тао:
— Мы дальше проследуем только с твоими телохранителями?
Ли Тао печально улыбнулся:
— Ты же сама предложила сделать благородный жест, госпожа Лин.
— Может быть, следует оставить побольше людей?
— Согласись, если мы двинемся в Чанъань во главе внушительной армии, разве это не будет расценено как открытый вызов? На переправе к нам присоединится небольшой эскорт.
Она кивнула, ощущая внезапно подступившую тошноту. Силы Шэня и Гао неутомимо сжимались вокруг них. Эти люди командовали десятками тысяч первоклассно обученных воинов, а она ничего не знала об искусстве ведения войны. И, тем не менее, направила Ли Тао на опасную тропу.
— Я послал гонцов, чтобы известить Шэня о наших намерениях, — пояснил он.
— Я думаю, прославленный император Шэнь с уважением отнесется к мирному призыву.
— Император Шэнь, — поправил себя Ли Тао с некоторым неудовольствием.
Суинь приходилось напоминать ему о таких нюансах. Любое, даже самое малейшее, оскорбительное нарушение приличий будет немедленно замечено враждебно настроенными придворными и преувеличено до размеров предательства. Да, она сознавала, что Ли Тао испытывал невольное уважение к Шэню. Если бы только он разрешил ей направлять его действия, когда они предстанут перед императором. Однако Ли Тао никому не позволит учить себя и руководить собой так, как позволяла это она в свою бытность во дворце.
Целая гора холодных закусок оказалась перед ними. Хозяин сам составил многочисленные тарелочки с подноса на стол.
— Отведай нашей лучшей стряпни, — заискивающе произнес он.
